И он улыбнулся перекупщику, отлично зная: вовремя сделанный намек на то, что-де собеседник сам не знает, о чем говорит, есть лучший способ вызвать его на откровенность.

Старая уловка сработала. Выражение оскорбленной невинности на лице Фалдена сменилось холодным самодовольством.

– Ошибаешься, друг мой, – заверил он Брэшена. – Хотя я, конечно, понимаю, почему ты не хочешь мне верить. Живые корабли захватывать – это вам не мух ловить. Обычному человеку такой подвиг не по плечу. А вот капитан Кеннит преуспел! И, думаю, ты не удивишься моим словам, если только это имя для тебя хоть что-нибудь значит!

Капитан Финни презрительно фыркнул:

– Кеннит? Эта паршивая задница?… Неужто еще жив? Я-то думал, ему давным-давно кишки выпустили, да и поделом. Может, ты еще скажешь, будто он по-прежнему носится с этой дурацкой идеей насчет того, чтобы пиратским королем заделаться, а?

Вот тут Брэшену в первый раз показалось, что негодование синкура Фалдена было ненаигранным. Тучный коммерсант выпрямился, даже став выше ростом, и набрал полную грудь воздуха – так, что его пестрый наряд раздулся подобно парусу на ветру.

– Попридержи язык, – сказал он, – когда рассуждаешь о человеке, почти что помолвленном с моей дочерью. Лично я отношусь к капитану Кенниту с величайшим уважением. Я горжусь тем, что он удостоил меня исключительного права продавать добытое в славных сражениях. И я не потерплю, чтобы о нем говорили в таком уничижительном тоне!

Финни покосился на Брэшена и ответил:

– Ну, тогда лучше я вообще ничего не буду про него говорить. Просто потому, что у этого малого не все дома. Вот так, мой синкур. Да, он капитан каких поискать, и корабль у него что надо. При всем желании не придерешься, Ну а в прошлом году распространился дикий слух, что ему якобы судьбой предназначено стать королем Пиратских островов. Говорят, он ходил на остров Других и получил там это предсказание. Ну, о том, насколько мы тут все жаждем заполучить на свою голову короля, я и рассуждать не буду. Аж прям ждем не дождемся!… А потом про него начинают рассказывать еще и такое, будто он принялся гоняться за работорговыми кораблями, да не ради добычи, а просто чтобы освобождать невольников. Нет, не то чтобы мне было совсем не жалко бедолаг, которых нынче пачками переправляют в Калсиду. Жалко, конечно. Но мне и себя, знаешь ли, жалко. Твой Кеннит такой кипеж устроил, что наш сопливый сатрап не придумал ничего лучше, чем сторожевики за пиратами посылать. У него ведь даже ума не хватило сообразить: раз это внутреннее дело Джамелии, надо своими силами и управляться. Так нет же, он нанимает калсидийцев якобы для того, чтобы очистить от нас острова. А что те на самом деле творят? Потрошат торговые корабли, забирают лучшие грузы… да нас же еще во всем обвиняют. – И Финни осуждающе покачал головой. – Король Пиратских островов… Да уж. Чего ждать от королевской власти, как не нового дерьма себе на голову?

Синкур Фалден выслушал его, не перебивая, но лишь упрямо скрестил на груди руки.

– Нет, мой дорогой друг, все совсем не так, как ты себе представляешь. О нет, я еще не пал так низко, чтобы спорить с покупателем, тем более со столь уважаемым, просто позволь заметить тебе, что ты явно не видишь всей полноты картины. Кеннит принес всем нам величайшее благо! Рабы, которых он освободил, влились в наши ряды. В городах появились грамотные ремесленники, ученые и артисты… не говоря уже о женщинах, способных к деторождению. Ведь кто раньше бежал в эти места? Насильники и убийцы, ворье и головорезы всех мастей! А те немногие честные люди, коих загоняла сюда злая судьба, чаще всего поступали как ты или я: придумывали способ выжить посреди хаоса и беззакония, не скатившись до животного состояния. Кеннит же умудрился все изменить! Он наполняет наши селения работящим народом, который просит только одного: возможности заново начать свободную жизнь. Мы больше не будем скопищем проходимцев, только и ждущих случая вцепиться в глотки друг другу. С Кеннитом мы станем нацией, не хуже всякой другой! Да, мы навлекли на себя гнев сатрапа. Ну и что с того? Есть ли среди нас хоть кто-нибудь настолько слепой или тупой, чтобы продолжать хранить верность убаюканному дурманом мальчишке, идущему на поводу у своих женщин и иных таких же советников?… Если кто и считал его по-прежнему своим государем, то его последние действия уже всем без исключения открыли глаза. Теперь мы хорошо понимаем, что нам надо думать не о прежней родине, а о новой!

Судя по выражению лица Финни, крыть ему было нечем, но и просто так согласиться он не мог.

– Да не говорю я про твоего Кеннита ничего плохого, – буркнул он наконец. – Но на кой шут нам король? Как будто без него не управимся…

Тут и Брэшен припомнил обрывок давней и полузабытой сплетни, когда-то и где-то услышанной:

– Кеннит… Это не тот, что если уж захватит корабль, то всех на нем вырезает?

– Не всегда! – тут же возразил Фалден. – Команды полностью истребляются только на невольничьих кораблях. А еще я слышал, будто он оставил в живых кое-кого с этого живого корабля… хотя «Проказница» тоже рабов перевозила. А уж как сам корабль радовался, что его наконец-то от этой жути освободили! Теперь он, говорят, на капитана Кеннита надышаться не может…

– Живой корабль, используемый как работорговый, а после захвата отвергающий привязанность к своей семье? – Брэшен недоверчиво помотал головой, сделав вид, будто слова барыги очень его позабавили. И обратился к своему капитану: – Я, может, и не настолько здорово секу в живых кораблях, но уж в это ни за что не поверю!

– Но это истинная правда! – Фалден уже не знал, на кого из двоих ему смотреть. – А впрочем, – добавил он не без некоторого высокомерия, – не буду вас более ни в чем убеждать. Отсюда ведь день с небольшим ходу до Делипая. Не верите мне – можете убедиться собственными глазами. «Проказница» вот уже почти месяц стоит там, ее чинят. Переговорите с рабами… бывшими рабами, вызволенными Кеннитом из ее трюмов. Сам я, правда, с носовым изваянием не беседовал, но те, у кого хватало смелости к ней обратиться, утверждают, что она с любовью отзывается о своем новом капитане!

Сердце Брэшена гулко колотилось о ребра. Ему не хватало воздуха. Нет! Услышанное не могло быть правдой! Не имело права! Все, что было ему известно и о живых кораблях вообще, и в частности о «Проказнице», в один голос свидетельствовало, что такого произойти попросту не могло. И между тем… каждое замечание синкура Фалдена подтверждало – все именно так и произошло.

Он кое-как вынудил себя передернуть плечами, потом кашлянул, справляясь с засевшим в горле комком.

– Если кэп велит, так и сходим в Делипай, – выговорил он наконец. Снова, нарочито неторопливо, передвинул циндиновую жвачку и устроил ее так, чтобы она мешала ему говорить. – Я-то что? Я таких решений не принимаю… – И переложил дубинку из руки в руку, выдав зубастую улыбку: – Я кое-чем другим занят…

– Между прочим, – доверительно обратился к Финни дариец, – если ты вправду надумаешь заглянуть в Делипай, я предоставил бы тебе гораздо более полный выбор товаров! – Радушная улыбка снова заиграла у него на лице, из непримиримого спорщика он вновь превратился в зазывалу: – Там я держу свои главные склады. Благодаря последним плаваниям Кеннита они буквально ломятся от добрых товаров… правда, собственно с живого корабля там почти ничего нет. Там ведь перевозили рабов, а их выпустили на свободу. А что касается корабля, Кеннит решил сохранить в целости убранство кают и вообще всячески позаботиться о судне. Нынешнее состояние здоровья, правда, пока еще не позволяет ему принимать посетителей, но я слышал, что капитанская каюта весьма роскошна: полированное дерево, начищенная медь…

Капитан Финни ответил неопределенным мычанием. Брэшен, стоявший очень смирно, однако же заметил, как в глазах его начальника разгорелся огонек интереса. Еще бы! Ему предоставлялся случай поглазеть на живой корабль, попавший в руки пиратов. А может, даже и поговорить с носовым изваянием. Чуть позже капитан подумал о том, что подобное доказательство захвата удачнинского корабля делает портрет «Проказницы» – по-видимому, единственный трофей с ее борта – и впрямь величайшей редкостью, а значит, и ценностью. А раз так, он, возможно, все-таки купит ее. Приобретение раритетов – очень хорошее помещение денег!