Кеннит, не удержавшись, вслух расхохотался. Его смех ошпарил жреца, точно крапива, он побагровел еще больше.

– Скотина! – плюнул он. – Бессердечный ублюдок!…

Кеннит быстро огляделся. До оконечности острова было уже недалеко. Однако он сумеет туда догрести. А там… Даже если он совсем обессилеет – достаточно будет снять камзол и поднять его, надев на весло, кто-нибудь уж точно заметит его, если не с «Проказницы», так с «Мариетты». Они там, наверное, как раз высматривают его.

– Что за слова в устах жреца, – упрекнул он Са'Адара. – Ты забываешь о своем сане. Ладно, так и быть… Погребу немного, пока ты отдыхаешь.

Это несколько успокоило разъяренного Са'Адара. Он поднялся и, напряженно расставив ноги, начал растирать нещадно болевшую спину, между тем ожидая, чтобы Кеннит поменялся с ним местами. Кеннит тоже приподнялся со своей банки… но тут же тяжело плюхнулся на место. Суденышко резко накренилось. Са'Адар вскрикнул и судорожно схватился за борт. Кеннит раздраженно скривился.

– Затекло все, – буркнул он недовольно. – Даже не ожидал, что так выдохнусь. – Он вздохнул и сощурился, заметив на лице жреца презрительное выражение. – Но если я сказал, что сяду грести, значит, сяду! – Он поднял костыль, перехватил его поудобнее и протянул кончик Са'Адару: – Когда скажу «давай», подними мне ноги. Мне бы только встать, а там уж управлюсь…

Са'Адар ухватился за костыль.

– Давай! – велел Кеннит. И попробовал встать, но эта попытка кончилась столь же плачевно. Капитан сжал зубы с видом мрачной решимости. – Еще раз! – приказал он жрецу. – Да не жалей сил, всем весом тяни!

Са'Адар пустил в ход вторую руку. Кеннит тоже изготовился поудобнее.

– Давай!!!

Жрец рванул что было мочи. А Кеннит… мало того что легко вскочил с банки, но еще и толкнул костыль вперед. И тоже изо всей силы. Костыль угодил Са'Адару в грудь, и тот барахтаясь завалился навзничь. Кеннит надеялся, что он сразу нырнет через борт, но не вышло – жрец повис. Ноги остались в шлюпке. Кеннит ринулся к нему, точно тигр на охоте. Он не боялся упасть – он пригибался и держал основную тяжесть тела как можно ниже: трюк, до которого человеку сухопутному надо еще додуматься. Он схватил Са'Адара за ногу и дернул вверх. Жрец оказался за бортом, но, вываливаясь, сильно лягнул Кеннита и попал босой ступней ему как раз в лицо. Удар получился что надо, по лицу сразу потекла теплая кровь из разбитого носа. Он торопливо утер ее рукавом, потом со всей поспешностью вернулся на банку гребца и подхватил весла. Устроил их в уключинах и принялся мощно грести.

Еще через мгновение голова жреца вынырнула в кильватере гички.

– Будь ты проклят! – заорал жрец. – Будь ты проклят именем Са!…

Кеннит ждал, чтобы голова погрузилась и более не всплывала, но, к его некоторому удивлению, Са'Адар неожиданно оказался отменным пловцом. Он погнался за гичкой, бросая себя вперед сильными взмахами рук. «Да, вот этого я не учел. И море здесь, к сожалению, теплее, чем за пределами островов. Не приходится ждать, что его скоро убьет холод. Придется самому…»

Теперь капитан греб не напрягаясь, в ровном, размеренном ритме. Он не до конца солгал Са'Адару – у него действительно одеревенело все тело, но теперь он понемногу разминался. Жрец все плыл, работая руками с проворством отчаяния. Понемногу он настигал маленькую лодку; видно, его тело легче скользило в волнах, чем гичка, в которой остался всего один человек.

Когда он оказался совсем рядом, Кеннит аккуратно убрал весла и вытащил из ножен кинжал. Перебрался на корму и стал ждать.

Он не стал пробовать убить Са'Адара одним ударом. Для этого пришлось бы слишком далеко наклоняться за борт, а значит, существовала опасность, что жрец схватит его и утащит с собой. Вместо этого всякий раз, когда тонущий хватался за борта, Кеннит полосовал его по рукам. По ладоням, по запястьям, по пальцам…

И все это время он молчал, точно сама смерть. Са'Адар же сперва поносил его страшными словами, потом начал просто кричать и наконец взмолился о пощаде. Когда он с силой отчаяния ухватился обеими руками за борт и нипочем не желал отпускать хватку, Кеннит пошел на некоторый риск и ударил его поперек лица, желая ослепить. Но даже это не заставило жреца разжать руки. Он висел и висел, моля капитана оставить его в живых.

Это в конце концов вывело Кеннита из себя.

– Я пытался оставить тебя в живых! – рявкнул он, прервав молчание. – Все, что от тебя требовалось, – это сделать то, чего я хотел! Ты отказался – так получай!

И он сбоку пырнул Са'Адара в горло. Кровь хлынула потоком и залила ему руки. Она была гораздо гуще морской воды, да и солонее ее. Жрец наконец разжал руки… Кеннит отпустил рукоять кинжала – и с ней мертвеца. Прокатилась волна, за ней другая, и Са'Адар всплыл вниз лицом. Спустя некоторое время море окончательно поглотило его.

Кеннит еще посидел, глядя в воду, где больше никого не было. Потом вытер руки о камзол и медленно перебрался обратно к веслам. И взял их, заметив, что на ладонях уже появились мозоли. Ну и шут с ними. Они будут болеть, но это не важно. Дело сделано, и он остался в живых. Это было столь же очевидно, как и то, что Госпожа Удача пребывала по-прежнему с ним…

Он вскинул голову и оглядел горизонт. Грести осталось недолго, скоро уже его заметят вахтенные с кораблей. Кеннит улыбнулся и проговорил вслух:

– Спорю на что угодно, что вперед всех меня увидит Проказница. Небось, уже почувствовала, что я к ней возвращаюсь! Эгей, девочка, смотри зорче!… Напряги свои зеленые глазки!…

– Может, пора уже мне ей глазки-то открыть, – отозвался негромкий голосок. Он прозвучал совсем близко. От неожиданности Кеннит едва не выронил весла. Потом сообразил, что к чему, и глянул на примотанный к запястью талисман. «Долго же ты хранил молчание, приятель…» Миниатюрное подобие его собственного лица было сплошь залито кровью. Вот открылся крохотный рот, высунулся язычок и облизал кровь, как если бы талисман мучила жажда. – Интересно, что она стала бы думать о своем славном капитане, знай она его так же хорошо, как и я…

– Скорее всего, она подумает, что ты наглый лгунишка, – хмыкнул Кеннит. – Потому что мы с ней достигли друг друга, и она заглядывала в самую глубину моего сердца. Как и мальчишка. И оба по-прежнему любят меня. Вот так-то!

– Может, и думают, что любят, – с горечью согласился талисман. – Но только одно существо вправду видело всю грязь и весь мрак твоей ничтожной душонки – и сохранило верность тебе…

– Полагаю, ты имеешь в виду себя, – навскидку угадал Кеннит. – Как будто у тебя был выбор, талисман! Ты привязан ко мне, связан со мной…

– Как и ты со мной, – был ответ.

Кеннит передернул плечами:

– В общем, мы с тобой привязаны друг к дружке. Ну и быть по сему. Так что приложи-ка все усилия и хорошо исполняй дело, ради которого был создан. Глядишь, оба проживем дольше.

– Я не был создан для какого-то «дела», связанного с тобой, – сообщил ему талисман. – И моя жизнь от твоей ничуть не зависит. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы сохранить тебе жизнь. По крайней мере на время. И сделаю это ради кое-кого еще…

Пират ему не ответил. Водяные мозоли на ладонях болезненно лопались и жгли. На хмуром лице Кеннита блуждала то ли гримаса боли, то ли улыбка. Немножко боли – это не страшно. Совсем не страшно, пока Госпожа Удача была с ним. А уж под ее крылом он чего только не совершит!

– Что ты сделал с моим отцом?

Кеннит оторвал взгляд от подноса с едой, который поставил перед ним Уинтроу. Пиратский капитан успел умыться, переодеться в чистое и причесаться. Эти простые действия оказались последней каплей, переполнившей чашу: устал он просто смертельно. И все, что ему сейчас требовалось, – это поесть. Ему и так уже было достаточно нытья и причитаний Этты («Ах, где же ты был, я так за тебя волновалась…»). Он еле дождался, пока она приготовит ему чистую одежду, и выгнал ее из каюты. Ничто так не выводило его из равновесия, как выяснение отношений с разными недовольными. И уж за обедом он этого терпеть не был намерен!