Здесь, у самой стены, было чуть темнее. В тенях зловеще шевельнулись какие-то неясные фигуры. По мере их приближения свет обрисовывал их все четче, но Рамону все не удавалось разобрать их очертания. Его рассудок пытался оценивать их, отталкиваясь от человеческих понятий, и — к ужасу своему — не мог. Слишком они были большие, слишком неправильной формы, и глаза их сияли ярким оранжевым светом.

Из конца парившего над ним серого щупальца выскользнула игла и стремительно вонзилась в предплечье Рамона — слишком быстро, чтобы он успел пошевелиться или хотя бы возмутиться. Новая волна покалывающего жара прокатилась по его телу, и он вдруг почувствовал себя заметно сильнее. Что за дрянь они ему вкатили? Глюкозу? Витамины? Возможно, инъекция содержала еще и транквилизатор: в голове прояснилось, и он немного успокоился, страх поутих. Он приподнялся на колени, держась рукой за живот.

Тени остановились, не доходя до него несколько футов. Их было трое, они передвигались на двух ногах, и одна тень была заметно крупнее других. Теперь Рамон мог разглядеть их получше. Рассудок наконец согласился воспринять их при условии, если считать их уродами; теперь Рамон думал о них как о людях в причудливых костюмах и невольно выглядывал в их облике какую-нибудь деталь, которая выдала бы обман. Умом-то он понимал, что это не так. Никакие это не люди в костюмах — это вообще не люди. Это инопланетяне, притом не принадлежавшие ни к одной из известных ему рас. Рамон прилетел сюда с Земли на огромном корабле-галере серебряных эний, а в Акапулько ему довелось раз видеть мохнатых шестиногих г'жеев, экзотических созданий, казавшихся помесью гусеницы с кошкой. Туру он вообще наблюдал только на видео, но даже так от них мурашки по коже бегали. Эти типы не принадлежали ни к туру, ни к эниям, ни к сьянам — ни к кому из сообщества Великих Рас. Вряд ли они пришли из известных районов Вселенной. Во всяком случае, он о таких не слыхал. Сотни вопросов, подозрений и просьб роились у него в голове. Кто вы? Что вам нужно? Пожалуйста, не убивайте меня.

По крайней мере это были двуногие гуманоиды, а не пауки, не осьминоги и не глазастые пузыри, хотя что-то в движениях их конечностей казалось ему до тревожного странным. Те, что поменьше, имели футов шесть с половиной роста; тот, что побольше — футов семь. Выходило, даже самые низкорослые из них на порядок выше Рамона. Торсы у них были цилиндрические, равного диаметра в бедрах, талии и плечах, и весил самый мелкий никак не меньше трех сотен фунтов, хотя двигались они при этом достаточно грациозно. Кожа у всех троих была блестящая, но различной расцветки: у одного голубая с золотыми прожилками, у другого бледно-янтарного цвета, а у самого большого — желтоватая, покрытая странным, вьющимся серебряно-черным орнаментом.

Все трое щеголяли в широких поясах, увешанных непонятными предметами из металла, стекла и еще какого-то матово-серого материала. Непропорционально длинные руки заканчивались тяжелыми кистями — пятипалыми, но с двумя пальцами, противопоставленными трем остальным. Низко, сутуло посаженные головы на толстых, коротких шеях придавали им агрессивный, раздраженный вид злобных черепах. На головах торчали под произвольными углами пучки волос, а может, перьев. Из плеч, основания шеи и верхней части позвоночника выступали иглы, напоминавшие неряшливые воротники. Головы имели треугольную форму — плоскую сверху, если не считать выпуклости на самом затылке, и с заостренными лицами. Эти лица словно пришли из кошмарного сна: огромные, кожистые, черные с синими и оранжевыми прожилками носы трепетали и шмыгали, как будто принюхиваясь; безгубые рты напоминали незажившие раны; крошечные глазки, сидевшие по сторонам от носа, горели оранжевым огнем и, не мигая, глядели на него.

Они глядели на него так, словно он был какой-то букашкой, и от этого в нем разгорелась старая, добрая злость. Он поднялся на ноги и упрямо встретил их взгляд — все еще пошатываясь, но не желая показывать свою слабость. Рамон Эспехо ни перед кем не стоит на коленях! Особенно перед уродливыми, неправдоподобными чудищами вроде этих!

— Который, — прохрипел он, закашлялся и начал снова: — Который из вас, мазафаки, заплатит мне за фургон?

Инопланетяне не обратили на его слова ни малейшего внимания. Тот, что побольше, протянул свою причудливую руку — движение это напомнило Рамону шевеление водоросли в завихрениях морской воды. Рамон нахмурился, а инопланетянин сделал пальцами знак в направлении к себе — раз, два, три. Существо помедлило и повторило знак еще раз. Делало оно это как-то неуверенно, словно не знало, означает ли это что-нибудь для людей. Откуда-то из недр земли донесся низкий, гулкий удар, повторился еще раз и стих. Рамон огляделся по сторонам. Инопланетянин повторил жест.

— Хочешь, чтобы я подошел к тебе? — спросил Рамон. Огромный нос инопланетянина дернулся, перья на голове поднялись и опали. Странное движение повторилось еще раз. Рамону вдруг вспомнился журналист, прилетевший на Сан-Паулу с Кийяке, — тот не знал по-испански ни одного слова кроме «gracias».[7] Вот и инопланетянин — на все случаи жизни у него имелся всего один жест.

Инопланетянин отвернулся, сделал несколько неестественно грациозных шагов, потом оглянулся на Рамона и повторил жест. «Иди за мной». Остальные двое продолжали стоять неподвижно, только носы их беспокойно шевелились.

— Меня захватили в плен инопланетяне, слишком глупые, чтобы говорить по-человечески, — заявил Рамон, переполняясь бравадой и злостью. — Эй ты, pendejo! Какого хрена я должен идти с тобой, а? Назови хоть один повод!

Инопланетянин застыл. Рамон сплюнул на пол, и слюна исчезла, стоило ей коснуться черной, похожей на язык платформы. Рамон брезгливо поморщился: вообще-то ему ничего не оставалось, кроме как идти за инопланетянином. Он медленно двинулся вперед, неуверенно ступая по неожиданно влажной, мягкой поверхности, подававшейся под ногами, настороженно оглядываясь по сторонам, пытаясь определить, бежать ему или нет. Бежать? Куда? Тем более что хотя бы часть предметов, висевших на поясах у инопланетян, наверняка представляла собой оружие…

В каменной стене перед ними обнаружился проем; инопланетянин оглянулся, повторил свой жест и скрылся в этом проеме.

Пытаясь держаться нагишом словно в одежде с царского плеча, Рамон следом за инопланетянином шагнул в темноту. Остальные двое не отставали от них ни на шаг.

Подробности того, как его вели, Рамону запомнились смутно. Они шли по туннелям, ширины и высоты которых едва хватало, чтобы пропускать инопланетян. Пол туннелей то повышался, то понижался, и они поворачивали то вправо, то влево; временами казалось, что они двигаются в обратном направлении. От каменных стен исходил слабый свет, которого хватало ровно на то, чтобы видеть, куда ступаешь. На своих провожатых Рамон не оглядывался, но нервы его были натянуты как струна.

Здесь, в самом чреве горы, царила гнетущая тишина, хотя время от времени сквозь каменную толщу доносилось какое-то уханье. Рамону казалось, так могут звучать голоса проклятых душ, взывающих к далекому бесстрастному божеству. Порой они проходили мимо коридоров, в которых виднелся свет и наблюдалась какая-то активность, или помещений, полных стрекота и запахов гнили. Одни освещались злобным красным светом, другие синим или зеленым, некоторые и вовсе оставались черными, и только дорога, по которой они шли, светилась неярким серебром. В одном помещении они задержались на несколько долгих мгновений; судя по тому, как дернулся у Рамона желудок, это был лифт.

Каждое помещение казалось причудливее предыдущего. В одном, в центре колыхавшейся как медуза лужи светящейся голубой слизи лежали существа, напоминавшие пауков-переростков. Другое помещение с высоким сводчатым потолком буквально кишело инопланетянами, хлопотавшими над какими-то непонятными предметами. Какие-то из объектов скорее всего были компьютерами, какие-то — другими машинами, хотя большая часть их имела настолько причудливые очертания, что они фиксировались в мозгу бесформенными пятнами, дикими сплавами цвета, вспышек и теней. В дальнем углу пещеры работали два пришельца — похожие на троих его спутников, но огромные, ростом футов пятнадцать, если не двадцать. В том углу царил полумрак, но Рамон разглядел, что они укладывают в штабель нечто, похожее на секции огромных сот. Двигались они с наводящей ужас, какой-то замедленной грацией — так двигаются в старых фильмах ужасов динозавры. В стороне от них инопланетянин поменьше гнал вниз по напоминающей лестницу осыпи камней стаю существ, более всего походивших на губчатых тянучек. Сходство с пастухом усугублялось длинным черным стержнем, которым тот время от времени подгонял свое стадо.