Йа чуть аттягиваю штаны ат задницы. Нужна было сначала папрасить у них памытца. Канешна йесли судить па таму што тут тваритца на налу то в этам абиталищи барадачей-йагнятникоф врядли йесть ваная. Йа абдумываю тошто токашто услышал ат этава птичьева важака. Можит быть это фсе и правда тока йа думаю што он сказал мне ни фсю правду.

И што жи йа должин делать? спрашиваю йа.

У птицы важака йавна смущеный вит он чуть пахлопал крыльями. Эта апасна, гаварит он.

Йа аб этам типа дагадался, вежлива гаварю йа, чуствуя сибя сафсем взрослым. Пакорна благадарю. Ты што имееш в виду? спрашиваю йа.

Барадач-йагнятник устримляит на миня сваи халодныи черный глаза. Нужна вирнутца наверх на кренасть-башню, гаварит он. Тока на сей рас нада паднятца ищо вышы. (Он паочиреди топаит нагами и другии птицы делают тоже самае.) Гаразда вышы.

Ни нравитца мне эта. В горли у миня пирисохла.

Тут у вас туалет йесть? спрашиваю йа.

Пахоже эта триклятая крепасть-башня пална всяких шахт. Мы находимся внизу адной из них. Ана больши той па каторая йа падал, гаразда больши. Эта шахта в нентри башни и ие диаметр впалне может быть равин киламетру. Очинь слабый свет падаит с… черт ни знаю аткуда. Но очинь далико уш этато точно.

Мы аказались здесь благадаря вайне, гаварит мне птица. Оби стороны щитают што кантралируют эта прастранство.

Ниужели?

Да. Фпалне вираятна што фскори ани придут к саглашению а патаму и таропятца паскарее разабратца с нынишней ситуацыей.

Птица важак с полудюжынай сваих таварищей сидит на чемта пахожем на намятые абгарелые астатки ракеты пачти ф серидине аснавания шахты. Вакрук сумерки и там литают другии барадачи-йагнятники. Каминый пол шахты пахоже кагдата был ровным но типерь он весь ф сколах и выбаинах, пафсюду на нем валяют-ца дитали разбитых машын. Тут йесть два ряда рельсоф каторыи видут ис той части шахты аткуда мы и пришли. Там йесть бальшая пищера в каторой штота вроди музея ракетных палетаф или чивото такова там пално фсяких таинственых штуковин фсякава абарудавания ржавых ракет и здаравеных сфирических цистерн тилископаф и радарных тарелак и спущеных сиребристых балоноф пахожих на выкинутый бальный наряды.

Йа сматрю пряма вверх. Йа и ни думал никагда што у миня можит кружитца галава йесли сматреть наверх.

Эта главная шахта, гаварит птица важак и астанавливаитца. Кагдата ана вила к звездам.

Йа снова наднимаю голаву – очинь можит быть. Галава у миня кружитца ат этай мысли и йа чуть ни надаю.

Виршина крепасть-башни нидаступна ваапще уже никто ни знает кагда туда кто паднимался, гаварит мне барадач-йагнятник. Туда многий пытались забратца бальшинство фтайне. Но фсе папытки были ниудачны. Он паднимаит адну ногу и смотрит вниз на астатки ракеты на каторай сидит. Ты жи видишь фсе эти абломки вакрук.

Да-да вижу, гаварю йа. Штота там навирху сбрасы-ваит их внис, так?

Нет. Но пахоже што в верхний части башни на вы-сате окало 20 киламетраф имеитца бранированый канический наканечник сквось каторый никто ни можит пробитца.

Йа сматрю на все эти ракетный абломки. Власти абычна ни пазваляют литатильным апаратам действавать внутри замка патамушта баятца что сталкнавения могут аслабить структуру, йа уш ни гаварю а самих апаратах. Можна тока дагадыватца какии павреждения были нанисины там навирху фсеми этими абломками.

Ну такшта жы? гаварю йа.

У нас йесть паследний вакумный балон, гаварит барадач-йагнятник.

Што?

Вакумный балон, павтаряит птица. Тихничиски эта очинь прочная нипраницаимая мимбрана в ней создано высокае разряжение и она аснащена надвисной системай.

Падвисной системам, гаварю йа.

+ у нас йесть койкакое высотнае дахательнае абарудавание.

Значит у вас ано йесть, да? гаварю йа. (И думаю, о-о…)

Да гаспадин Баскул. Мы просим тибя паднятца на этам балони скока можна а патом ище фскарабкаться туда куда на балони ни паднятца.

А эта вазможна? А какой высате мы гаварим?

Канечна эта вазможна хатя и ни биз риска. Высата окала 20 киламетраф.

А ктонибуть ище паднимался так высако?

Да, паднимались.

А назат ани вирнулись?

Да, гаварит барадач-йагнятник пириминаясь аиять с наги на нагу и слихка хлопая крыльями. В прошлам нескако икспидиций паднимались на такую высату.

И што жи йа должин там делать?

Ты палучишь с сабой пакет. Тибе нужно токо даставить иво.

Куда? Каму?

Ты сам увидишь кагда дабиресся. Больши сказать ни магу.

Йесли эта так важно то пачиму вы сами ни можите эта сделать? Спрашиваю йа абвадя взглядам других птиц.

Адин из нас папробавал, сказал важак. Мы думаим он умир. Другой сабирался придпринять ищо адну папытку перид тваим наявлением но в успехи мы самнивались. Бида ф том што мы ни можим литать и на палавини такой высаты и кагда на балони выше уже ни паднятца то наилутший спосап двигатца дальши проста карабкатца. Но мы ни созданы для этава. Ты – другое дела.

Йа абдумываю тошта он сказал.

В сущнасти задача нитрудная, гаварит важак, но биз этава мисия асуры абричина на правал. Но эта апасная придприятие. Йесли у тибя ни хватаит мужиства то ты можиш быть уверин што балыиинство людей чуствавало бы тоже самое. Можит быть с тваей стараны разумние фсиво была бы атказаться. Вить ты сафсем ищо мальчик.

Важак апускаит нимнога шею и смотрит на двух сваих ближайших таварищей.

Мы просим слишкам многава, с горичью в голасе гаварит он. Идем, и он раскрываит крылья словна сабираясь улитеть.

Йа с трудом глатаю слюну.

Йа эта сделаю, гаварю йа.

В камере было темно. Ее донимали странные сны, и она проснулась на своей узкой кушетке, испуганная и встревоженная. Попыталась снова уснуть, но не смогла. Она лежала на спине, тщетно пытаясь вспомнить, что ей снилось. Открыла глаза, устремив их в темноту, а когда повернулась на бок, то увидела слабый свет на полу. Она уставилась на него. Это было что-то вроде жемчужины, подсвеченной изнутри. Свет был такой слабый, что она видела его, только когда отводила глаза в сторону. Она потянулась рукой к нему. Он оказался холоден на ощупь. Он прилип к полу. Она почувствовала какое-то движение внутри и поднялась с кушетки. Встала на колени и приложила глаз к крохотной сверкающей жемчужине.

Внутри она увидела снег и лед и какую-то фигурку в мехах.

Без колебаний она отодрала жемчужину от пола. Та оказалась в ее пальцах холодной и влажной, как кусочек льда. Теперь крохотное отверстие в полу светилось ярко, сцена внизу стала четче. Ей захотелось проскользнуть туда сквозь отверстие, и она обнаружила, что становится меньше или камера и отверстие становятся больше, пока ей это наконец не удалось.

Она очнулась на замерзшем озере; бескрайняя ледяная гладь простиралась во все стороны до бледно-серого горизонта. Сверху нависала белая туча.

Стоял лютый холод. На ней были меховая шапка, пальто по щиколотку, высокие сапоги, руки сцеплены в меховой муфте. Дыхание паром вырывалось изо рта.

Она увидела вдалеке черную точку. Точка росла и росла и наконец превратилась в человека, сидевшего за веслами в своего рода хлипком, невесомом ялике. Он не повернулся, чтобы взглянуть на нее, но прекратил грести; лодка по инерции продолжила свой путь и остановилась в нескольких шагах от нее. На мужчине был тонкий, облегающий целиковый костюм и тонкая шапочка. Он сидел, по-прежнему не глядя на нее и тяжело дыша; улегшись грудью на когти-весла, он переводил дыхание.

Она посмотрела на свои сапоги, которые превратились в коньки. Она заскользила по льду и остановилась точно перед ним.

Это был средних лет мужчина, но в хорошей форме – широкоплечий, коренастый. Точеное лицо выдавало склонность к худобе, волосы были густыми и черными. Он посмотрел на нее слегка удивленным взглядом.

– Вы еще кто такая? – спросил он.