Мне предложили пройти интернатуру здесь, в больнице Джона Гопкинса, под руководством непревзойденного доктора Уильяма Ослера. Это большая честь, и я отказался с большим сожалением, но всем сердцем я хочу идти по маминым стопам. Я знаю, это будет нелегко, но все же хочу попытаться. Из-за того, что я искренне люблю людей, думаю, что стать практикующим врачом для меня — правильнее всего, я с удовольствием вспоминаю, как мама брала меня с собой в поездки к больным.

Вкладываю в конверт рекомендации, лист с оценками и т.д. Я хорошо сознаю, что Ваша больница — не учебная, но я положил пять лет на то, чтобы освоить эту профессию, и жажду начать медицинскую практику. Так Вы возьмете меня?

Киф.

Лэнд'с Энд 3 июля 1899 г.

Милая, милая Джинкс!

Я буду дома точно через неделю, не могу дождаться, когда наконец смогу познакомить тебя с моей невестой. Да! Бетс согласилась стать моей женой, и мы приедем жить в Хэрроувэйл. Она самая прекрасная девушка в мире, и я жду-недождусь, когда вы познакомитесь.

Ты, безусловно, знаешь, что Бетс и Элисон переписываются уже несколько лет — с тех пор как Бетс послала те кукольные платьица.

Джинкс, она самая прелестная, самая замечательная и заядлая спорщица во всем мире! Мы постоянно спорим и наслаждаемся каждым мгновением этих споров. У нее тонкий ум, и она не позволяет мне расслабляться.

Марк стал адвокатом, как и его отец, а Бетс и ее сестры — такими же воинствующими суфражистками, как и их мать. Если бы не широта взглядов, присущая членам этой семьи, мы бы никогда не смогли так быстро пожениться!

Завтра — 4 июля — произойдет это знаменательное в нашей жизни событие! Так что точно через одиннадцать дней — днем 14 июля — я хочу, чтоб вы с Элисон надели свои лучшие наряды, потому что мы приедем к вам с визитом! Мы остановимся у тети Пэйшиенс, но я очень хочу показать Бетс Хэрроугейт и познакомить вас. Так что будьте готовы — в три часа в пятницу четырнадцатого.

Знаешь, ведь в ночь перед свадьбой мужчина должен буквально погибать от одолевающих его сомнений. Но я, в противовес этому поверью, летаю от радости! Все, о чем я когда-либо мечтал, сбывается: у меня есть диплом, я еду домой работать в маминой больнице и Бетс сказала «да»!

Я чувствую себя способным достать звезду с неба!

До встречи,

Киф

Июль 1899

Она снова перечитала письмо, на губах ее играла улыбка. Киф приедет домой и привезет свою невесту. Еще несколько лет назад — даже год назад — мысль о вторжении чужого в ее тесный мирок повергла бы Джинкс в ужас. Но сейчас она откинулась в кресле и постаралась увидеть поместье глазами жены Кифа.

Когда-то ухоженный лужок Хэрроугейта теперь весь зарос сорняками. Она удивилась тому, как это произошло. Должно быть, это происходило постепенно — так постепенно, что она даже не заметила этого. Траву необходимо подстричь, а кусты — подровнять. Мамины клумбы были полностью разрушены тремя псами, бродящими по округе ночью.

Какое-то подобие порядка соблюдалось только на дорогах поместья, они были вычищены, чтоб Карр и его мисс Эмми могли кататься в своих безлошадных экипажах, так называемых автомобилях. Карр теперь заполнил ими всю конюшню. У него были «даймер феникс», «олдс», вмещавший в себя четырех пассажиров, и его любимый — шумный трехколесный «бенц». Мисс Эмми тоже научилась водить машину, и в последнее время можно было часто видеть — и слышать, — как она безрассудно носится по округе с головокружительной скоростью, большей, чем десять миль в час.

Джинкс снова улыбнулась гордости, которую явно испытывал Киф при мысли о том, что покажет Хэрроугейт Бетс. «Но прошлого не вернуть», — подумала Джинкс. Хэрроугейт больше не был их родовым гнездом — теперь он стал их родовым несчастьем.

Не отдавая себе отчета в том, что собирается сделать, Джинкс помчалась вниз по лестнице. Уже с телефонной трубкой в руках она задумалась. Неужели она действительно позволит Кифу и Бетс приехать сюда с визитом? Неужели поддастся уговорам Кифа и сделает что-то такое, что поклялась никогда не делать?

Она решительно подняла трубку.

— Миссис Коннор, — сказала она, — я хочу нанять трех или четырех садовников. — И она пустилась в объяснения того, что хочет сделать и в какое время дня следует работать садовникам. — Пожалуйста, обратите их внимание на то, что они не должны приходить раньше ленча, а уходить позже окончания светового дня.

— Да, я знаю о собаках, которых держит мистер Хэрроу.

— И еще — они должны кончить работу до четырнадцатого июля.

— Хорошо, я поняла. Я позабочусь об этом, как и всегда.

— Спасибо, миссис Коннор.

Джинкс повесила трубку, зная, что по телефону теперь только и будут судачить о том, «что еще выдумала эта ненормальная».

Как-то по телефону она случайно услышала о себе сплетню. В Хэрроувэйле было всего 43 телефона, и Джинкс знала, что только Эунис Коннор могла пустить ее. Она отлично понимала, что если покупала какую-нибудь вещь чуть подороже коробка спичек, то весь город мгновенно узнавал об этом. Но она больше не обращала внимания на сплетни. Для нее было важно только оградить Эли от недоброжелательных взглядов и смеха.

Не подвергает ли она дочь опасности насмешек, принимая Кифа и его жену? Определенно, Киф не станет комментировать уродство Элисон, и она стыдилась того, что когда-то заподозрила его в этом. Но не станет ли насмехаться его жена? Какая она?

Джинкс отнесла письмо в кухню и села, чтоб снова перечитать его. Похоже, невеста Кифа может быть весьма откровенной.

— Мама.

Джинкс не услышала, как открылась дверь. Она посмотрела вверх и улыбнулась.

— Доброе утро, соня.

— Я оделась перед тем, как спуститься.

— Я вижу. Ты хорошо спала?

— Я видела сон, мама, что путешествую на большом пароходе. Только на этот раз сон был плохим. Я ездила на Кубу и видела, как стреляют друг в друга солдаты. — Элисон поскорее прижалась к матери.

Металлическая скобка оцарапала колени Джинкс.

— Мне не понравился этот сон, мама.

— Да, я думаю. — Джинкс прижала к себе дочь и пригладила ее пушистые волосы. — Обычно твои сны о путешествиях такие веселые, дорогая. Как ты думаешь, почему тебе приснился этот?

— Я читала новый журнал, который прислал дядя Киф.

— Я не знала, что дядя Киф присылал тебе журналы.

— Он вкладывает их в книги.

— Ну, тогда, может быть, тебе лучше не читать их — если от них тебе снятся плохие сны.

— О, но от них снятся и хорошие сны. Благодаря им я путешествую, чувствую себя так, как будто действительно бываю в местах, о которых рассказывается в них. Даже если фотографии заставляют меня грустить, все равно я чувствую себя действующим лицом событий, которые описываются в журнале.

Джинкс посмотрела на дочь.

— А ты не хотела бы, чтобы мы сделали тебе новое платье?

— Наверное, это будет неплохо. Джинкс рассмеялась, вспомнив о своем отсутствии интереса к одежде в этом возрасте.

— Ну, у меня есть для тебя сюрприз. Элисон отошла к окну и отодвинула тяжелую штору.

— Новое платье — это не такой уж сюрприз, мама.

— А как насчет того, что к нам приедут гости? Это — не сюрприз для тебя?

Она думала, что Эли радостно закружится, но девочка оставалась недвижима.

— Разве тебя это не радует, дорогая?

— Так вот почему ты хочешь купить мне новое платье?

Элисон повернулась и посмотрела испытующе на мать, выражение ее лица было слишком понимающим и взрослым для двенадцатилетней девочки.

— Ты ведь хочешь, чтоб я надела длинное платье, в котором не были бы видны мои скобки?

О Боже, подумала Джинкс, ну почему это дитя так чутко все улавливает?

— Приедет дядя Киф, дорогая. Он женился на Бетс Холанд, и они приедут навестить нас. Глаза Элисон засветились.