Аня заметила эту склонность и начала немного тревожиться. Гилберт хотел отвезти Нэн погостить в Авонлею, но та впервые отказалась и даже горячо просила, чтобы ее не отсылали. Она не хочет покидать дом, жалобно уверяла она. Себе самой Нэн сказала, что просто умрет, если ей придется уехать так далеко от странной, печальной и прекрасной Леди с Таинственными Глазами. Правда, Леди никогда никуда не выходила. Но она могла войти в один прекрасный день, и, если ее, Нэн, здесь не будет, окажется упущенной возможность увидеть эти Таинственные Глаза. Как было бы чудесно хоть мельком увидеть эту удивительную Леди! Сама дорога, по которой она пройдет, навсегда останется романтичной. И день, в который это случится, будет не похож на все другие дни. Она обведет его кружком в календаре. Нэн завладело страстное желание хоть раз увидеть Леди, о которой она столько думала. Конечно, многое из того, что она так хорошо представляла, было не чем иным, как плодом воображения. Нэн понимала это, но у нее не было ни малейших сомнений что Томасина Фэр — молодая, прелестная, испорченная и очаровательная… К этому времени Нэн пребывала в полной уверенности, что слышала, как Сюзан сказала все это, и, поскольку Томасина была именно такой, Нэн могла продолжать мечтать о ней без конца.

Нэн едва смогла поверить своим ушам, когда Сюзан сказала ей однажды утром:

— Тут вот пакет, который надо передать Томасине Фэр на старую ферму Мак-Алистеров. Твой папа привез его из города вчера вечером. Сбегаешь сегодня после обеда, лапочка?

Именно так! Нэн затаила дыхание. Сбегает ли она? Неужели мечты сбываются таким вот образом? Она увидит МРАЧНЫЙ ДОМ… Она увидит свою прекрасную Леди с Таинственными Глазами. Действительно увидит ее, возможно, услышит ее голос, возможно — о блаженство! — коснется ее изящной белой руки. Что же до борзых, фонтана и прочего, Нэн знала, что она только вообразила все это, но действительность, конечно же, будет не менее чудесна. Всю вторую половину дня Нэн почти не сводила глаз с часов, наблюдая, как время подходит медленно — о, как медленно! — все ближе и ближе к назначенному часу. Когда прокатился зловещий гром и полил дождь, она едва могла удержаться от слез.

— Не понимаю, как Бог мог позволить дождю пойти сегодня, — прошептала она мятежно.

Но ливень скоро кончился, и солнце засияло снова. За обедом Нэн от возбуждения едва могла есть.

— Мама, можно мне надеть мое желтое платье?

— Стоит ли так наряжаться, дорогая, для того чтобы всего лишь сбегать к соседке?

К соседке! Но, конечно, мама не понимала… не могла понять.

— Пожалуйста, мама.

— Хорошо, — сказала Аня. Желтое платье скоро станет мало. Пусть оно пока порадует Нэн.

Ноги у Нэн явно дрожали, когда она с драгоценным маленьким свертком в руке вышла из дома. Она выбрала короткий путь — через Долину Радуг и вверх по холму к лоубриджской дороге. Капли дождя все еще лежали на листьях настурции, как большие жемчужины, в воздухе была восхитительная свежесть, пчелы жужжали над белым клевером у ручья, стройные голубые стрекозы блестели на воде, на склоне холма маргаритки кивали ей, махали ей, улыбались ей и смеялись дерзким золотым и серебряным смехом. Все было прекрасно, и она шла к Леди с Таинственными Глазами. Что Леди скажет ей? И это совсем не опасно — увидеть ее? Что, если вы останетесь у нее на несколько минут и вдруг обнаружите, что прошло сто лет, как в той сказке, которую они с Уолтером читали на прошлой неделе?

Свернув на ведущую к МРАЧНОМУ ДОМУ дорожку, Нэн ощутила, как по спине пробежала странная дрожь. Сухая ветка клена дернулась? Нет, Нэн ускользнула от нее. Ага, старая колдунья, тебе не удалось схватить меня! Она шла по дорожке, ни грязь, ни глубокие колеи которой не могли испортить ее приятные ожидания. Еще несколько шагов… и МРАЧНЫЙ ДОМ был перед ней, окруженный темными мокрыми деревьями. Наконец-то она увидит его! Она слегка содрогнулась… и не знала, что это вызвано неосознанной тайной боязнью утратить свою мечту, что всегда катастрофа и для юных, и для зрелых, и для пожилых.

Она пробралась через просвет в дикой поросли молодых елочек, перегораживавших конец дорожки. Ее глаза были закрыты. Осмелится ли она открыть их? На мгновение ее объял ужас — захотелось повернуться и убежать. Ведь все же… Леди была испорченной. Кто знает, что она может сделать с вами? Возможно, она даже была Колдуньей. Как это ей никогда не приходило в голову прежде, что испорченная Леди может быть Колдуньей?

Затем она решительно открыла глаза и растерянно уставилась на дом.

Неужели это был МРАЧНЫЙ ДОМ — таинственный, величественный, с башнями и башенками, особняк ее грез? Это!

Перед ней был большой дом, когда-то белый, теперь грязно-серый. Тут и там сломанные ставни, когда-то зеленые, висели полуоторванные; парадные ступени и ажурная балюстрада крыльца были сломаны, а многие стекла веранды разбиты. Да это был всего лишь усталый старый дом, изнуренный жизнью!

Потрясенная Нэн огляделась. Не было ни фонтана, ни сада, то есть ничего, что можно было бы назвать садом. Пространство перед домом, огороженное покосившимся забором заросло высокой, по колено, сорной травой. За забором рыла землю высокая, худая свинья. Вдоль ведущей к крыльцу дорожки росли лопухи. В углах изгороди виднелись неопрятные купы «золотой осени». Но все же была здесь среди сорняков одна великолепная группка воинственных тигровых лилий, а совсем рядом с истертым порогом веселая клумба ноготков.

Нэн медленно прошла по дорожке к этой клумбе. МРАЧНЫЙ ДОМ исчез навсегда. Но Леди с Таинственными Глазами еще оставалась. Уж она-то настоящая, должна быть настоящей! Что в действительности сказала о ней Сюзан так давно?

— Спаси и помилуй! Да ты меня напугала чуть не до смерти! — довольно невнятно, но приветливо произнес чей-то голос.

Нэн смотрела на фигуру, вдруг выпрямившуюся за клумбой ноготков. Кто это был? Это не могла быть… Нэн отказывалась верить, что это Томасина Фэр. Это было бы слишком ужасно!

"Да ведь она… она старая!" — подумала Нэн, подавленная и разочарованная.

Томасина Фэр, если это была она — а Нэн знала теперь, что это Томасина Фэр, — бесспорно, была старой. И толстой! Она выглядела как скатанная и перевязанная веревочкой перина, с которой костлявая Сюзан всегда сравнивала полных дам. Она была босиком, в полинявшем зелено-желтом платье и с мужской фетровой шляпой на жидких песочного цвета с проседью волосах. Лицо у нее было круглое как блин, красноватое и помятое, со вздернутым носом и выцветшими голубыми глазами, у наружных уголков которых залегли глубокие веселые морщинки — «гусиные лапки».

О, моя Леди… моя очаровательная Порочная Леди с Таинственными Глазами, где ты? Что стало с тобой? Ведь ты существовала!

— И кто же ты будешь, милая моя девочка? — спросила Томасина Фэр.

Нэн вспомнила о вежливости.

— Я… я Нэн Блайт. Я пришла передать вам вот это.

Томасина радостно схватила сверток.

— До чего ж я рада получить свои очки обратно! Без них ужасно тяжело — даже календарь в воскресенье не почитаешь. А ты одна из двойняшек Блайтов? Какие у тебя красивые волосы! Мне давно хотелось увидеть вас, детей доктора. Я слыхала, твоя мамаша воспитывает вас по науке. Тебе это нравится?

— Нравится? Что нравится? — О, порочная очаровательная Леди, ты не читала календарь по воскресеньям. И ты никогда не сказала бы «твоя мамаша»!

— Ну то, что тебя воспитывают по науке.

— Мне нравится, как меня воспитывают, — сказала Нэн, силясь улыбнуться и едва ли преуспев в этом.

— Твоя мамаша — прекрасная женщина. И выглядит она отлично. Я, право, в первый раз, когда увидала ее на похоронах Либби Тейлор, подумала, что она только недавно вышла замуж — у нее был такой счастливый вид. Когда твоя мамаша входит в комнату, я всегда вижу, как все поднимают голову, словно ждут, что сейчас что-нибудь произойдет. И новые моды ей к лицу. У большинства из нас не такое строение, чтоб носить то, что теперь в моде. Зайди и посиди немного. Я рада, когда кто-нибудь зайдет. Тут малость одиноко иногда. Телефон мне не по средствам. Ну, цветы — тоже общество… Ты когда-нибудь видала ноготки лучше этих? И кот у меня есть.