«Не знаю. Красивые такие, переливчатые», — отвечает глупец и пакет приоткрывает, а оттуда свечение яркое глаза слепит.

Тут торговец ему и говорит: «Давай я тебе за четыре артефакта дам пять брусков праматерии»

Дурак подумал–подумал — пять больше четырёх — и согласился. Поменялись. Тут торговец ему ещё заманчивее предложение делает:

«Слушай, путник, давай я тебе за пять брусков праматерии дам шесть анобразов»

Шесть больше пяти, согласился дурачок на эти условия. А торговец не унимается.

«Слушай, умник, а хочешь, я тебе за шесть анобразов дам семь обойм патронов»

И на это с радостью согласился дурачок, потому что семь больше шести. Тут совсем обнаглел торговец от жадности.

«Знаешь что, я тебе самое выгодное дело предложу! Давай я тебе за семь обойм дам восемь бутылок водки»

Ошалел дурачок от счастья привалившего, ибо вначале у него было всего четыре артефакта, которые он сумел превратить аж в восемь бутылок водки! В два раза больше добра стало! Поменялись. Дурачок на радостях даже вместе с пакетом артефакты отдал.

Ушёл дурачок, а торговец приоткрыл пакет, чтобы на артефакты полюбоваться, да так и обомлел. В пакете лежало четыре кучи помёта вязуна. Ведь каждому старателю и охотнику известно, что помёт вязуна светится и переливается разными цветами. Что с дурачка взять: вместо артефактов понабрал дерьма. На то он и дурачок.

Бросился торговец за дурачком, чтобы водку вернуть, а того уже и след простыл.

Системное сообщение: уровень «Заливные луга», локация «Посёлок фермеров»

Добрались мы до фермерских краёв хитрым способом: шестикрыл взмыл на высоту около километра, затем проскользнул через воздушный телепорт, и нас мгновенно перенесло на новый уровень. Пропускные требования уровня были довольно высокими — пятьдесят единиц опыта. У меня опыт превышал это значение раза в три, но удивительно, почему Фальгран тоже смог сюда попасть. Наверное, набрал требуемый опыт в битве с охраной артефактной фабрики да на командирской должности.

Гигантское насекомое приземлилось на краю поля возле деревянного строения, похожего на амбар. Погонщики покинули беседку, подошли к нам, откинули брезент и начали перегружать праматерию в деревянное сооружение. Мы незамеченными выскользнули из кузова и спрыгнули на землю.

— Куда теперь идти? — осторожным шёпотом спросил Фальгран.

— Можешь не шептать, — в полный голос ответил я. — Они нас всё равно не услышат из–за прята.

Я указал на виднеющийся в полукилометре посёлок фермеров.

— Пойдём туда, разыщем… товарища одного.

— А ты уверен, что он живёт в этом посёлке? — засомневался мой спутник.

— Уверен. У фермеров один посёлок на уровне.

— И в нём все фермерские кланы живут? Все вместе?

— Фермеры не живут кланами. Они все — вольники. Каждый за себя, в общем. Единоличники. Крепкие хозяева, как говорится.

Здесь было очень славно, на этом уровне. Он сильно отличался от тех мест, где мне суждено было побывать. Там, на других уровнях, царила вечная осень, а здесь словно застряло навсегда лето. Не жаркий изнуряющий июль, а бархатный ласковый щедрый август: тёмно–зелёная листва, комфортная двадцатиградусная температура, лёгкий освежающий ветерок, на небе ни облачка, но сухости не чувствовалось. Наоборот, чувствовалась прохлада и влага в воздухе: где–то недалеко от нас журчала речка.

Фальгран заметно прихрамывал на больную ногу. Я подобрал палку и всучил ему, чтобы он опирался на неё при ходьбе. Он бодрился и старался идти быстрее, но это получалось плохо и двигались мы довольно медленно.

Мы шли по утоптанной тропинке между двумя большими полями. Слева дозревали хлеба: на стеблях колыхались недозревшие буханки размером с кулак с молодой тоненькой корочкой. Справа росли макароны; эти уже полностью созрели и подсохли. Они торчали пучками из верхушек стеблей и качались от ветерка, стукаясь друг о друга. Скоро хлебное поле сменилось консервным — маленькие баночки с тоненькой оболочкой свисали гроздьями почти до земли, а макаронное сменилось каким–то непонятными зарослями высокой травы с толстыми мясистыми листьями. Разломив один из них, я почувствовал в воздухе резкий запах алкоголя, а из надлома обильно потекла прозрачная жидкость.

Скоро поля сменились огородами. Я увидел, как растёт хорошо знакомое мне растительное оружие. Но, видимо, не всё умели выращивать фермеры в готовом виде. Справа появились странные растения, представляющие собой коконы, свитые из узких длинных прочных полос. Без сомнения, что из этих полос фермеры шьют себе рабочую одежду. Тут мы встретили первого жителя, жительницу; юная девушка сидела возле тропы и аккуратно сматывала ленту с кокона на короткую палку. Нас она, разумеется, не заметила.

Огороды сменились большим тенистым садом, в котором на раскидистых деревьях зрели разные бытовые предметы. Я никогда раньше не наблюдал, чтобы на одном дереве росли столь различные по классу и форме «плоды». Это противоречило всем законам Омнеотрона. Тем не менее, я явственно видел, как на одной ветке раскачивались на ветру губная гармошка, две тарелки, хрустальный бокал, табуретка и корзина для сбора урожая.

Тропа упёрлась в конец посёлка, и дальше мы уже пошли по главной и единственной его улице.

— Сколько ещё нам идти? — процедил Фальгран, морщась от боли.

— Не знаю, — честно признался я. — Я тут не был ни разу. Нам нужно демаскироваться и спросить кого–нибудь, где мой товарищ живёт.

— Не подстрелят? — Мой спутник кивнул на крыльцо ближайшего дома, возле которого толпились рослые сильные мужчины, вооружённые карабинами.

— Эти могут сгоряча, — согласился я. — Давай отойдём подальше и спросим у какой–нибудь приятной вежливой девушки.

Мы прошли ещё немного вглубь посёлка, пока не натолкнулись на миловидную женщину, несущую полную корзину хрустальных колокольчиков.

— Ты пока не появляйся, — посоветовал я Фальграну, деактивируя прят.

Женщина, увидев, как перед ней на дороге появился из пустоты незнакомец в потрёпанном научном скафандре, истошно завизжала и выронила свою ношу. Колокольчики со звоном попадали на дорогу, некоторые из них разбились, печально звякнув напоследок. Я мысленно проклял себя за такой необдуманный поступок и хотел снова замаскироваться, но не успел: на визг примчались те самые вооружённые мужики, которых мы недавно видели.

Артефакт действует не сразу, поэтому едва я запустил его активацию, как был немедленно схвачен с двух сторон. Прят выдернули из пояса и бросили на дорогу. Крепкие руки обыскали меня; я почувствовал, как из потайного кармана был вынут пистолет — последнее моё оружие.

— Ты кто такой? — грозно спросил высокий мужчина, тыча меня стволом карабина в подбородок. Его серо–стальные глаза смотрели решительно и грозно.

— Да шпион он! — крикнул из толпы мужчин самый молодой. — Грохнуть его, и вся недолга!

— Грохнуть мы его всегда успеем, — резонно заметил рослый. — Может, их тут целая орава прячется.

Он упёр мне ствол в лоб и крикнул в сторону:

— Эй, шпионы! Ну–ка явитесь на свет. Или я башку одного из ваших сейчас в фарш превращу!

В стороне послушно материализовался Фальгран, тут же взятый на прицел решительными молодцами.

— Остальные тоже выходите! — воззвал сероглазый, но больше никто не появился.

— Мы тут вдвоём, — честно признался я. — И мы не шпионы.

— А кто вы, туристы? Отстали от группы? — ехидно спросил юноша, предлагавший нас немедленно грохнуть.

— Сбегай за Эйной! — приказал сероглазый остроумцу. — Пусть она решает.

Сердце моё радостно забилось. Эйна! Наша Эйна! Другой быть не может: не бывает в Омнеотроне внешников с одинаковым именем.

Нас отвели на обочину и усадили на травку, держа под прицелами. Я боялся, что Эйна не придёт и решит нашу судьбу на расстоянии: велит на всякий случай нас прикончить. Вот идиотская ситуация! Из лап техподдержки вырвались, а тут погибнем по приказу девушки, когда–то проявившей ко мне интерес. Она у них тут главная, что ли?