Нет, Дохан вовсе не интересовался высокопоставленными, состоятельными или знаменитыми персонами, которые временно проживали в люксах и полулюксах лайнера. Не интересовал штурмана даже легендарный Щарибук, президент одной из крупнейших в Сети Миров трансгалактических корпораций. На круизере «ДЮМА 653136» тот сейчас находился по причине своей фантастической скупости, ставшей притчей во языцех. Мегатриллионер передвигался не на личном звездолете, как это делали его коллеги-бизнесмены, а летал пусть мощными и новыми, но обычными рейсовиками. (Статистика, правда, твердила, что именно каботажные круизеры являются наиболее безопасным видом космического транспорта.)
Объектом жгучего внимания офицера являлась одна из пассажирок. Не известная и не богатая. По крайней мере из компьютерных сетей заинтересованному Дохану вытащить информацию о ней не удалось. Ни крупицы, ни в одной базе данных. Фемина инкогнита. К тому же принадлежащая к биовиду, особи которого бывают клиентами или служащими «ГдТ» нечасто. Мягко говоря. (Примерно как челоиды – завсегдатаями стриптиз-баров.) ЗЕМЛЯШКА. Однако же – располагавшая средствами на оплату билета высшего класса. В эти края эрсеры вообще практически не совали наглые свои носы. И здесь их ненавидели умозрительно, чисто по привычке. Дохан случайно приметил ее во время очередной остановки, пять проколов тому назад, перед тем как заступить на вахту. По его мнению, эта особь с несуразным имяфамилием ИраНиколаева была исключительно привлекательной самочкой. Тем более что во всем корабле сейчас было человек двадцать его соплеменников, членов экипажа и пассажиров, но ни единой соплеменницы, и он изголодался. Насколько Дохан знал, сейчас на борту вообще насчитывалось всего лишь несколько особей женского пола разных племен иных, с которыми мог бы спариться мужчина его биовида… при большой и острой нужде.
На подступах к лифту штурман очень некстати столкнулся с одной из таких.
Эта молоденькая стюардесса-коитианка положила на него все глаза. «Клеилась» настойчиво, но штурман испытывал к ее телу непреодолимое, физиологическое, просто-таки животное отвращение. Парадоксально, но именно потому, что не сумел отнестись к ней всего лишь как к комку живой плоти, имеющему естественные отверстия. Экзотическая раса, к которой девица принадлежала, обладала фантастической приспособляемостью. Коитиане успешно скрещивались практически со всеми гуманоидными видами, однако на внешность потомства эта генетическая вакханалия влияла не существенно. Хотя и возникали мутантные отклонения, типа лишних недоразвитых конечностей или участков густой шерсти на коже в самых неожиданных местах. На самом деле подлинные, не мутировавшие коитиане в Сети уже давным-давно перевелись. С тех пор, когда избрали такой способ выживания: размножаясь с кем попало, все более и более обогащать, варьировать, увеличивать генофонд расы. Мощные коитианские гены в гибридах неизменно доминировали, вдобавок приобреталось множество плюсов в физиологическом и энергетическом планах. Однако взамен потомки уроженцев планеты, метко нареченной землянами Коитус, заполучили от множества иных рас один-единственный, зато громадный минус. Доминирующее отчуждение. Процесс начался в имперскую эпоху, когда их предки активно пытались породниться с господствующим биовидом, но потерпели сокрушительное фиаско. Земляне с неподдельной охотой пользовались коитианскими сексуальным энтузиазмом и талантами; малейшие же попытки настоять, чтобы совместное потомство получило полные гражданские права, имперцами беспощадно пресекались. Хозяева Дорог исключения для коитиан и коитианок не сделали. Наложницы и наложники, любимые домашние животные, секс-игрушки – да! Но никогда – жены и мужья, никогда – любимые человеки. Из всякого правила бывают исключения, случались они и у имперцев, но звались: лунифы, оластеры, далжиане. Более – никто никогда. Особенно после того, как чернокожие аборигены Далжа оказались столь неблагодарными, не пожелав воспользоваться дарованными правами… Иные расы не простили потомкам коллаборационизм предков. Как не простили бы лунифам, останься из тех хоть кто-нибудь жив. Как с трудом простили оластерам, да и то – лишь благодаря одержимости, снедающей суровых мстителей. В результате: не так много осталось нынче гуманоидных рас, особи которых нейтрально относились к полукровкам. Их смышлености, сексапильности и любвеобильности можно было завидовать, но – почти никто не завидовал. Даже к эрсерам частенько не настолько брезгливо относились. Коитианская раса, по большому счету, расплачивалась ответным отчуждением. Бросая вызов всем расам Сети, ее люди превратили себя в проститутов и проституток космоса: дескать, нате вам наши тела, подавитесь, а разумы наши, чувства наши вы не получите! С негуманоидами они тоже сношались, просто для сексуального разнообразия – но старательно умножали количество партнеров тех видов, у особей которых имелось в наличии хоть что-то похожее на комплект из рук-ног, головы-шеи, живота-груди, бедер-задницы, пениса-передницы…
– Доха-анчик, мы пообе-едаем сегодня вместе, ка-апризный малы-ыш мой? – Голос у стюардессы был грудным, вибрирующим, призывным.
И вся из себя она – сплошное очарование. Стройные ножки, роскошные бедра, упоительно контрастирующие с тонюсенькой талией, тугие мячики полных грудей, плоский животик, прямая спинка, высокая шейка, изысканно-хрупкие черты овального личика… Греза любого гуманоидного мужчины. Невзирая на изъяны, которые восприятие Дохана и его сородичей не могло игнорировать полностью. Диссонанс в гармоничное совершенство вносили: пышная копна волос и упрямо пробивающиеся под носом усики. И все же, если бы он мог относиться к ней всего лишь как к куску мяса с дыркой, то ответил бы согласием раньше, чем был задан вопрос.
Ведь очередное предложение пообедать, конечно же, только предлог. Она вновь пытается затащить его в постель, а у него только от одной мысли об этом возникает гадливое ощущение. Точно от перспективы перетрахаться со всеми существами тысяч биовидов, с которыми успели спариться все ее предки и она сама. Ведь ему, чисто по-человечески, до дрожи в хвосте жаль эту молодую девушку, терзаемую врожденной похотью, но… прикоснуться к грудям, которые тискали ложноножки накчеза?! поцеловать уста, в которые впивались присоски лабистянина?!! тронуть вагину, в которую бесцеремонно вторгался раздувающийся пневмохобот канкерера… О божжжжже!!!
– Извини, Тинничка, я сегодня очень устал, много остановок за вахту, давай уж как-нибудь в другой раз, ладно? – в который уж раз ответил он, смущенно потупив все три глаза.
Судя по уныло посеревшему лицу стюардессы, было понятно, что подобный отказ до сих пор занозит ее самолюбие, хотя она слыхала его от него уже не в первый раз.
– Ладно, в другой раз, – покорно согласилась девушка голосочком тихим и мелодичным, как перезвон хрустальных колокольчиков. Мужчина едва заметно вздрогнул, тяжело вздохнул, вежливо свистнул на прощание, вбежал в трехметрового диаметра шар-капсулу лифта и зарастил мембрану. Он спешил к другой. Он точно знал, где искать, где наверняка найдет: из центральной ходовой, расположенной в самом маленьком, верхнем «кругляше» гофрированной пирамиды, заметно все. Туда сходятся все информационные потоки, там сплетаясь в корневой узел. Чтобы капитан или его вахтенные заместители могли контролировать любой закоулок огромного звездолета, отданного им в безраздельное господство.
Когда Дохан Киррсс вышел из капсулы лифта на вожделенном уровне и добрался в искомый «закоулок», тиканье прервалось коротким вскриком ревуна. Рев предварял неуловимый сознанием миг, за который корабль совершит прокол. Панорамные иллюминаторы затянулись темными фильтрами, послышалось нарастающее гудение, звездолет мелко задрожал, сотрясаемый отдачей AA-тарана, его дважды встряхнуло, на входе и выходе, хором слегка звякнули бутылки, многоэтажными пестрыми рядами выстроившиеся за стойкой, и все стихло. Закончилось. В центре зала возникла деликатно, в пастельных тонах мерцающая проекция. Обращение, на трех наиболее распространенных в мирах Сети языках: «Уважаемые пассажиры, через двадцать минут наш лайнер состыкуется с центральным транзитным космопортом системы Серебряный Шар. Спасибо, что воспользовались нашими услугами. Всегда летайте кораблями „Галабрю де Тренс“!». Фильтры сменились на полупрозрачные, и текст почти растворился. Яркое белое солнце Силвер Болл даже сквозь матовые пленки беспардонно зыркало в иллюминаторы, заливая просторный салон ослепительным светом.
