— Идет, — сказал Рамон. — Видите ли, я просто не хотел оставлять нож тупым. Этого не повторится.

Двойник кивнул.

— Кстати, он мне будет нужен, — сообразил Рамон. — В смысле, нож. Надо нарезать коры, чтобы связывать тростник. Ну, и если тростника не хватит… — Он пожал плечами.

Двойник испепелил его взглядом, и Рамон напрягся, готовясь к стычке. Однако тот только сплюнул в воду и протянул ему нож рукоятью вперед.

— Спасибо, — сказал Рамон и изобразил на лице умиротворяющую улыбку. Тот не ответил.

Рамон вернулся в лагерь, а двойник побрел в лес, предположительно за листвой и дровами. Рамон дождался, пока тот скроется из виду. — И тебя туда же, ese,[19] — буркнул он, принимаясь за работу. Он нарезал достаточно лиан и полос коры, чтобы их хватило на задуманный им шалаш, потом перетащил тростник к плоту. Почти сразу же стало ясно, что его соображения насчет того, как крепить укрытие к плоту, отличались избыточным оптимизмом. Еще час ушел на изменения в проекте. Погружение в работу, в нехитрые физические усилия не уступало стакану хорошего виски. Он и не осознавал, какой комок рос у него внутри, пока тот немного не уменьшился. Все-таки находиться рядом с двойником — совсем другое дело, нежели одному. Даже пребывание с Маннеком, когда в его шее торчал этот гребаный сахаил, не вызывало такого напряжения. Только с людьми — с любыми людьми. И в особенности с этим заносчивым сукиным сыном!

И в то же время Рамон понимал, что и сам он изрядно действует на нервы двойнику. А как иначе? Черт, лучше уж думать о том, как привязать тростниковый шалаш к плоту. Рамон прекрасно знал свои слабости и не видел смысла поддаваться им.

К полудню схема шалаша наконец устроила Рамона, и все же у него ушло еще несколько часов на то, чтобы перетаскать тростник на плот, соорудить некое подобие каркаса и накрыть его ветками. Потом он уложил слой листьев, удерживаемый на месте четырьмя длинными шестами. Двух человек эта конструкция должна защитить от дождя — если исходить, конечно, что второй соблаговолит притащить свою ленивую задницу обратно. Рамон провозился с шалашом весь день. Сколько времени требуется на то, чтобы собрать охапку листьев и найти несколько pinche веток? Вокруг лес, древесину в нем отыскать не так уж и трудно.

Двойник вышел из леса, когда до заката оставалось около часа. На плечах он тащил вязанку в добрых полбушеля[20] листьев, а импровизированная волокуша за спиной была нагружена палками идеального размера для костра. Немалая поклажа для человека с поврежденной рукой и без ножа, признал Рамон. Двойник сбросил свою ношу на берегу, опустился на колени и принялся пить, жадно зачерпывая воду ладонями. Высоко в небе висели энианские корабли.

— Неплохая работа, — одобрительно заметил Рамон.

— Угу, — устало согласился двойник. — Сойдет. Надо только придумать, как сделать так, чтобы дрова с плота не скатывались.

— Придумаем что-нибудь.

Двойник посмотрел на плот и провел по щекам левой ладонью. Рамон подошел и остановился рядом.

— Крепко, — одобрил тот. — Удачная конструкция. Вот только не маловат ли?

— Я так решил, что мы вряд ли будем находиться в нем одновременно, — объяснил Рамон. — Один должен править. Спать по очереди. Типа того.

— А если дождь пойдет?

— Значит, тот, кто правит, намокнет, — буркнул Рамон. — Ну, или оба заберемся… только тесновато будет.

— Значит, намокнем. Ладно. Нож у тебя с собой? — Он протянул руку.

Рамон вложил в нее рукоять в кожаной оплетке.

— Спасибо. — Двойник резко повернулся и приставил острие ножа к Рамонову горлу. Глаза его недобро сощурились, губы раздвинулись в недоброй ухмылке. Именно такое выражение, сообразил Рамон, увидел тогда на этом лице европеец.

— Ну, — процедил двойник сквозь зубы. — Не хочешь ли, мать твою, рассказать, кто ты на самом деле?

— Я не… Я не знаю, о чем это вы, дружище, — пробормотал Рамон.

Двойник чуть надавил на приставленный к горлу нож. Рамону отчаянно хотелось отпрянуть, хотя бы на шаг отодвинуться от ножа, но он поборол это желание. Любая слабость будет воспринята как приглашение к действию. Он заставил себя сохранять спокойствие — ну, насколько это было возможно, конечно, с учетом обстоятельств.

— Никакой ты на хрен не банкир, — процедил сквозь зубы двойник. — Строить умеешь. Даже нож мой точить умеешь. Таких банкиров не бывает.

— Я же говорил, — выпалил Рамон. — Я много времени про…

— Проводишь в такой вот жопе? Угу, убедительно, ничего не скажешь. И ты случился именно здесь. Аккурат месяц назад. И всем по барабану, что ты пропал? И никто не послал никого на поиски? Как ты думаешь, в это можно поверить? И твоя борода. Ты меня пытаешься убедить, что она месяц отрастала? Или, может, пришельцы тебе на это время бритву давали? Руки еще… У тебя на пальцах мозоли. От клавиатуры?

Рамон покосился на свои руки. Кожа на подушечках пальцев начинала грубеть, приобретая желтоватый оттенок. Он невольно сжал пальцы, и давление ножа на кожу сразу усилилось, причиняя ему боль. Не сильную, но боль.

— Ты просто параноик, ese, — произнес Рамон. Голос его звучал на удивление ровно.

Он попробовал прикинуть, есть ли шанс обезоружить соперника. Если резко дернуться назад, можно получить пару секунд передышки. И еще, двойнику придется драться одной рукой. С другой стороны, двойник Рамона напуган, разъярен до безумия — как загнанная крыса в нужнике. Впрочем, в подобном загнанном состоянии тот пребывал все последние дни. Рамон решил, что шансы на успех у него ниже среднего.

Какие-то полсекунды он гадал, что сделает двойник, если Рамон скажет правду. Убьет его? Убежит? Примет как брата и продолжит путешествие? Смехотворным выглядело только последнее предположение.

— И ты спрашивал про «Эль рей»! — выкрикнул двойник. — Что, мать твою, можешь ты знать про «Эль рей»? Мать твою, ты кто?

— Я коп, — произнес Рамон, удивившись собственным словам. А впрочем, ничего удивительного: он сам несколько дней убеждал себя в этой версии. Все, что потребовалось сейчас, — это вывернуть историю наизнанку, поставив себя на место преследователя. — Меня и правда зовут Дэвид. Убили европейского посла. Некоторые свидетели показали, что при этом присутствовал ты. И описание убийцы тоже во многом совпадает с твоим.

Двойник кивнул, словно его подозрения подтверждались, — это немного ободрило Рамона. Даже обидно, что он все это придумал. Он сглотнул, пытаясь избавиться от застрявшего в горле комка. Не сразу, но он все-таки смог продолжить:

— Ты улетел из города. В полиции решили, что это несколько странно. Я довольно много бывал на севере — потому меня и выбрали. Я нашел твой фургон — взорванный, словно ты вез в нем бомбу или какое-то дерьмо вроде этого. Я принялся искать, думал найти хоть какие твои останки. А потом появилась эта их летающая штука. Ну, она просто висела там, и я, дурак, сам подошел посмотреть. И тут — бац! Эти здоровые говнюки с перьями на башке отобрали у меня одежду, жетон, и пистолет тоже отобрали, напялили на меня эту засранную распашонку и погнали искать тебя.

— А ты и побежал, — хмыкнул двойник, придвигаясь на дюйм. Кончик ножа жалил кожу на шее Рамона как сахаил. — Как собачка побежал их слушаться!

— Я честно пытался тормозить, — обиделся Рамон. — Я думал, может, мне удастся выиграть для тебя немного времени. Ну, сам понимаешь, ты бы добрался до города, рассказал людям, что случилось, прислал бы помощь. Но потом мы нашли лагерь. Мы оказались слишком близко от тебя. Все, что мне оставалось, — это ждать и надеяться на то, что ты окажешься хитрее этих pinche пришельцев. Ну, так все и вышло. Ты бы тоже, — продолжал он, почти не подумав, — поступил бы так на моем месте. Правда.

— Не убивал я этого жопу-европейца, — сквозь зубы процедил двойник. — Это кто-то другой. Не делал я этого, мать его.