Река отпадает, остался город. Наметив две широкие улицы и покосившееся здание ратуши как ориентир, мы двинулись к крепости. Стоило спуститься с пологого склона, как потянулись предместья Авентина. То тут, то там виднелись большие деревенские дома, но кровля на большинстве уже прогнулась внутрь. Несколько раз, срезая путь, мы перешагивали через невысокие, не выше пояса, изгороди.

Вокруг было пусто и необычайно тихо. И как раз сейчас уже наступил момент, когда и не день уже, но и сумерками не назвать. По сторонам заиграло оттенками серого, а тени под кронами немногочисленных деревьев начали принимать пугающие очертания. Я периодически оглядывался по сторонам, замечая, что притихшие Гвин с Пашей тоже чувствуют себя неуютно. Одной Багине все нипочем, судя по виду, – заметив мой взгляд, демонесса загадочно улыбнулась.

Миновав тихие на первый взгляд предместья, приблизились к городской стене. Рва вокруг города не было, и, выйдя на тракт, сквозь остатки булыжной кладки которого пробивалась наверх трава, мы подошли к воротам.

– Вот это прикол, – выпав из образа светлого рыцаря, неожиданно выдал Гвин, подходя к почерневшим от времени створкам. Я от комментариев удержался, но тоже был удивлен – калитка в воротах была приоткрыта, и в замочной скважине торчал ключ. Подтверждая свою догадку, я быстро достал из инвентаря полученный в форпосте свой ключ и сверился.

– И у меня такой же, – покачал головой Гвин и показал на стену рядом: – А это как тебе?

– Нас реально заманивают, – попытался я свести все к шутке – рядом с воротами на стене был нарисован человеческий череп, проткнутый крестом. И несколько замысловатых вензелей, но что они означают, понять было сложно из-за потеков… краски?

– Пойдем, раз заманивают, – приоткрыл калитку Гвин.

Когда миновали ворота, показалось, что уже в инстансе – настолько вокруг стало тихо, хотя никакой сумрачной пелены мы не проходили. И запах стоял необычный. Смесь запахов – сырости, затхлости, плесени. А еще вокруг чувствовалось дыхание смерти.

Мы втроем – Багиня, Паша и я – были в кожаной обуви, а вот подбитые металлом сапоги Гвина громко лязгали в плотной тишине улицы. Эхо его шагов ударялось в стены, отражаясь многократно и возвращаясь к нам на грани слышимости.

– Паш-шаа, – тихо произнес я, не смотря на него.

Паш-ш-шааа… ш-шаааааа – зашелестело тут же эхом.

Мазай не ответил, только внимательно посмотрел мне в глаза, когда я обернулся.

– Клыки не показывай, – как можно тише шепнул ему, – и так стремно.

– Клыки? – удивленно обернулся Гвин. – Ты же эльф?

– Он неправильный эльф, – не стал я вдаваться в объяснения.

Мы шли медленно, стараясь держаться середины улицы. И при жизни эта улица не отличалась дружелюбным видом, а сейчас, в смерти, производила пугающее впечатление – плотно прижавшиеся друг к другу дома одинаковой угловатой архитектуры щерились на нас узкими провалами мрачных окон. Темнота за открытыми дверьми совершенно не привлекала подойти ближе и узнать, что же там внутри.

– Слышали? – вдруг резко остановился Паша.

Тишина. Мы постояли чуть ли не полминуты, когда вдруг слегка повеяло ветерком, и по дороге лениво прошелестел какой-то мусор.

– Что слышали? – только после этого спросил я.

– На помощь вроде звали, – внимательно осматриваясь по сторонам, ответил Мазай.

Постояв еще немного, опять двинулись вперед. Здание ратуши на перекрестке улиц обошли по широкой дуге – уж очень мрачно было во внутреннем дворике, видном за распахнутыми высокими дверьми. Миновав ратушу, оказались на главной улице города, которая была гораздо шире прежней. И дома здесь были больше, уже не теснились в борьбе за пространство, а будто соревновались друг с другом в изящности оформления. Когда-то соревновались, а сейчас смотрели на нас мертвыми глазницами окон.

– Стойте! – опять воскликнул Паша, но мы уже и так услышали далекий голос, то ли женский, то ли детский. – Где-то там, – показал он наискось, на боковую улочку.

– Посмотрим? – спросил я самого себя даже. И невольно прижал к себе щит, уткнувшись в его край подбородком, и меч чуть назад отвел.

Вдруг несколько призывных возгласов раздалось гораздо ближе.

– Там! – воскликнул Гвин, показывая в сторону примыкающей улицы.

– Помогите! – закричала молодая девушка, почти девушка, выбежав из двери одного из домов. На ней была белая накидка, из-под которой виднелись голые молочно-белые ноги. На фоне белизны девушки ярко-алым выделялись потеки крови на ее коже. Не задумываясь, рванулся вперед, рядом ударили в мостовую подкованные сапоги Гвина. Вдруг свистнуло, и, чувствуя, что мои ноги оплела гибкая змея хлыста, я увидел стремительно приближающуюся ко мне землю. Бежал быстро, так что даже выставленные руки не помогли – кулак с зажатой рукоятью меча скользнул по брусчатке, и я со звучным шлепком поцеловал мостовую.

Судя по громкому лязгу доспехов рядом, упал не я один. Глянув на ноги, увидел, как змея хлыста меня больше не оплетает.

– Ты что делаешь! – в ярости крикнул я, оборачиваясь из положения лежа и одновременно пытаясь подняться.

– Вы с ними не справитесь, мой господин! – с чувством произнесла демонесса, а стоящий рядом Паша просто показывал рукой вперед, хлопая ртом, как рыба.

Быстро обернувшись, увидел, что девушка идет ко мне, протягивая руки. Столкнувшись с ее взглядом, я сразу и встал, оказавшись рядом с демонессой – увидев два абсолютно черных, блестящих даже сейчас в сумерках глаза, на коже лица вокруг которых появился узор черной паутины вздувшихся сосудов. А за превратившейся в зомби девушкой в проеме двери уже виднелось движение белого.

Мертвый город ожил. Вернее, нет, не так – мертвый город зашевелился. Где-то хлопнула дверь, вокруг в домах зашелестело, а откуда-то раздавались волочащиеся звуки.

А мы уже не бежали, летели как на крыльях по широкой улице. Из примыкающих улочек на нас вышли несколько обычных, уже привычных зомби, но тут же улетели обратно. Кое-кто не улетел, но мы продолжали бег по улицам в сторону виднеющейся впереди громады крепости. Городская застройка кончилась внезапно – вроде только бежали в окружении когда-то вычурных фасадов, как вдруг их сменили ажурные заборы и изгороди, за которыми виднелись черепичные крыши вилл. Это мы, наверное, в престижный район забежали.

– Мой господин! – на бегу крикнула Багиня. – А мы долго еще бежать будем?

Сразу же после этого крика все встали почти как вкопанные. Переглянувшись с Пашей, я чуть дернул уголком рта в расстройстве.

Сзади никого уже не было, если не считать нескольких зомби, которые вяло ковыляли нам вслед.

– Побегали, и хватит, – помотал я головой, будто наваждение стряхивая. Посмотрел на Пашу с Димой, они тоже выглядели немного ошарашенными – и чего, спрашивается, мы так испугались? Как будто ужастиков смотрели мало. С другой стороны, одно дело попкорном в зале хрустеть, а другое – столкнуться нос к носу с…

– А кто были, – посмотрел я на Багиню, – эти, в белом?

– Пожиратели душ, – ответила демонесса, – они привязаны к одному месту, и там очень сильны. К тому же их было очень много рядом.

– Эгей!!! – вдруг раздался крик неподалеку. Резко обернувшись, мы все уставились на силуэт крепости наверху, на фоне которого виднелись несколько фигур.

– Давайте сюда быстрее! – призывно махнул один из стоящих неподалеку воинов.

Переглянувшись, мы все-таки пошли наверх.

– Давайте быстрее уже, – снова раздался нетерпеливый возглас, – и так полгорода разворошили! Теперь ждать, пока эта нечисть успокоится!

Непроизвольно ускорив шаг, мы настороженно подошли к воинам. Около десятка, обычные ратники по виду – кожаные доспехи, простые дощатые щиты, в руках копья.

– Вы к лорду Ульриху? – поинтересовался один из них, единственный в кольчуге. Звали его Жакно, и, судя по подписи под именем, был он из ополчения Авентина.

Мы с Гвиннблэйдом снова переглянулись. Как-то это все неправильно.