Последовала тишина, а затем вкрадчивый голос начал опять; теперь в нем чувствовалось раздражение.

— Генерал, ну пожалуйста. Ради мелочной злобы вы рискуете целым городом!

— Может, ты еще передо мной на колени встанешь, Трембоуд? А что, ну-ка падай ниц, ты, собака. Возможно, если ты оближешь мои башмаки с достаточной прытью, я еще подумаю. — В голосе генерала звучало почти сексуальное наслаждение. — Трембоуд, если ты сейчас же не вылижешь мои башмаки, я с тебя медленно сниму шкуру, и бесы выдерут тебя до полусмерти.

— Нет, генерал, пожалуйста.

— Трембоуд, ты помнишь Кадейн?

— Да, конечно.

— Ты помнишь женщину по имени Айкс?

— У нее была голубая вилла. Я там однажды останавливался.

— Из-за твоей ошибки ее схватили враги. Мы потеряли всю сеть шпионов, потому что ее заставили заговорить.

Теперь голос был переполнен гневом.

— Я любил эту женщину, Трембоуд, и ты убил ее. Это так же верно, как то, что я прикончу тебя!

— Нет, нет. ты должен меня выслушать.

— Какое мне дело до твоей болтовни! Ты пойдешь к Року.

Послышался звон металла, затем хрип и сдавленный крик.

— Предатель, да я тебя уничтожу, я тебя…

Раздался тяжелый, глухой звук.

Релкин не смог удержаться и выглянул из-за края сундука.

Там стоял человек, который приходил в Марнери в стойло к Базилу, и на его темных губах играла жестокая улыбка. В руке его был окровавленный нож.

— Нет, генерал, думаю, уже нет. — Он пнул ногой распростертую на полу фигуру.

— И вообще, я не думаю, что ты когда-нибудь сможешь что-либо сделать.

Он встал на колени и вонзил кинжал генералу в грудь по самую рукоятку.

Ошеломленный Релкин смотрел, как Трембоуд поднимается на ноги и нервно озирается по сторонам. Релкин отпрянул назад как раз вовремя.

В два прыжка Трембоуд оказался у сундука и откинул вверх крышку; Релкин сжался от страха, думая, что его обнаружили.

Трембоуд вынул из сундука два коротких меча Марнери, щит и шлем и завернул все это в боевой флаг; свой груз он положил на крышку соседнего сундука. Затем послышался звук, будто что-то тяжелое протащили по полу и запихнули в сундук.

Крышка сундука снова хлопнула, и Трембоуд ушел. Шаги его эхом отдавались по галерее, пока не стихли вдали.

Релкин поднялся на ноги и выглянул за дверь. Там никого не было. Он подошел к столу, поднял Пиокар, шатаясь под его весом, и направился к галерее.

Дикий дракон шипел, рычал и рвал землю когтями. Ярость его была устрашающей, казалось, под ним дрожит земля.

Базил в смятении отступил назад, но даже несмотря на вселившийся в сердце страх, он почувствовал, как по нему прошла волна жалости. Огромные крылья дикого собрата были обрезаны — дракон никогда уже не будет летать.

Увидев Базила, дикарь зашипел от ярости, глаза его загорелись. Базил медленно продолжал отступать. Дикий дракон был охвачен жутким порывом убивать убивать до тех пор, пока либо не погибнет сам, либо не перебьет всех врагов.

Ярость такого рода нельзя было погасить ничем, а поскольку у Базила не было ни щита, ни меча, ни шлема, то для страха он имел серьезные основания.

Внезапно дикий дракон заметил свое окружение. Он остановился, поднял голову и проревел вызов толпе.

Стадион притих, ужаснувшись от этого неистового порыва.

Дракон взвыл и закружился на одном месте, глядя на людей, бесов в укрытиях и странного дракона, стоящего у него на пути. Ему хотелось уничтожить их всех.

У Базила опустилось сердце. Меча у него не было, а этот зверюга сильно превосходил его в весе. Если он будет атаковать, Базилу придется с ним драться, хотя в глубине души он понимал, что толку от этого никакого: дикарь просто оторвет ему голову.

Вдруг его осенило. Дикий был ранен, на его теле оставались обрывки бинтов.

Базил поднял вверх передние лапы и закричал на драконьем наречии:

— Ты, пурпурно-зеленый с Кривой горы!

Дикий дракон прищурился, не понимая, в чем дело.

— Мы встречались с тобой раньше, — прошипел Базил. — На горе к югу, помнишь?

Речь дракона была странной, с необычным акцентом, но дикарь действительно вспомнил. Ярость его поутихла. Огромная голова с зубастой пастью качнулась из стороны в сторону, он вновь прищурился и внимательно уставился на бескрылого виверна.

— Да-сс, — произнес он наконец. — Я тебя знаю. Ты тот самый, который меня победил, дракон с мечом, с южной горы.

Базил подумал, что дикий сейчас опять нападет на него, поэтому поторопился заговорить:

— Как они поймали тебя?

Пурпурно-зеленый при воспоминании об этом взревел и начал шипеть; толпа заволновалась, предвкушая, что он тут же бросится на дракона из Аргоната и разорвет его на куски.

— Я спал на горе. Раненый, ты же знаешь. Пришли солдаты с сетями и веревками и связали меня, пока я спал. Иначе я бы их всех прикончил.

Базил выступил вперед, подняв лапы вверх.

— Я не буду драться с тобой ради потехи этих людей. Дикий немного подумал.

— Я тоже драться не буду. Ты спас меня от смерти, остановил кровь. Мы дрались за самку, и ты меня победил. Ты единственный, кто меня когда-либо победил.

Базил вздохнул с облегчением и заговорил снова:

— Из-за нее стоило драться, великий пурпурно-зеленый, и ты был страшным противником — я никогда в жизни не видел подобной силы. Но теперь, я думаю, нам следует объединиться и показать этим проклятым человекам, что убивать драконов ради удовольствия — не слишком хорошая идея.

Толпа притихла в замешательстве. Все знали, что дикий дракон изничтожит аргонатского виверна, ибо дикие драконы ненавидели породу, выведенную в Кунфшоне.

Но драконы стояли рядом и что-то бормотали друг другу на своем шипящем языке. Какое разочарование испытывали те, кто специально ждал этого поединка, когда его объявили.

Дикий дракон заметил кровавый след там, где тащили Несси. Он показал лапой:

— Драконья кровь?

— Да.

Хвост дикого забился в ярости, огромные глаза налились огнем. Базилу уже выпало счастье наблюдать эту ярость, он обрадовался, что на сей раз она направлена не на него.

— Покажи мне, как их убивать, — сказал дикий.

— С удовольствием. Иди за мной. Баз развернулся и начал неуклюже двигаться через арену по направлению к укрытию у главных дверей.

Внутри находилось несколько троллей охраны. Все с оружием.

Пурпурно-зеленый пошел за ним. Толпа заревела, люди на трибунах подумали, что один дракон преследует другого.

Базил достиг укрытия, к нему присоединился дикий. Вместе они выдрали опору, поддерживающую навес с одного края. Базил прыгнул сверху на крышу, и под его тяжестью она провалилась вниз.

Большинство троллей лишилось после этого чувств. Другие в ужасе уворачивались, когда пурпурно-зеленый запрыгал среди них. Базил вынул несколько кирпичей и булыжников и потянулся за оружием.

Когда он с парой мечей выбрался на арену, то обнаружил, что пурпурно-зеленый преследует последнего тролля вдоль борта. Остальные были разодраны в клочья.

Толпа онемела от ужаса.

Пурпурно-зеленый прыгнул на тролля, повалил его и с громким хрустом прокусил ему голову.

Двойные двери в главную башню открылись, и под бой барабанов из них выступил отряд троллей с оружием и в доспехах. Отряд возглавлял Паксдул.

Пурпурно-зеленый замедлил ход, глядя на мечи в лапах троллей. Базил поравнялся с ним. При виде Паксдула сердце его часто забилось.

— Вот, возьми меч. Только сначала испытай: подержи в лапе, поверти в воздухе.

Выяснилось, что пурпурно-зеленому неудобно сжимать узкую рукоять меча, и вообще ему казалось противоестественным взять что-то в лапы и использовать как оружие. Оружие было для более мелких созданий, а не для драконов. Так у них повелось издавна.

Но двигался меч легко. Трудно было поверить, что от этой легонькой, небольшой игрушки бывают такие страшные раны.