Она кивнула.

— Таков замысел. Только нужно еще немного потерпеть.

Вначале «Стремительный» должен подобрать Чучки и остальных разбросанных работников. У Рети было впечатление, что земляне ждут каких-то событий на берегу. Но услышав ультиматум джофуров, она поняла: Джиллиан Баскин вскоре вынуждена будет действовать.

«Я им помогла, — размышляла она. — И не стану мешать их планам, ну, не очень помешаю.

Но в конечном счете все это не имеет значения. Все знают, что их поджарят, когда они попытаются улететь. Или их поймают джофуры, как лиггер хватает детеныша галлейтера.

Никто не может винить меня в том, что я пытаюсь отыскать свой выход из западни.

А если кто-нибудь винит?»

Рети рассмеялась при этой мысли.

«В таком случае пусть попробуют перепукать треки, а мне все равно. Этот корабль мой, и с этим никто ничего сделать не сможет!»

Она улетит с Джиджо — так или иначе, но улетит!

Ночью небо трещало.

Через неравные промежутки волосы его внезапно вставали дыбом. Статические разряды гулко ударяли по оболочке шара, светло-синие огоньки бегали вверх и вниз по тросам, танцуя, как возбужденные чертенята. Однажды мерцающий зеленовато-белый шар больше мидура летел за ним по небу, повторяя каждый подъем, каждое падение и поворот по ветру. Двер не мог сказать, находится ли он в полете стрелы от него или в нескольких лигах. Призрак исчез, когда между ними прошел дождевой шквал, но Двер продолжал нервно поглядывать, ожидая его возвращения.

Грандиозные версии той же могучей силы вспыхивали во всех направлениях — но до сих пор с безопасного расстояния. Двер начал подсчитывать мидуры между каждой яркой вспышкой и последующим грохотом. Когда интервал становился меньше, гром сотрясал шар, как ребенок тряпичную куклу.

Уриэль установила приборы таким образом, чтобы шар летел над бурей, во всяком случае, по приблизительным расчетам ее компьютера из вращающихся дисков. Буря разряжала свою ярость ниже, в плотных тучах, протянувшихся от горизонта до горизонта.

Тем не менее это означало, что приходится проходить и через освещенные луной разрывы в тучах. Вокруг возвышались могучие тепловые механизмы бури — кипящие тучи, чьи вершины касались границ пространства.

Безумно опасное, это зрелище было самым возбуждающим в жизненном опыте Двера — а может, и в опыте звездных богов Пяти Галактик. Дверу хотелось вскарабкаться по обшивке, чтобы лучше видеть величие природы. Чтобы ураган развевал его волосы. Чтобы кричать в ответ, когда кричит буря.

Но он не свободен. У него есть долг.

И поэтому Двер поступал, как ему велели, теснился в проволочной клетке, изготовленной кузнецами и привязанной к плетеной корзине, которая висит под огромным воздушным шаром. Металлическая оболочка предположительно должна защитить его от не слишком сильных ударов молнии.

А что, если молния разорвет сам шар? Или зажжет топливный цилиндр? Или…

Негромкое щелканье предупредило Двера, что нужно закрыть лицо: полдура спустя сработал датчик, прикрепленный к альтиметру. Столб пламени взвился вверх, пополняя шар горячим воздухом и удерживая его на безопасной высоте.

Конечно, эта «безопасность» лишь сравнительная.

— Теоретически этот экипаж может перенести тевя через Риммер и дальше, за Спектральный Поток, — объясняла ему кузнец. — После этого молнии уже не вудут представлять опасность. Тогда ты сможешь покинуть клетку Фарадея и вести шар, как мы тевя научили.

«Как они меня научили за каких-то торопливых полмидура», — подумал Двер, одновременно поспешно готовя к старту последний шар.

Остальные шары намного опередили его — флотилия легких кораблей быстро разлеталась, подхваченная различными потоками воздуха, но все двигались в одном общем направлении. На восток — под действием почти ураганных ветров. Дважды он видел вспышки в том направлении. Такое пламя нельзя объяснить только молнией. Неожиданные всплески огня цвета охры свидетельствовали, что там далеко взорвался воздушный шар.

К счастью, на всех этих шарах нет экипажей, только инструменты, снятые с брошенных кораблей. Двер оказался единственным на Джиджо безумцем, согласившимся лететь в такую ночь.

Им нужен был доброволец, которого можно потерять. Кто-то должен наблюдать и доложить, удалась ли хитрость.

Он не сердился на Уриэль и Джиллиан. Вовсе нет. Двер создан для такой работы. Она необходима. И полет перенесет его примерно в нужный район.

«Туда, где во мне нуждаются.

В Серые Холмы».

Что могло произойти с Леной и Дженин за то время, что он провел в плену у безумного робота, сражался в болоте с джофурами, а потом оказался на борту земного корабля на дне океана? Сейчас женщины должны уже объединить племена сунеров людей и уров. И возможно, далеко увести их от бассейнов гейзеров, где встретил свою смерть Дэйнел Озава. Могут потребоваться месяцы, чтобы выследить их и найти, но это не имеет значения. У Двера есть лук и припасы. Его опыт позволит справиться с этой задачей.

«Мне нужно только оказаться приблизительно в том районе, допустим, в радиусе ста лиг и, добираясь туда, не сломать шею. Я смогу охотиться и собирать пищу. Сберегу пасту треки на будущее, на случай если поиски затянутся до зимы».

Двер пытался обдумывать планы, решать проблемы, которые может предвидеть, сложности исследования и выживания в дикой местности. Но мысли его все время возвращались к безумному полету в ночном небе или к печальному расставанию, предшествовавшему этому полету.

Какое-то время они с Сарой пытались подобрать слова, рассказывали о своих приключениях, делились новостями о друзьях, живых и умерших. Она рассказала то немногое, что знала о Нело и их разрушенном родном поселке. Он описывал, как Ларк спас его во время снежной бури — так давно, что это казалось другим веком.

Но над их встречей все время нависало сознание, что она кратковременная. Каждому из них нужно будет уходить. У каждого дело с ничтожной надеждой на успех, но их призывает долг и любопытство. Двер всю свою взрослую жизнь прожил таким образом, но ему потребовались большие усилия, чтобы понять: сестра пошла по той же дороге, только в гораздо больших масштабах.

Он все еще может попытаться отговорить Сару от ее намерения — возможно, самоубийственного — присоединиться к землянам в их отчаянной попытке прорваться. Но в том, как она держалась, было что-то новое — спокойная готовность, которая возвращала Двера в детство. Тогда они сопровождали Ларка в охоте за ископаемыми, и Сара была самой выносливой и неукротимой. Ее мысли всегда уходили за пределы его понимания. Быть может, наступило время ей шагнуть в те галактики, которые заполняют ее мысли.

— Не забывай о нас, когда станешь звездным богом, — сказал он ей перед последним объятием.

Она ответила хриплым шепотом:

— Передай мою любовь Ларку и… — Сара закрыла глаза и обняла его.-…и Джиджо.

Они цеплялись друг за друга, пока урский кузнец не сказала, что это последняя возможность улететь.

И когда шар взлетел, Двер увидел гору Гуэнн такой, какой никогда не видел. Молнии сверкали над Спектральным Потоком, вызывая иллюзорные картины, которые запечатлевались на сетчатке глаз.

Двер видел сестру — маленькую освещенную сзади фигуру у входа в пещеру. Она слишком горда, чтобы плакать. И слишком сильна, чтобы притворяться. Каждый знал, что другого, вероятно, ждет забвение. Каждый сознавал, что это их последняя встреча.

«Я никогда не узнаю, жива ли она», — подумал Двер, когда тучи закрыли огромный вулкан, заполняя ночь сверкающими арками. Посмотрев вверх, в разрыв между тучами, он увидел часть созвездия Орла.

И вопреки боли разлуки Двер улыбнулся.

«Так лучше.

Отныне и до дня своей смерти я буду представлять ее себе там. Живущей в небе».

Как оказалось, мне ничего не пришлось объяснять родителям. Джиллиан и Уриэль уже поговорили с ними — до того, как настало время расставаться.