— Ладно, могу попробовать. Но ничего не обещаю, — Адан зажмурился, попытался сосредоточиться.

До сих пор получалось само собой, повинуясь какому-то не совсем осознанному желанию. Сейчас надо было захотеть целенаправленно, думая и желая, чтобы случилось что-то конкретное. Как это сделать, не было ни малейшего понятия.

Он невесело усмехнулся. Потом снова собрался, мысленно представляя замок. И в этот момент почувствовал, как Роми схватила за запястье:

— Стой!

Роми успела ухватиться за руку Адана, а вот остановить — нет.

Прислушалась, считала концентрацию и намерение, но не смогла уловить направление. Тогда попробовала отыскать Пути, но в надпространстве царила тишь да гладь. Никаких возмущений, никаких всплесков. Никто не пытался пробить дыру и сократить дорогу до одного шага. Адан не врал — он действительно не знал, как работают Пути. Вряд ли вообще догадывался, что они существуют, тем более, где их искать.

И всё-таки Роми не сомневалась — у него получится. Точно так же, как Адан ушёл с террасы — бесшумно и бесследно, во всех смыслах, — он окажется в Замке. С той же лёгкостью, с какой она могла бы шагнуть туда сама, не будь её энергетическое истощение таким сильным сейчас. И почему-то это пугало.

За миг до того, как они переместились, Роми отчётливо поняла — Адану нельзя перемещаться с Мирой, а ещё лучше — не стоит ему вообще перемещаться в Тмиоре. Пусть ножками топать девчонка не хочет, ничего, не собьёт пятки в кровь — до Замка рукой подать.

Уже сжав пальцами его запястье, Роми вспомнила, что произошло, когда всё было наоборот. Когда он прикоснулся к ней, там — в Плеши, и какая нестерпимая ярость на неё нахлынула. Хорошо, что сейчас Роми слишком слаба и не в силах причинить боль.

А потом в глаза со всех сторон ударил ослепительный солнечный свет. Так не могло быть, но так было.

Ноги словно лизнуло жидким огнём, и Роми закричала. Кажется, в этот же миг рядом завизжала Мира. А может, это было эхо её собственного крика.

Несколько следующих секунд утонули в тумане невероятной боли. Роми задыхалась, не могла заставить себя перестать жмуриться и начать соображать. Боялась, что станет только хуже, что огонь выжжет ей глаза, что она ослепнет. Ноги не слушались, вязли в густом и липком. Роми пошатнулась, споткнулась, упала. Почувствовала, будто с головой уходит во что-то мокрое, горячее, тягучее, как застывающая карамель. Вода?!

Ощущения выстроились в один логический ряд. Но как? Почему? Слишком рано для прилива, в это время года Море Истока — не больше, чем огромная тёплая лужа.

Роми барахталась, понимая, что дно — вот оно, прямо под ней, но подняться на ноги не получалось. От каждого движения ещё больше вязла в воде, словно в трясине. Тело уже не только горело, но и чесалось, а сил хватало на что-то одно: или не утонуть, или потратить последние мгновения, чтобы с наслаждением драть ногтями кожу.

И вдруг всё закончилось.

Вода исчезла, в лёгкие ворвался воздух, на миг стало невыносимо холодно. Роми едва не потеряла сознание от резкой перемены температуры, а может, и потеряла, потому что в следующее мгновение уже ощущала под спиной мягкий песок. Тело ещё горело, но дышать стало легче, и в голове худо-бедно прояснялось.

Издалека послышался голос Миры:

— Может, она плавать не умеет? Или у неё эта… аквафобия?

— Не аквафобия… — пробормотала Роми, закашлялась. Сплюнула. Её трясло. Она попыталась хотя бы сесть, но ничего не вышло: голова закружилась. — Чёрт… это…

Это не было похоже на то, как Море Истока отвергает атради во время Приливов. Тогда боль тоже подчиняет тело, но над разумом она не властна. Ты остаёшься в сознании, способен понимать, способен как-то реагировать, не делать того, чего делать не стоит. Сейчас же…

— Я могу помочь? — встревоженный голос принадлежал Адану.

— Нет… Пройдёт. Скоро. Должно…

— Что она бормочет? — послышался удивлённый возглас Миры. — Ты её понимаешь, Адан?

— Да. Ты разве нет?

— Издеваешься?!

Мысли всё ещё путались, но с каждым вдохом становилось легче.

Роми запоздало сообразила, что перешла с языка Ближних на родной.

— Я говорила на карни. Мира его не понимает, Адан. Это древний язык атради.

— Совсем не обязательно при мне говорить на древнем языке, — огрызнулась Мира. — Я вам в компанию не навязывалась. Если мешаю, можешь отправить меня обратно. А потом возись с психической, сколько влезет.

— Мира, я случайно…

— Ну да, конечно! У тебя всё случайно, Адан. Как же вы уже достали!

Их голоса звучали одновременно звонко и словно откуда-то издалека. Кто-то громко вздохнул. Потом наступила тишина, нарушаемая слабым, почти бесшумным шелестом волн, которых никогда не знало море Истока.

Роми попробовала открыть глаза. Свет, всё такой же яркий, вынудил зажмуриться.

— Вас тоже слепит?

— Нет, — ответил Адан. — Может, здесь чуть светлее, чем было на поляне. Из-за лун, наверное.

Роми раздражённо мотнула головой:

— Да нет же! Луны Тмиора не могут так ярко светить.

Ничего из того, что сейчас происходило, не могло быть, но мозг настаивал, что всё именно так.

С третьей попытки Роми удалось сесть и даже открыть глаза:

— Великие предки!

Таким Море Истока она не видела. Малая луна почти полностью нырнула за горизонт, и рассмотреть её можно было, только если знать, что и где искать. Большая — гигантский шар, заслоняющий едва ли не две трети неба, — сияла ярче обычного, золотой дорожкой отражалась в воде, заставляя светиться и само море. Переливаться неожиданными цветами, от бледно-серебристого до огненно-алого.

Столько «никогда» за такое короткое время.

— Я смотрю, тебе понравилось купаться, — ухмыльнулась Мира.

— Прекрати, — попросил Адан. — Роми плохо. Неужели не видишь?

— Ну она же первая собиралась меня окунать. Спасибо, не надо. Я оценила, как это успокаивает.

Роми посмотрела на Миру:

— Но успокоило же.

— Так иди ещё поплавай! — та отвернулась, демонстративно отошла в сторону и плюхнулась прямо на песок, спиной к ним.

Она уже молчала, а Роми казалось, что всё ещё слышит её первые и последние слова, наслаивающиеся друг на друга. Эхом.

Адан присел рядом.

— Что с тобой было?

Роми пожала плечами.

— Наша кровь отравлена солнцем. Не только кровь. Это море… Мы зовём его Море Истока. Оно нас не любит. Особенно, в Приливы. Жжётся, давит. Мы в него стараемся не лезть… без особой нужды, — говорить получалось только короткими фразами. — Но сейчас не Прилив.

Адан какое-то время смотрел на воду. Хмурился, покусывая нижнюю губу. Потом, видимо, хотел задать вопрос, но промолчал. Взглянул на Миру, снова посмотрел на Роми.

— Тебе, наверное, лучше вернуться домой. Я могу попробовать. Но не уверен, что мне стоит…

— Нет! — перебила она. — Я поэтому пыталась тебя остановить. Не знаю, кто из нас перенёс всех сюда и зачем, но повторять точно не стоит. Это может быть опасно. Считай, предчувствие.

Адан шумно выдохнул.

— Ты ошибаешься. Ничего бы не случилось, если бы ты не схватила меня за руку. Мы с Мирой были бы сейчас в Замке или остались на поляне. И это не предчувствие. Это уверенность. Я даже не слышал, что Море Истока существует. Мира тоже вряд ли в курсе. Попасть сюда хотела только ты.

Роми не хотела, но спорить не стала.

— Ты ничего не почувствовал в воде?

— В воде — нет. До воды — да, — он нахмурился, покосился на Миру, которая, казалось, успешно делала вид, что её не интересует их разговор. Тоже помолчал. Потом тихо заговорил на карни: — Когда ты прикоснулась ко мне, меня как током прошибло. Так уже было раньше. В баре.

Роми уставилась на Море. Вода наливалась красным, потом бордовым и снова светлело. Волны усиливались, но пока не доставали до того места, где они сидели.

— Ерунда какая-то. Браслет что-то сделал с нами. Теперь, даже когда ты его снял — связь осталась, — она осеклась. — Ты ведь знаешь про связь?