— Не пугай человека, — охолодил подчиненного Гордей. — А за женой сгонять все-таки придется. Через часик. Как раз ближе к утру возьмем. К восьми доставим. Ну а дальше — по результату. Вот так и порешим! Или, — он присмотрелся к хозяину, — есть другой вариант? А, отец?..

Астахов тяжело покачал головой.

— Стало быть, утверждаем этот. На том и подписались. А теперь дуй на кухню, чайку завари. Гости у тебя все-таки.

С трудом передвигаясь на сделавшихся непослушными ногах, Астахов поднялся, прошел мимо входной двери, возле которой на табурете расположился один из пришельцев. Едва не ударившись о косяк, повернул на кухню.

«Ниночка! Ниночка моя! — билось в голове. — Что ж делать-то?.. Ну, Мишка, соседина падлючий, перебрал ты. Если что, ноги вырву».

— Николаич! — послышалось ему.

— Николаич! Это я, Мишка! — горячий шепот доносился из-за буфета. Там, заколоченная когда-то фанерой, выходила на кухню вторая дверь из комнаты соседа. — Ты прости, не хотел я так-то. Не думал. Я ж не по злобе! Просто из мести. А потом, они мне тоже в глаз закатали. Даже за пузырем не отпустили. Может, сделать чего?

— Из дома выбраться сможешь? — стараясь шептать одними губами, поинтересовался Астахов.

— Так и… делов-то. Сколь раз через балкон. Как ключи, значит, по газу посею, так и…

— Тогда слушай. Я сейчас в туалете за бачком телефон запишу и фамилию. Сходишь после меня. Ну и…

— Да понял, сделаю. Николаич, ты не думай! Я все как скажешь! Я и на обмен, если чего. Не по злобе же получилось. Так — мстительство.

— Не слышны в саду даже шорохи!.. — нещадно фальшивя, забасил вдруг Астахов.

— Ты что это завыл? Соседей, что ли, собрать решил? — поинтересовался входящий на кухню Гордей. — Иль крыша пошла?

— Пойдет с вами. Давай кого-нибудь из своих подручных в помощь. Стол накрыть поможет. А я пока в сортир.

— Обдристался дедок, — загоготал здоровяк. — Теперь все сдаст.

Подлесный, рассекая фарами проселочную дорогу, мчался в темноте, нещадно гробя об ухабы недавно купленный «жигуль». На панели потряхивался прикрепленный мобильный телефон, на соседнем сиденье подпрыгивал приготовленный пистолет «Макаров». Времени было в обрез.

Из суматошного ночного звонка соседа он сумел понять две вещи: во-первых, Астахов захвачен на квартире неизвестной бригадой, скорей всего из-под «Балчуга», которая пытается вытряхнуть из него какие-то добытые документы. И во-вторых, что часть этой группы вот-вот выедет за семьдесят километров от Москвы за женой Астахова, которую собирались использовать в качестве заложницы. Сам Астахов о семье особо не распространялся, но из разговора с Дерясиным Подлесный помнил, что жена Астахова, над которой он трясется, страдает врожденным пороком сердца. А потому, представив возможные последствия, отзвонился в службу безопасности банка, направив группу на выручку Астахову. Сам же, не имея времени захватить подкрепление, рванул на Веденеево по хорошо известной ему короткой, но, увы, вдребезги раздолбанной дороге. Варианты были просты: постараться приехать первым и вывезти семью Астахова до подъезда бандитов. Ну а если не удастся успеть… — Подлесный скосился на «Макаров». Кажется, сосед сказал, что поедут трое. Трое против одного. Но он о них знает, а они про него нет. Нормальная математика. Как всегда, в преддверии опасности Подлесный почувствовал нарастающее злое веселье.

Он уже подлетал к окраине деревни, когда затрезвонил мобильник.

— Вячеслав Иванович? Группа захвата на проводе. Мы в квартире Астахова. Все без конфликта.

— Лежат?

— Как миленькие.

— Что Астахов?

— В порядке вроде. О жене беспокоился.

— Там из их числа группа одна за ней выехала…

— Уже порешали. Объяснили главному ихнему, Гордей — кличка, что к чему. Оказался понятливым. При нас отзвонил, дал отбой. Чего дальше?

— Шпану заберите. А Гордея этого придержите до меня. Через час буду.

Пока шел разговор, Подлесный успел развернуть машину, на этот раз с удовольствием направив ее в сторону ухоженной трассы.

Мимо караулящих у двери секьюрити Подлесный быстро прошел в комнату, где в кресле откинулся Астахов.

— Чего так долго? — поднялся тот навстречу.

— Да так. По делам заскочил. Встреча одна… сорвалась. Как сам?

— Уже лучше, — рядом стоял опорожненный наполовину флакончик валидола.

— А где?.. — еще не договорив, Подлесный обнаружил нахохлившегося в углу крепкого мужчину. Всмотрелся.

— Гордей, говоришь? — громко уточнил он. При звуке его голоса мужчина в свою очередь быстро вскинул голову.

— Вячеслав Иванович? — Он сделал было невольное движение приподняться. — Не ожидал.

— Да и я. Слышал, что уволился. Что «крышуешь» на каком-то рынке. Но чтоб рэкетом промышлял…

— За что платят, тем и занимаемся. Вы-то тоже, как понимаю, больше не при погонах.

— Да. Я сейчас в «Светоче». А как ты под «Балчугом» оказался?

— Под «Балчугом»? Почему это? — удивился Гордей. — Я вот тут… — в свою очередь, покопавшись, он выложил визитку. — В курсе, кто за этим?

— Да, слышал. Серьезные братки. Ну, блин, дожилась страна!

— Чегой-то вы? — заинтересовался Гордей.

— Да так, лейтенант. Песню припомнил хорошую — «Служили два товарища в одном и том полке»… Ну и что у вашей братвы за интерес к институту?

— Да нет особенно интереса. Просто кафешку арендуем отмывочную. Ну и мужичок один, дело это организовавший, попросил налоговичка укоротить. Отобрать у него какие-то векселя изъятые.

— Важные документы? — Подлесный повернулся к Астахову.

— Не то слово.

— И где они?

— Да вот, — и Астахов преспокойно вытащил из запасного кармана пиджака несколько свернутых бумаг.

Глаза Гордея расширились.

— Ну, блин, всякое было. Но чтоб так лопухнуться. — Он сокрушенно помотал головой. — Хорошо хоть моих убрали. А вы, отец, железный человек… Только какие дела у «Светоча» с налоговой?

— А такие, что инспектор этот на банк работает. Мы эту проверку и навели.

— Стало быть, в чужие разборки влезли, — расстроенно констатировал Гордей. — Втемную, значит, с нами сыграть решил сучок этот. Вроде делов-то всего: налоговичка опустить? А если б знали, что банк, — нахрен бы нам этот базар?

Он разглядел ухмылку Подлесного, осекся:

— Въелось уже. Сами знаете, с кем поведешься… В общем, если надо чем ответить…

— То есть у ваших интереса здесь нет?

— И не будет. Кроме одного. Я этой змее очкастой за подставу лично яйца поотрываю.

— Это ваши проблемы. Виктор Николаевич, у вас претензии есть?

— Да нет. Обошлось вроде. — Астахов огладил сердце.

— Тогда — разбежались, — Подлесный поднялся. — Ну, бывай… лейтенант Гордей.

— До встречи, Вячеслав Иванович.

— Да лучше б не встречаться. Здоровей будет, — и Подлесный пожал на прощанье протянутую руку.

Грохнула входная дверь. Застучали по лестнице кованые башмаки. Завелся в ночном дворе мотор.

— Надо же — Гордей. А неплохой когда-то опер намечался.

— Документы быстрей Забелину. — Астахов вернул векселя туда, куда не успел положить в институте, — в портфель.

— Быстрей не получится. Забелин на пару дней вылетел в загранку. Так что завтра утром заскочим в офис, кинем пока в мой сейф… Ты не возражаешь, если я у тебя до утра на диванчике перекантуюсь? Тем более… — Он посмотрел на часы. — Мать честная! Около шести! Веселая получилась ночка. Каково, Виктор?

— Слава! — Астахов меж тем налил пару стаканов водки, подошел вплотную. — Спасибо тебе! Ты ведь даже не знаешь, чем могло все закончиться. У жены моей, у Ниночки… — Голос его прервался.

— А зачем мне это знать? — Подлесный с удовольствием перехватил один стакан. — Я знаю главное: у тебя беда, моя обязанность — подпереть. Это нормально. Мы ж — команда!

— Гаспадын Забэлин! — Адвокат Полакис Саррис, подчеркивая торжественность момента, выбрался из кресла, грузно отдышался — в Лимассоле крепко зашкалило за тридцать градусов, и, несмотря на кондиционер, старый адвокат изнемогал от духоты. — Йа имэю передавать вас… вам. — Он смешался и живо продолжил по-английски.