— Да, я вот тут подумал, что к вину кое-чего не хватает, — загадочно изрек я.

— Это чего же?

— У меня с собой каннабис есть… ну то есть не совсем с собой. Я его оставил в доме, где мы остановились, — уши Налиэля заинтересованно шевельнулись, он переключил внимание с Саффы на меня. Я послал ему ослепительную улыбку, — как говорит моя мама «Вино без Каннабиса — деньги на ветер». Не мог бы ты уважаемый Налиэль сгонять за этой чудесной травой? Я отлучиться из дворца не могу, сам понимаешь.

— И где этот Каннабис лежит? — стараясь говорить равнодушно, спросил Налиэль.

Я обстоятельно объяснил, где именно заныкал столь желанную эльфом траву. Спасибо Иксиону, который просветил нас о том, что большинство эльфов на Каннабис реагируют, как коты на валериану — просто дуреют при одном упоминании.

Налиэль запечатлел на руке волшебницы поцелуй и испарился, пообещав вернуться как можно быстрее.

— Ты с ума сошел, Эрраде? — спросила Саффа, схватила подушечку с дивана и начала ею обмахиваться, все так же не глядя на меня.

— Так и будешь ко мне задом сидеть? — разозлился я, взял ее за плечи и развернул к себе.

— Да, что ж ты за дурак такой? — воскликнула Саффа, глядя куда угодно, только не на меня, — ты не понял, что от этого Налиэля Сиатрисом воняет как от девицы какой?

— Понял, поэтому и выпроводил его, а то ты, кажется, увлеклась этим ушастым не на шутку.

— Вспомни, что с королем было, когда он Сиатрис понюхал, — проворчала Саффа, опять отвернулась и начала подушкой этой перед собой воздух гонять.

До меня, наконец, дошло, в чем дело. Валь, когда этой гадости нанюхался, которой тощая Тайя пользовалась, не на нее набросился, а на Селину, которая стояла рядом и как раз была в его вкусе — пышечка такая же, как Аннет. Выходит вот почему Саффа на меня смотреть боится и на Налиэля, который не в ее вкусе, сосредоточенно пялится. Интересно… интересно, как ей понравится быть почти привороженной? Отобрал я у нее подушку эту и заставил на себя посмотреть.

— Ну, ты и скотина! — прошептала она.

— А ты дура, — довольно ухмыляясь, парировал я, — дала мне средство против Сиатриса этого, а сама им воспользоваться забыла. И кто ты после этого? Дурочка неосторожная.

Кажется, ей было безразлично, как я ее называю. Не успел я и глазом моргнуть, как она у меня на коленях оказалась. В глазах ни одной мысли и такая настойчивая. Сказать ей, что у меня с собой имеется средство, запах которого нейтрализует воздействие Сиатриса? Пожалуй, скажу. Но не сразу. Да-да, месть моя страшна! Она же воспользовалась когда-то тем, что я околдован. Так чем я хуже? Правда, здесь место не очень подходящее чтобы по полной программе развернуться. Одним словом, когда вернулся Налиэль, который никакой травы не нашел, мы целовались и не сразу поняли, что он уже здесь.

Слышу — эльфийки которые вино принесли, и статуи тут из себя изображали, захихикали. Наверно, физиономия у Наливая была очень уж офигевшая. Ну, его можно понять — мало того, что желанной травы в моих вещах не обнаружил, так еще и девушку, которую он охмурял, другой целует. Точнее она сама целует и уже раздевать меня начала, игнорируя тот факт, что мы тут не одни. Я ее еле от себя оторвал и сунул ей под нос пузырек с нейтрализатором Сиатриса. Она сделала глубокий вздох и уставилась на меня со странным выражением. Я думал, она злиться будет, обругает меня по всякому, но она какое-то время молча смотрела, потом с колен моих слезла и начала поправлять одежду и растрепавшуюся прическу.

— Ну что Налиэль, где Каннабис? — бодренько обратился я к офигевшему эльфу.

— Не нашел, — процедил он сквозь зубы и плюхнулся на диван, на свое место, рядом с Саффой.

— Как не нашел? Выходит, Вальдор, засранец такой, его стырил! — совершенно натурально возмутился я.

Налиэль недоверчиво брови изогнул и хотел что-то возразить, но тут явился эльф с брюликами на сапогах и предложил нам следовать в тронный зал, к Вальдору.

— Так чем я могу помочь? — интересуется Рахноэль.

— Ну что ты, брат! Какая помощь?

— Может быть, ты хочешь, чтобы я поговорил с Лиафель?

— Да не стоит. Я с ней уже разговаривал.

— И что она?

— Увы, поскольку она, как ты сказал, молода и неопытна, киль-да отказала мне. Ах, лучше бы она отказала, когда я просил стать ее моей женой.

Весело смеемся.

— У тебя есть чувство юмора, брат, — пытается польстить Рахноэль.

— Благодарю, — заявляю я, продолжая улыбаться. Интересно, эта церемония взаимного обнюхивания долго еще будет продолжаться?

— И все же мне неприятно, что такая мелочь доставляет тебе столько хлопот, — проговаривает Рахноэль. В этот момент он наклоняется, чтобы подлить мне вина и выражение глаз этого хитрого старого эльфа я не вижу.

— Ну что ты, какие хлопоты!

— Может быть, я могу что-то для тебя сделать?

Изображаю на физиономии задумчивость.

— Если тебе это будет нетрудно.

— Нет-нет, конечно нетрудно! Проси, что хочешь.

Так, а вот теперь уже можно говорить прямо. Почти прямо.

— Мои придворные маги уверяют в том, что опеку можешь снять и ты, брат.

Ну, вот только позволь удовлетворению появиться на твоей узкой гладкой физиономии, родственничек. Только позволь! Нет, молодец. Лицо серьезное, во взгляде почти что боль.

— Да, возможно, — как-то неуверенно проговаривает он. И наигранность почти не чувствуется. Вот что значит века практики. Я так не умею. У меня терпение уже заканчивается.

— Это достаточно сложный ритуал… — продолжает Рахноэль.

Вот врет! Зачем врет-то? Я же все выяснил давно. Ему достаточно две фразы произнести, и Шеон свободен.

— …достаточно сложный не по исполнению, а с моральной точки зрения. Ведь я фактически лишаю племянницу прав на сына. Ты меня понимаешь, Вальдор?

— Да-да, конечно, понимаю. Но такова жизнь. Кто-то теряет, кто-то находит.

Что тебе от меня нужно, гадина длинноухая?!

— Есть кое-что, что могло бы утешить бедную девочку, да и мне не дать терзаться муками совести.

Муки совести?! У него?! Спокойно, Вальдор, и постарайся сделать так, чтобы глаза у тебя за пределы лица не выползали. Стараюсь.

— И что же это, брат?

— Шеоннель ведь не просто мальчик. Он, возможно, твой наследник. Он — маг с хорошим потенциалом. Он соединил в себе кровь двух великих народов. И, я, кажется, упоминал, он мой дальний родич. Этот мальчик важен для Альпердолиона.

— Да-да, ты прав. Наверное, мне стоит отказаться от своей затеи, — вздыхаю я.

— Все не настолько плохо, Вальдор. Просто пойми, я вынужден просить тебя об ответной любезности. Будь я просто эльфом, конечно, я бы позволил Шеоннелю самому решать, с кем из родителей ему оставаться. А поскольку я правитель…

Да будь ты просто эльфом, я бы к тебе и не пошел.

— Я понимаю, — вздыхаю, грустно качая головой.

— Я вынужден попросить тебя дать клятву.

Рахноэль надолго замолкает, ожидая, видимо, моей ответной реплики. Я же сижу со скучающим видом. Так, молчание затягивается. Ладно, уговорил.

— И какую же клятву? Беречь и защищать Шеоннеля? Позволить матери видеться с сыном? Отпускать ребенка в Альпердолион время от времени? Или, может быть, выплатить Лиафель денежную компенсацию? На все из перечисленного согласен.

— Это не совсем то, что я хотел бы Вас попросить.

О, мы уже на «вы». Отлично, приближаемся к финалу.

— Речь пойдет о взаимоотношениях между нашими государствами, — продолжает эльф, — о своего рода договоре о мире и сотрудничестве.

— Не проблема. Пусть Ваши юристы подготовят проект договора. Мы с министрами его рассмотрим и, скорее всего, утвердим.

— Это слишком долго, — вздыхает Рахноэль.

— Такова процедура. Я не принимаю подобные решения один.

— Боюсь, что в противном случае, и я не смогу пойти Вам навстречу.

Вот меня и прижали к стенке.

— В чем суть договора?