Он увидел темный город, порт в огромном тусклом пространстве, сплошь усеянном маленькими огоньками. Вдалеке за кранами и причалами плескалась темная вода. На равном расстоянии друг от друга в сумерках за чернильной водой виднелись огромные столбы, возникающие из широкого и низкого моря, как невероятно идеальной формы скалы, уходящие ввысь, к черному как смоль небосводу, который он скорее вспомнил, чем увидел.

Он по-прежнему был в Серефе, точнее под ней, на контейнерном уровне. Порт назывался Ублиетт.[2] На узкой улочке внизу все было тихо-спокойно. За тенями высоких узких зданий напротив светились какие-то огни, а в самом порту он видел корабли у причалов, краны, медленно ползущие туда-сюда над ними, и некое движение в лужицах тускловатого желтого света на самих пристанях.

Он отпустил занавеску, оглядел комнату. Здесь почти ничего не было – небольшая кровать, стул, стол, ширма, шкафчик у кровати. Табличка на внутренней стороне двери гласила, что это седьмой номер на седьмом этаже гостиницы Спасения.

В ящике шкафчика он нашел бумажный конверт.

С надписью: Аландр Жованкс.

Так его звали до повышения.

Внутри лежал сложенный лист со словами: «Прочти меня».

Он прочел.

Баскул, йа знаю, што тибе эта тижало, но боха ради, иаринь, это всего лишь муравьишка.

Эта был неабыкновеный и уникальный муравей, мистер Золипария, гаварю йа ему, чуфствуя себя винава-тым ф том, што с ней праизашло.

Мы внутри глазнова йаблока северной горгульи Розбрит в кабинете мистера Золипарии. У мистера Золипарии в кабинети йесть такая штука называитца тили-фон куда можно гаварить (я дажи и ни знал, што у нива йесть такая, на правди гаваря, мне кажитця что он дажи смущон изза этава). Йа настаял и он свизался с ахраной штобы саапщить о праисшествии, хатя он им тока и сказал, што птица украла ценую древнюю каропку, а ни муравья. (Ваапщета каропка никакая ни древняя вофси, но эта ни имеит значения.) Йа попытался вызвать ахрану сам, как тока эта случилась, но ис прошлава опыта йа знайу што ани миня ни слушают патамушта йа маладой.

Мы надеялись, что птица, каторая украла Эргейтс была ис тех што акальтцованы с камирой и фсем таким, или ис тех за каторыми видетца пастаянае наблюдение в рамках праграмы маниторинга дикай природы или ф какихнибуть научных целях, но мы проста выдавали жилаимае за действительнае и нам канешна жи сказали што эта нитак. Ахраник спрасил коикакии дитали, но мистер Золипария ни очинь иадеитца што што-нибудь иалучитца.

Ты ни должин сибя ни ф чем винить, эта был нисчастный случай, Баскул.

Йа эта знаю, мистер Золипария, но йа мок придатваратить этат нисчастный случай, йесли бы был внимательнее, наблюдательнее и ваапще прилежнее. Ну как йа мок дапустить штобы ана йела этат хлеп так вот на пирилах? Асобина ищо и патаму што йа вить видил этих птиц вдалике. Вить падумайти – хлеп! фсе знайут што птицы любят хлеп! (Я шлепаю сибя по ладонью по лбу, подумаф, каким жи идиотам йа был.)

Это йа винават, Баскул – вить йа хазяин и ваапще эта случилась в маем доми. Йа тоже должин был быть придусматрительние, но што сделана таво ни воротить.

Правда, мистер Золипария? Вы и ф самам дели так думаити?

Што ты хочишь этим сказать, маладой Баскул?

Йа вить ходок, мистер Золипария, не забывайти. (Тут йа прищюриваюсь, штобы показать иму, што йа эта впал-не сирьезно.) Эти птицы…

Нет, Баскул! Ты ни имеишь права эта делать! Ты сума спятил или ваапще? Ты тока сибе мазги заплитешь йесли папробуишь.

Йа тока улыбайусь.

Йа ни знаю што вы знаити а том чиво делают ходоки, но сичас самае время вам расказать, йесли вы ни знайте (те кта знают впалне могут прапустить 5 или 6 следущих апзацсв и патом вернутца к прадалжению истории).

Ходок главным образам закидываит удачку в крипт и вытаскиваит какогонибуть старика или старуху и задает им вапросы и атвичаит на их вапросы. Эта штота вроди архиалагическава иследавания и социальнай работы, йесли сматреть на эта трезва и игнарировать то, что люди называют духовнай стараной фсиво этава.

Канешна там в крипте фсе давольна мрачна и неприятна, и бальшинство редек (а эта ребята и девчонки вы помнити) дажи надумать баятца а том, штобы с мертвыми паабщаться, йа уш ни гаварю а том штобы пригласить их сибе в голаву и иметь с ними какии дела. Для нас ходоков эта дела абычнае и никаких праблем истествино йесли ты видешь себя астарожно (считаитца што ходоков ни так уш и многа, хотя в аснавном эта изза таво што называится истественая убыль).

Так фсе дела ф том што ходоки используя свой природный дар праникают в крипт частична штобы узнать штонибудь ис прошлава а частична штобы исполнить абизатильства и завищания саатветствующиво ордина. Мой ордин называитца Бальшыи Малый Братья Багатых и мы изначальна искали в крипти души тех людей, каторые были такими багатыми што мама ни гарюй, но наши абязанасти с тех пор слихка расширились и типерь мы гаварим с любыми старыми пирдунами йесли тока им йесть чиво интиреснава сказать.

Вот как типерь фсе апстаит. Чем глубже уходишь ф крипт, тем нияение и грязнее там дила, так што чем больши времени прашло с тваей смерти, тем больши ты атрываишься ат риальнасти и ф канце канцоф даже если ты хочишь сахранить какоито падобие челавеческай формы, то фсе равно тибе не па силам такая сложнасть, а поели этава можит дажи случитца што тибя перивидут в животнае царства; твая личность (такая, какой ана становитца к этаму времени) переноситца в пантеру или птицу Рух или симурга или ката или акулу или арла или чиво угодна. Ваапщета эта с щитается чемта вроди привилегии. Многие редьки думайут што нет ничиво лутче чем стать птицей или чемта в этам роди.

Эти животный канечна же напрежниму включены в крипт их сопствиными инплантами и патаму их мазги патенциальна даступны ходоку, хатя тут фсе нипредсказуима штобы ни сказать апасна. Нипредсказуима патамушто никто этим ни занимаитца. Опасна паскольку то што ты пытаишея сделать в качистве ходока в таких апстаятильствах это папытатца вместить свой мозг чилавеческих размераф в голаву птицы. Для этава требуитца мастирство, но йа фсигда исхадил ис тиории, что паскоку май мысли выходят так сказать с падкруткай то асобино мне удайетца работа с двумя разными образами мыслей аднавримена, а патаму йа впал не ниплоха справляюсь с этай задачей – стать птицай и перилететь в их область крипта.

Вы уже наверна поняли што имена эта йа и сабира-юсь сделать, а мистер Золипария вофеи не в васторги ат этай идеи.

Баскул, прашу тибя, гаварит он, пастарайся быть бла-гаразумным. Вить эта фсиво тока муравей. А ты пака тока начинающий ходок.

Канешна мистер Золипария, гаварю йа. Но зато йа ходок, каторый ищо дажи ни начал абманыватца. Йа выдающийся ходок. Йа такой класный ходок што йа точна знаю што смагу найти эту птицу.

И што тагда? кричит мистер Золипария. Этат идиотский муравей можит уже мертф. Можит эта птица уже ее слопала! Зачем тибе мучить сибя штобы узнать аб этам?

Йесли так, то йа хачу знать, но йа не думайю што вы правы. Йа так думаю што эта птица не уранила и надейусь запомнила в каком мести, или…

Баскул, ты растроин. Пачиму бы тибе проста ни вернутца ф свой ордин, папытатца успакоитца и тагда фсе эта…

Мистер Золипария, тиха гаварю йа, йа вас благадарю за заботу, но фсе равно зделаю то што задумал што бы вы ни гаварили. Но фсе жи вам спасиба.

Мистер Золипария смотрит на миня иначи, ни так как прежди. Йа иво фсигда любил и йа фсигда уважал иво с тех самых пор как он аказался одним ис людей к кому миня паслали, когда поняли, што йа гаварю фпалне нарамальна вот тока думаю нимнога ни так + йа склонин делать то, што он мне гаварит – и имена он сказал, Вазможно ты станишь харошим ходоком, и ищо он пред-лажил, штобы йа вел днивник, каторый вы и читаити типерь, но сичас мне фсе равно што он думаит или па крайний мери мне ни важна как плоха мне будит если йа ни паследую иво савету, патамушта йа знаю: йа проста должин эта сделать.