С наступлением сумерек Элизабет украдкой вышла из собственного дома.

Роберт сидел, прислонившись к старой вишне, и мрачно рассматривал свои дырявые разбитые ботинки. Увидев Элизабет, он быстро вскочил на ноги.

– Ты не захватила чего-нибудь поесть? Она поняла, что утром не ошиблась, предположив, что он голодает, теперь она ясно видела – брат на грани истощения.

– Да, но я смогла взять только хлеб и сыр, – объяснила она, доставая сверток из складок широкой юбки. – Я не могла вынести из дома больше, не возбудив при этом подозрений. Роберт, – Элизабет не дала отвлечь себя такими прозаичными вещами, как еда, – где ты был, почему бросил меня одну и что…

– Я не бросал тебя, – яростно выкрикнул он. – Это твой муж похитил меня через неделю после нашей дуэли и посадил на один из своих кораблей. Я должен был умереть.

Боль пронзила все ее тело, но поверить такому она не могла.

– Не говори мне этого, – закричала она, отчаянно замотав головой. – Нет, он не мог…

Роберт лязгнул челюстями, задрал рубашку и повернулся к ней спиной.

– Вот один из сувениров, которые он мне оставил. Вопль ужаса застрял у нее в горле, и она зажала рот кулаком, пытаясь удержать крик. Ей казалось, что сейчас ее стошнит.

– О Боже, – простонала она, тяжело дыша и глядя на ужасные рубцы, которыми был покрыт почти каждый дюйм исхудавшей спины Роберта. – О Боже. Боже.

– Только не падай в обморок, – сказал Роберт, успокаивающе стиснув ее руку. – Тебе нужно быть сильной, чтобы он не смог совершить новых злодеяний.

Элизабет села на траву и уткнулась лицом в колени, беспомощно качаясь взад-вперед.

– О Боже, – бесконечно повторяла она, в глазах ее по-прежнему стояла исполосованная спина Роберта. – О Боже.

Сделав несколько долгих глубоких вздохов, Элизабет наконец заставила себя успокоиться. Все сомнения, предупреждения, догадки сразу соединились в ее мозгу, материализовавшись в конкретное доказательство – изуродованную спину

Роберта, и ледяной холод объял ее, лишив всех чувств, кроме боли. Ян был ее возлюбленным, и она была возлюбленной Яна, и вот теперь она узнала, что лежала в объятиях мужчины, который так ужасно поступил с ее братом и все это время скрывал от нее правду.

Оперевшись рукой о дерево, Элизабет встала, с трудом держась на слабых ногах.

– Расскажи мне, – хриплым голосом попросила она.

– Рассказать, почему он это сделал? Или рассказать о тех месяцах, когда я гнил в его шахте, добывая уголь? Или рассказать о своем побеге, который закончился побоями?

Элизабет стиснула руки, они были холодными и онемевшими.

– Расскажи мне, почему, – надтреснутым голосом сказала она.

– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, какими мотивами руководствуется сумасшедший? – злобно прошипел Роберт, но потом огромным усилием воли взял себя в руки. – У меня было целых два года, чтобы подумать над этим, и все-таки я не мог понять, что его к этому побудило, и только когда я узнал, что он женился на тебе, все стало ясным как день. Он пытался убить меня на Маблемарской дороге после нашей дуэли. Ты знаешь об этом?

– Я наняла детектива, чтобы найти тебя, – сказала она, кивая в знак того, что ей известно об этом, и не замечая, что Роберт стал еще бледнее. – Но они сказали, что это ты пытался убить его.

– Чушь собачья!

– Это было только предположение, – признала она. – Но зачем было Яну убивать тебя?

– Зачем? – фыркнул он, жадно отрывая куски хлеба и запихивая их в рот,

Элизабет наблюдала за ним с тяжелым сердцем. –

Во-первых, потому что я стрелял в него на дуэли. Но не только поэтому. Я расстроил его планы, когда обнаружил его в оранжерее. Он знал, что занесся слишком высоко, когда пытался соблазнить тебя, но я поставил его на место. А ты знаешь, – он резко засмеялся, – что после этого эпизода многие повернулись к нему спиной? Очень многие, я сам слышал об этом перед тем, как он упрятал меня в трюм своего корабля.

Элизабет издала долгий, прерывистый вздох.

– Что ты собираешься предпринять?

Роберт откинул назад голову и закрыл глаза, вид у него был измученный.

– Торнтон убьет меня, если узнает, что я еще жив, – с абсолютной убежденностью сказал он. – Я не вынесу еще одного поражения, Элизабет. Почти неделю я был на грани жизни и смерти.

Всхлип жалости и ужаса замер у нее на губах, и голос ее упал до шепота.

– Ты хочешь обратиться к властям?

– Я думал об этом. Я так жажду этого, что не могу спать по ночам, но они не поверят мне на слово. Твой муж стал богатым и влиятельным человеком. – Сказав «твой муж» он бросил на нее такой обвиняющий взгляд, что Элизабет отвела глаза.

– Я… – Элизабет подняла руку, пытаясь объясниться и извиниться, но не знала, за что ей, собственно, извиняться, и глаза ее застлало слезами. – Пожалуйста, – беспомощно воскликнуло она, – я не знаю, что делать и что сказать. Пока не знаю. Сейчас я не могу ни о чем думать.

Он бросил хлеб и обвил ее руками.

– Бедное прекрасное дитя. Сколько ночей я провел без сна думая, как ты там, и отгоняя от себя мысль, что его грязные руки могут дотронуться до тебя. У него есть шахты: это глубокие бесконечные подземные тоннели, где в скотских условиях живут люди Вот где он берет деньги на все, что покупает.

«Включая драгоценности и меха, что он подарил мне», – по думала Элизабет, и тошнота снова подступила ей к горлу. Он вздрогнула в объятиях Роберта.

– Если ты не будешь заявлять на него в полицию, то что ты собираешься делать?

– Что я сделаю? – переспросил он. – Этот вопрос касается только меня,

Элизабет. Но если он узнает, что тебе известно о его злодеяниях, ты вряд ли сможешь выжить после того, что с тобой сделают его люди.

В этот момент вопрос выживания волновал Элизабет меньше всего. Внутри она и так уже чувствовала себя мертвой.

– Нам придется уехать. Сменить имена. Начать новую жизнь.

В первый раз, принимая решение, Элизабет не подумала о Хэвенхёрсте.

– Где? – почти беззвучно спросила она.

– Я подумаю об этом. Сколько денег ты сумеешь собрать за оставшиеся несколько дней?

Слезы наконец закапали из ее зажмуренных глаз, потому что у нее больше не было выбора. Не было перспектив. Не было Яна.

– Думаю, много, – бесцветным голосом сказала она, – если мне удастся продать драгоценности.

Он запечатлел братский поцелуй на ее виске.

– Теперь ты должна в точности следовать моим инструкциям. Обещаешь?

Она кивнула и сглотнула болезненный комок в горле.

– Никто не должен знать, что ты собираешься бежать. Он помешает тебе, если узнает о твоих намерениях.

Элизабет снова кивнула. Конечно, Ян не отпустит ее просто так, не выяснив причины. После того, как она так горячо любила его, он ни за что не поверит, что причина развода в неприязни к нему.

– Попробуй продать все, что можно, но так, чтобы не вызвать подозрений.

Поезжай в Лондон: в большом городе тебя вряд ли узнают, особенно если ты изменишь внешность и назовешься другим именем. В пятницу найми карету и поезжай в Тэрстон Кроссинг, что на Бернамской дороге. Там, в почтовой конторе, я буду тебя ждать. Учти, что как только твое исчезновение обнаружится, Торнтон организует поиски, и если тебя найдут, то лучше уж тебе сразу умереть. Мы будем путешествовать как муж и жена – поскольку он будет думать, что ты сбежала одна, на супружескую пару вряд ли обратят внимание.

Элизабет слушала его и понимала все, что он говорил, но не могла пошевелиться.

– Куда мы поедем? – беззвучно спросила она.

– Я еще не решил. Может быть, в Брюссель, но это слишком близко. А может, в Америку. Но сначала мы поедем на север и остановимся в Хелмшиде. Это небольшая деревушка на побережье, очень далекая от всякой цивилизации. Газеты доходят до них редко, поэтому они вряд ли узнают о том, что тебя разыскивают.

Там мы будем дожидаться корабля, направляющегося в колонии. – Он отстранил ее от себя. – Мне пора идти. Ты поняла, что тебе надо делать?