- Так точно! Пробраться лесом и повредить паровоз!

- Сделай несколько выстрелов и отходи обратно в лес. Будем надеяться, что он башню свою головную в твою сторону отвернет. Хвостовая-то вон, сюда не поворачивается.

- А если не отвернет?

- Выезжай и по головной башни стреляй. Но осторожно. Наблюдателя сначала вышли. Мало ли? Ясно?

- Ясно.

- А ты, - обратился он к Хоботову. – Берешь два других «Ланчестера» и ждешь. Как наблюдатель махнет, так и выезжай. Да не зевай! Сначала в головную башню бей, а потом по пулеметным гнездам. Их нужно подавить.

- Все понятно?

- Так точно! – Гаркнул Лев Евгеньевич и повторил приказ.

- Все! Погнали!

«Ланчестер» Васкова поехал в лес, надев «цепи » на колеса. А все остальные затаились. Спустя пятнадцать минут напряженной тишины в воздухе застрекотали самолеты.

- Тридцать семь машин, - закончил подсчет ротмистр, наблюдая в бинокль за тем, как аэропланы идут широким фронтом с севера. А потом громко заорал: – Приказ по эскадрону! Съехать на обочину под деревья! Прикрыть технику маскировочными сетками! Зенитные машины – выдвинуться вперед! На опушку не вылезать! Егеря! Не зевайте! Легкие пулеметы тоже!

Все зарычало, загудело и стало расползаться.

Бам! Бам! Бам! Застучала 37-мм пушка где-то в лесу. А следом захлопали взрывы. Засвистел вырвавшийся на свободу пар, окутавший центральную часть бронепоезда. Он прекратил обстреливать шрапнелью участок за холмом и стал разворачивать башню в сторону обидчика.

- Хоботов! Действуй! – Проорал Меншиков, видя, что Лев Евгеньевич отвел «Ланчестеры» в лес и уже накинул на них защитную сетку.

Поручик спохватился и повел эти два пушечных бронеавтомобиля на опушку по обочине. И в этот момент заработали зенитные установки, ударив в двенадцать станковых пулеметов по надвигающимся самолетам. Егеря поддержали их из своих карабинов с оптическим прицелом. А мгновение спустя начали стрелять и легкие пулеметы короткими очередями. Слабое, но подспорье.

Бам! Бам! Бам! Заработали «Ланчестеры» ударив в головную башню бронепоезда. Там, видимо, что-то сообразили, поэтому отвернули не до конца. И успели разок выстрелить по лесу возле дороги, почти одновременно с бронеавтомобилями. Впрочем, безрезультатно. Ухнув на удачу, не довернув. 37-мм болванки легко пробили 12-мм броню, но не оба слоя навылет, а взорвавшись внутри.

Головное орудие вышло из строя.

Бам! Бам! Бам! Подключился Васков, начавший обстреливать кормовую башню.

Тем временем самолеты, встретив лютый лобовой огонь, продолжали надвигаться, несмотря на серьезные потери. Удалось сбить семь штук! Семь! С первого захода!

Самолеты шли низко. Сто – сто пятьдесят метров. Чтобы можно было прицельно накрыть эскадрон. Это-то и сыграло с ними дурную шутку. Потому что все, кто мог стрелять, открыл огонь из своего оружия. И если пистолеты бухали больше для шума, легкие карабины на столь небольшой дистанции оказались вполне действенны. Так что, подлетая к полосе леса самолеты напоролись на натуральный шквал огня!

И это возымело эффект. Сильный эффект. Удивительный эффект.

Три аэроплана резко клюнули носом и врезались в землю возле опушки. Еще восемь – стали опасно снижаться из-за значительных повреждений несущих конструкций да полотняной обшивки. Так что, протянув всего две-три сотни над лесом, они зацепились за верхушки деревьев и разбились.

Да и у тех, кто оставался в воздухе, повреждений хватало. Не было ни одного без десятка дырок. Они разошлись и, уходя в вираж, попытались сбежать на север.

- Доложить о потерях! – Закричал Меншиков.

Глянул. Один из «Ланчестеров» молчал и как-то странно пушку опустил. Подбежал. Запрыгнул на грузовое отделение. Посмотрел поверх башни – три дырки от флешетт. Дернул ручку. Закрыто. Постучался. Тишина.

- Позвать сюда командира рем отделения! – Приказал ротмистр ближайшему рядовому.

- Есть! – Козырнул он и исчез с глаз.

Вдруг дверка пораженного «Ланчестера» открылась и нарушу вывалился Хоботов. В крови.

- Медика! Медика сюда! – Крикнул Максим.

- Все нормально. Это не моя.

- Ты свою руку видел?!

- Руку?

- Левую руку!

- А? – Повернулся Хоботов и с удивлением уставился на торчащую в предплечье флешетту. Она, видимо, потеряла энергию, продираясь через катаную сталь, потому и не навылет пробила конечность, а застряла в ней.

Агит-отряд не зевал. Работал. Владимира Маяковского тоже ранили. Легко. Флешетта попала в кузов грузовика и вырванным болтом Маяковского ударило в плечо, раскроив форму и вспоров кожу. Но он не обращал внимания. Возбужденный. С безумными глазами Маяковский бросился к «Ланчестеру», желая своими глазами увидеть все. Такой образ!

Командира 2-ого линейного взвода ранили в ногу еще там, в Ротенбурге. Не бегун пока. Поэтому де факто управлялся за старшего там сейчас Василий Иванович Чапаев. Еще один унтер-офицер, вырванный Максимом из легенд и воспоминаний. Как Чапаев отучился на унтер-офицера, так и выдернул его Меншиков из 326-ой Белгорайского пехотного полка.

Вот сейчас он и повел взвод в атаку на бронепоезд. «Ланчестеры» окончательно расковыряли пулеметные гнезда. И пехота, под прикрытием двух Руссо-Даймлеров, подошла вплотную к бронепоезду. Два-три 37-мм снаряда пустили в дверцу. Ее приоткрывали саблей. Забросили внутрь гранату. И после взрыва пошли вперед. Новая секция? Все стандартно. Сначала граната, потом уже пехота.

- Граната – друг человека! – Прокомментировал это Максим Новицкому.

Несмотря на грустные ожидания, потери оказались не такие уж и кошмарные. Вышел из строя только один грузовик да два мотоцикла с колясками. По людям трое убитых и семеро ранено. Все-таки посыпать лес флешеттами – плохая идея. Немцы же не видели целей толком. И сыпали свои смертоносные «стрелки» не только на опушку, но и метрах в пятидесяти, а то и ста от дороги.

А эскадрон потихоньку приходил в себя, оживал, наполняясь нервными смешками и шутками. От бронепоезда послышалась череда взрывов. Это саперы привели аппарат в полную негодность. Заполыхали специально подожженные аэропланы. Спешно копались могилы для своих погибших.

Этот бой был выигран. Страшный. Тяжелый бой. А до Франкфурта-на-Одере оставалось каких-то двадцать километров…

 1915 год, 26 июня. Окрестности Франкфурта-на-Одере и далее Берлин

Максим лежал под кустом и с немалым раздражением наблюдал за тем, как деловито немцы обустраивают позиции.

- Да сколько можно!

- Ваше высокоблагородие? – Переспросил удивленный Буденный.

- Я устал. Начинаю быть предсказуемым. Франкфурт-на-Одере слишком явная цель. Она закрывает парадигму.

Семен Михайлович промолчал. Он не знал, что означает слово «парадигма», а переспросить постеснялся. Между тем Максим продолжил.

- Здесь два полка ландвера. Примерно. С пулеметными ротами. Семь «Ланчестеров», при том пять пушечных. Батарея 7,7-cm пушек и… что это там? Какие-то маленькие пушки на треногах . Мы можем это смять. Это будет непросто, но сможем. Этот бой займет много времени и вызовет новые потери в живой силе, технике и боеприпасах. Большие потери. Мы тут добрые часа два-три будем возиться. И ради чего? Ты можешь гарантировать, что эти люди, - кивнул Меншиков на германские позиции, - не жертва?