Чёрт. Пиромант не мог не заметить, что под заклинание попал ещё один человек. Правда, сделать он с этим тоже ничего не мог, а мне нужно было не дёргаться, а тренироваться, брать под контроль дар. А может, просто догадался о причине, почему с рыцарем не случилось того, что случалось с вишневыми ветками, на которых я передержал воздействие Жизни. Догадался, но тактично промолчал. Печать подчинения, наполненная моей магией, сработала как аккумулятор: поглотила импульс и не дала Силе бесконтрольно воздействовать на тело где попало, израсходовав излишек энергии там, где нужно. И это “где нужно” теперь прекрасно было заметно даже сквозь одежду.

Грудь девушки больше не угадывалась, она являла себя во всей красе, натянув ткань – вот теперь пол моего оруженосца у стороннего наблюдателя сомнения вызвать не мог в принципе. Бёдра тоже заметно округлились, настолько заметно, что плечи девушки больше не казались чересчур широкими. Лицо окончательно помягчело, щёки обзавелись милыми ямочками. И волосы – волосы вновь отросли, да настолько, что Маше пришлось заплести короткую толстую косу! Дела-а… Дочка кузнеца, пока я её зачарованно разглядывал, дико смущалась – но при этом выбрала такую позу, чтобы мне все перемены были как можно лучше заметны. А ещё я наконец заметил лёгкие-лёгкие штрихи косметики: чуть подведённые брови, подкрашенные ресницы… а вот на помаду кое-кто не решился. Похоже, не только её тело смогло окончательно себя исцелить – Маша снова не только хотела, но и перестала наконец подспудно бояться быть женщиной.

– А вот и я, – с новым скрипом в дверь заглянула Мила, и я немедленно понял, кто моему оруженосцу с косметикой помог. Баронетта как всегда выглядела безупречно: в светлом, полностью закрытом зимнем платье, со своей любимой сложной прической, полной художественно свисающих прядок… в этот раз зачёсанных на один глаз. Когда она повернула голову, я успел разглядеть уже изрядно выцветший “фонарь”. Марат, когда я отошёл от итогов боя достаточно, чтобы начать соображать и задавать вопросы, рассказал: когда лошади при виде болотного секача понесли, блондинка пострадала больше всех. То ли из-за конструкции женского седла, то ли по стечению обстоятельств, с землёй она повстречалась сначала головой. Влажная и мягкая почва берега не дала сломать наезднице шею, но от сотрясения мозга не спасла. Вот почему она не смогла убраться с дороги напуганного Валом суперкабана. Н-да, а я во время боя её даже не узнал… – Представляешь, я и второго твоего вассала не смогла запихнуть в платье. Признавайся, ты ведь их просто коллекционируешь?

– Рад, что с тобой тоже всё в порядке, – я не стал отвечать на дурацкие вопросы, просто встал и обнял девушку. Секунду мы смотрели друг другу в глаза… а потом блондинка разрыдалась навзрыд, громко и отчаянно, прижавшись лицом к моему плечу. Утешали Милану втроём: отпаивали водой, обнимали по очереди и вместе, говорили ей всякую ласковую чушь, лишь бы успокаивающе звучало. В итоге Кара просто утянула бывшую госпожу к себе под одеяло, прямо в платье, и там обхватила руками, прижавшись к спине, а я держал невесту за тонкие холодные пальчики, периодически гладя по голове. Бывшую невесту, конечно же – это за богатого и ушлого барона Трамонт Пэр был готов выдать свою дочь, а вот за какого-то там даже не мага пока, а неофита…

– …В тот день… хлюп… я упала… и всё как в тумане… хлюп… а утром проснулась – и вдруг всё поняла-а-а! И испуга-а-алась! И теперь боюсь!

У Милы оказалась поистине стальная выдержка: она позволила себе разреветься и показать слабость только сейчас. Из сбивчивых, прерываемых всхлипами фраз я понял, что девушка попыталась отстоять свой брак, пусть уже на обычных условиях и в процессе в первый раз в жизни по-настоящему, а не демонстративно вусмерть разругалась с отцом.

– Д-думала, может с-смогу сбежать с тобой… хлюп… как глупая девчонка из романа… хлюп… но не могу! Мне страшно! Боюсь будущего… Даже за ворота замка выйти страшно!

Страшно… Страшно – не то слово. Я сам в первый раз без особых колебаний пошёл на секача только потому, что не совсем понимал, с чем мне придётся столкнуться – ну и потому что выбора не было. Собственно, и после победы не до конца понял. Только обнаружив следы лёгкого завтрака нарийского тигра, до меня дошло, насколько твари более опасный противник, чем обычный, пусть самый большой и хищный зверь. Но к тому моменту я разобрал уже столько изменённых, что открытие мало на что повлияло. А для человека, ни разу в жизни не державшего копьё, монстр, способный раздавить человека походя, как букашку – более чем оправданный повод обзавестись фобией на всю жизнь.

– Я научусь убивать этих проклятых тварей, – задеревенев лицом, пообещала рыжая. – Арн, которого я от разных придурков защищала в детстве, смог – и я смогу. Ни одно чудовище до тебя не доберётся. Вообще ни до кого не доберётся, там, где я.

– Будешь защищать меня? – сквозь слёзы улыбнулась баронетта.

– Арн стал магом, чтобы меня спасти, – всё так же твёрдо припечатала Кара. – Моя вина, прости. Хоть так искуплю.

И ведь это она серьёзно: успел убедиться – если рыжей что-то в голову втемяшилось – молотом не выбить. Ну что ж… наверное, так даже лучше. Для всех. Я ведь понял, чего ещё испугалась Мила, отчего предпочла остаться дома, а не броситься в неизвестность с человеком, который так напугавшего её мутанта и завалил. Нет, дело не в манифестации дара, и даже не в том, что убежав против воли отца баронетта лишится всех прав на наследство и той доли с доходов манора, что выделял дочке Трамонт. Можно было бы кивнуть на неуверенность во мне, но, думаю, дело в другом: девушка решила, что станет мне обузой. Иждивенкой, в отличие от Маши ничего не умеющей из по-настоящему нужных спутнице будущего мага и истребителя тварей вещей. Высший же свет любой из столиц королевств беглянку-смутьянку, пошедшую наперекор родителю и лично за душой имеющую теперь лишь титул и герб, но не земли, просто не примет за свою. Тем более, если она ещё и жена мага! Не в чести здесь и сейчас такое. Что ж, повторюсь: наверное, так даже лучше. Пусть и мне, и Милане будет грустно, но… жизнь продолжается. Лучше легкая грусть и светлая память о закончившемся хорошо приключении, чем сожаление на всю жизнь.

* * *

Де Берг вызвал меня к себе где-то часа через два. Что интересно, присланный за мной слуга повёл меня не в тот пафосный зал, где Эдмонд меня в первый раз принимал, а куда-то в сторону личных покоев. Да, я, похоже, уже начал немного ориентироваться во дворце герцога. Когда передо мной распахнули тяжёлую дверь, я удивился ещё больше: по центру относительно небольшой комнаты с камином стоял массивный стол, на котором паром исходили многочисленные блюда, а вот кресел с высокими спинками стояло всего два. По местному этикету приглашение разделить приём пищи – чуть ли не вершина благорасположения, недаром Сэм регулярно устраивал званые обеды, но к завтракам своим допускал лишь немногих избранных. А тут… совсем уже высший пилотаж гостеприимства.

– Моя малая трапезная, – из другой двери появился и сам герцог, знаком выставляя слуг наружу. – Ты и не представляешь, Арн, как иногда хочется поесть спокойно, не под десятком заглядывающих тебе в рот взглядов.

– Ваша светлость, – я поклонился.

– Можешь звать по имени, – походя отвалил мне ещё одну жирную плюшку де Берг, и пояснил. – Я видел, как ты и твой оруженосец снесли тварь… и снесли бы вообще без жертв, не реши Валериан так не вовремя вмешаться. Я оценил.

– С-спасибо, – вот так, рядом с этим далеко не молодым мужчиной я волей-неволей чувствовал себя немного скованно.

– Знаешь, – Эдмонд подвинул себе кубок, тарелку с кусками жареного мяса и бутыль с вином, небрежным жестом предлагая мне проделать те же процедуры и самому. – Твой отец, когда он в последний раз приезжал в поместье Бертран, уже будучи ван дер Хортом, очень скептически отзывался о тебе. “Маменькин сынок” – это было самое вежливое, что я услышал от Кристиана в твой адрес. Мы тогда всё ещё считали друг друга близкими друзьями, несмотря на… На то, что выбор жизненного пути развёл нас уже очень, очень далеко. Крис не любил жаловаться попусту, слабостей он не терпел прежде всего в себе, вообще был человеком резких суждений. С Лили они отлично друг друга дополняли – с этой парочкой боялись связываться даже короли и Церковь. Жаль, что именно твоё рождение в какой-то мере стало началом их размолвки. Оно – и то, что примерно тогда же Крис поставил для себя службу выше всего остального. Выше семьи, выше детей, выше любимой… выше себя самого.