Это может показаться образованному слушателю наивным, но это чистая правда. Мы постоянно сталкивались с понятиями, которые разум неспособен переварить, и из-за этого у нас время от времени случались припадки несварения мозга. Однако наши исследования неожиданно пришли к концу. Один из нас оказался крндлом. Это термин, имеющий отношение к сексуальной жизни и к особенностям строения нашего организма, он слишком сложен, чтобы пытаться его сейчас объяснить. Но это означает, что такой чинджер должен не позже определенного времени вернуться на нашу планету, в наше общество. Когда мы объяснили это нашим хозяевам, они пришли в большое волнение и удалились.

Это не смутило моих товарищей. Это смутило меня. Я уже начал составлять представление о психологии хомо сапиенс – и она мне не понравилась. Тогда это были еще только смутные подозрения, и я не стал делиться ими с товарищами, так они были невероятны. Впрочем, у меня не осталось на это и времени: нас сразу же пригласили в зал заседаний на третьем этаже здания, где мы работали. Из людей там был только капитан Куинг, и он был чем-то очень взволнован.

– Ничего не поделаешь, надо – так надо, – сказал он загадочно. – Мне очень жаль.

– Чего вам жаль? – спросил я.

– Вообще жаль. Я в самом деле полюбил вас, зеленые ящерки, в самом деле полюбил.

Когда он это сказал, я понял, что оправдываются самые худшие мои опасения. Я сказал товарищам, что нужно немедленно спасаться бегством, но они были слишком потрясены и не поняли меня. Поэтому выжил из всех я один, выбросившись в окно как раз в тот момент, когда распахнулись двери и началась стрельба.

Задним числом мне ясно, что, когда мы согласились лететь вместе с людьми, это означало, что нам никогда не вернуться домой. Нам были открыты тайны, в том числе и военные, которые следовало хранить в тайне. А сделать это можно было только одним способом – убив нас.

Размышляя обо всем этом и сокрушаясь о гибели своих товарищей, я ломал голову над тем, как мне выбраться с этой планеты, чтобы предостеречь своих соплеменников – чинджеров. Это оказалось очень трудно, потому что все космолеты перед стартом подвергались тщательному досмотру. Тогда мне и пришла в голову мысль переодеться человеком. Мой первый робот-манекен был не столь совершенен, как Трудяга Бигер, но и в таком виде я уже смог смешаться с толпой людей в дождливую ночь. Эта толпа оказалась группой призывников, которых отправляли на войну, и они были так поглощены собственными горестями, что не обратили никакого внимания на мою довольно-таки необычную внешность.

Вскоре после этого началась война. Как только мы вышли в космическое пространство, я через стену вошел в радиорубку – привычка к десятикратной силе тяжести имеет свои преимущества – и дал субэфирограмму домой. Ей поверили, потому что к тому времени люди, обнаружив наши поселения, начали нападать на них. Во всякой войне участвуют две стороны. Нам предстояло либо покориться, либо сопротивляться. Скрепя сердце мы сделали свой выбор.

– И ты думаешь, мы всему этому поверим? – насмешливо спросила Мита.

– Это правда.

– Да вы, четверорукие прохвосты, не знаете даже, как это слово пишется!

– Знаем. П-р-а-в-д-а.

– Кончай свои шуточки, приятель. Чтобы я поверила в эту хреновину? Что ваша шайка – самая честная, искренняя и справедливая, а мы, люди, – обманщики и поджигатели войны?

– Это вы так сказали, а не я. Хотя мне кажется, что это довольно точное описание ситуации, я его запомню. Я не говорил, что мы, чинджеры, – идеал. Вовсе нет. Но мы не говорим неправду и не затеваем войн.

– Мне ты сказал неправду, – заявил Билл. – Когда был шпионом.

– Смиренно принимаю поправку. До тех пор пока мы не встретились с вами, людьми, мы не говорили неправды. Теперь, естественно, говорим. Это одна из издержек тотальной войны. Но войн мы все-таки не затеваем.

– Все вранье, – фыркнула Мита. – По-твоему, я должна поверить, что, если мы завтра перестанем воевать, вы так просто уйдете восвояси?

– Безусловно.

– А может, вы нападете внезапно, стоит нам отвернуться, и нанесете превентивный удар? Перебьете нас первыми?

– Заверяю вас, что мы этого не сделаем. Такое предположение, которое вы так охотно принимаете, нам совершенно чуждо. Мы воюем, когда нас к этому вынуждают, чтобы выжить, в порядке самозащиты. Мы неспособны вести наступательную войну.

– Война есть война, – сказал Билл. Ему показалось, что это разумная мысль.

– Конечно же, нет, – горячо возразил Трудяга Бигер. – Война – это борьба за власть. Она существует только ради себя самой. А цель власти – власть. Ты помнишь, Билл, как нас обучали, когда мы были призывниками? Власть – это когда разум человека раздирают в клочья, а потом снова склеивают их уже по-новому, как надо.

– Ну, хватит теорий, – прервала его Мита. – Что теперь будет с нами?

– Я хочу заручиться вашей помощью, как я вам уже сказал. Я хочу, чтобы вы помогли мне покончить с этой войной.

– Почему? – спросил Билл.

Чинджер в ярости запрыгал на месте, оставляя глубокие следы на каменном полу.

– Почему? Да ты что, ни хрена не слышал из того, что я сейчас говорил?

– Полегче, приятель, – сказала Мита. – Билл хороший парень, только слишком долго служит в армии, конечно, у него в голове немного помутилось. Я знаю, о чем ты говоришь. Ты хочешь устроить нам промывание мозгов, чтобы мы с тобой согласились, вернулись и положили конец войне, а вы чтобы смогли тайно напасть и нас всех перебить. Так?

Чинджер в ужасе отступил назад, поглядел на нее, потом на него и, не веря своим глазам, заломил все четыре лапы.

– И вы выдаете себя за разумную расу? Я просто не знаю, что с вами делать.

– Отпустить, – откликнулся практичный, как всегда, Билл.

– Ну, нет, пока вы не начнете хоть кое-что соображать. Есть ли у нас шансы справиться с остальной вашей расой, если я не сумею посеять даже самое малое семя сомнения в ваш сопротивляющийся ум? Неужели эта война будет длиться вечно?

– Если дать волю военным, то будет, – ответил Билл, и Мита кивнула в знак согласия.

– Я должен выпить глоток воды, – сказал Трудяга Бигер. – Или чего-нибудь покрепче.

И он, шатаясь, вышел. Как только дверца за ним закрылась, Билл и Мита повернулись и кинулись к выходу из комнаты в туннель. Но, несмотря на потрясение. Трудяга Бигер не совсем перестал соображать. С потолка с ужасным грохотом упала стальная решетка, которая преградила им путь.

– Мы в ловушке, пропали без вести, забыты и, можно считать, уже мертвы, – сказал Билл.

Мита нехотя кивнула.

– Примерно так.

– Не отчаивайся, – произнес металлический голос. Они повернулись и увидели, что Марк-1, Боевой Дьявол, зашевелился.

– Ты жив! – воскликнул Билл. – Да ведь тебя убило током и поджарило!

– Это они должны были так подумать. На самом деле справиться с Боевым Дьяволом не так просто. Мой мозг запрятан в герметичный свинцовый контейнер, который находится там, где должна бы быть задница. Голова – это только для виду. Я только притворился, будто меня поджарили. В надежде, что они про меня забудут. Так и вышло. Я дождался подходящего момента…

– То есть сейчас!

– Угадали! Вот сюда, к загону, где живут драконы, – там мы приведем в действие наш план.

– Какой план?

– План, который я разработал, пока слушал эту мерзкую пацифистскую болтовню. Если бы не было войны, то не нужны были бы Боевые Дьяволы. Что бы я стал делать, если бы вдруг разразился мир? Кончил бы свои дни, ржавея без дела где-нибудь в очереди за бесплатным маслом вместе с остальными безработными машинами. Да здравствует война! Вот сюда.

Он направился к входу в ближайший туннель. Билл с Митой радостно последовали за ним. Там они натолкнулись на еще одну металлическую решетку, которая рассыпалась, открыв им путь, после того как Марк направил на нее точно рассчитанный импульс энергии.

– Теперь пошевеливайтесь, пока эти зеленые не очухались. Марк-1 набрал скорость, и людям, чтобы не отстать, пришлось пуститься бегом, задыхаясь и пошатываясь. Пот, выступивший у них на лицах, стекал в глаза и мешал видеть. Настолько, что, когда Боевой Дьявол остановился, они по инерции налетели на него.