– Белховен, – обратился к нему Ян после получасовых поисков по залу.

Тот обернулся и удивленно воззрился на него, а его собеседники притихли и стали напряженно прислушиваться к их тихому разговору.

– Ваше присутствие на этом балу мне отвратительно, – опасно спокойным голосом произнес Ян. – Мне не нравятся ваш фрак, не нравится ваша рубашка и булавка на шейном платке. Кстати, вы и сами мне не нравитесь. Я уже достаточно вас оскорбил или мне продолжать?

Белховен разинул рот, и его одутловатое лицо покрылось смертельной бледностью.

– Вы… вы хотите вынудить меня к дуэли?

– Ни один нормальный человек не станет стреляться с такой мразью, но на этот раз я готов сделать исключение, поскольку эта мразь не умеет держать рот на замке!

– Дуэль? С вами? – пролепетал Белховен. – Но… но это нечестно. Все знают, какой вы стрелок. Это будет убийством.

Ян близко придвинулся к нему и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Это убийство произойдет, ты, несчастный куритель опиума, если ты вдруг не вспомнишь, и очень громко, что пошутил насчет Элизабет Кэмерон.

При упоминании опиума бокал выскользнул из пальцев сэра Фрэнсиса и разбился об пол.

– Я только сейчас понял, что пошутил.

– Хорошо, – сказал Ян, подавляя желание задушить его. – А теперь начинай вспоминать по всей зале!

– Ну, после этого, Торнтон, я вряд ли рискну сказать, что он не лжет, – раздался веселый голос за спиной Яна, когда Белховен отправился выполнять приказание. Еще не до конца остыв от злости, Ян круто обернулся и столкнулся лицом к лицу с Джоном Марчмэном. – Кстати, у меня она тоже гостила, – сказал

Марчмэн. – Слава Богу, все было очень пристойно, так что не смотри на меня так, будто хочешь убить. Ее тетя Берта не отлучалась от нее ни на секунду.

– Кто? – спросил Ян, не зная, сердиться ему или удивляться.

– Тетя Берта. Маленькая пожилая женщина, очень неразговорчивая.

– Советую последовать ее примеру, – мрачно предупредил Ян. Джон Марчмэн, который частенько бывал в Шотландии и пользовался привилегией ловить рыбу в чудесном ручье Яна, бросил на друга обиженный взгляд.

– Тебе нет нужды напоминать мне, как должен вести себя порядочный мужчина.

Чтобы спасти Элизабет от грязных рук Белховена, я был готов жениться на ней, а ты всего лишь собирался его пристрелить. По-моему, моя жертва была…

– Что я слышу? – сказал Ян, чувствуя себя так, словно пришел в театр в середине второго действия и никак не уловит смысл пьесы.

– Ее дядя отказал мне. Получил предложение получше.

– Тем самым он значительно упростил тебе жизнь, – сухо сказал Ян и пошел разыскивать лакея с подносом, чтобы чего-нибудь выпить.

В последнем случае Ян даже получил некоторое удовольствие, так как рядом с ним была Элизабет. Они только что закончили второй – и последний – дозволенный на этот вечер танец. К ним приблизился виконт Мондвэйл с повисшей у него на руке Валери, за ними, обмахиваясь веерами, следовала группа дам. Женщина, которая причинила им с Элизабет столько боли, вызывала у Яна почти такой же гнев, как и Мондвэйл, пялившийся на Элизабет, словно лебедь, погибающий от безнадежной любви.

– Мондвэйл, – грубовато позвал его Ян, чувствуя, как напряглись в его руке пальцы Элизабет, которая в этот момент смотрела на Валери, – я аплодирую вашему вкусу. Не сомневаюсь, что мисс Джемисон будет вам прекрасной женой, если у вас когда-нибудь хватит духу сделать ей предложение. Однако если вы решитесь на это, последуйте моему совету: наймите ей учителя, чтобы он научил ее орфографии и чистописанию. – Переведя презрительный взгляд на молодую женщину, застывшую с полуоткрытым ртом, он продолжил: – Слово «оранжерея» начинается с буквы "о".

Хотите, скажу по буквам, как пишется слово «низость»?

– Ян, – мягко упрекнула его Элизабет, когда они отошли, – теперь это уже не имеет значения. – Она подняла к нему голову и улыбнулась, и он вдруг почувствовал себя в полной гармонии со всем миром.

Это чувство оказалось таким стойким, что он хладнокровно выдержал еще три долгих недели, выполняя все требуемые формальности, предшествующие свадьбе, и про себя отмечая каждый день, который приближал его к тому моменту, когда его измученное тело наконец воссоединится с ее.

С любезной улыбкой Ян появлялся на приемах, где мысленно составлял деловые письма, сидел в опере и думал о красоте Элизабет, посетил одиннадцать венецианских завтраков, на которых полностью продумал оснастку своего нового судна, сопровождал Элизабет на восемнадцать балов, где старался не давать волю своей фантазии, которая рисовала ему, как все эти нахалы, которые столпились вокруг Элизабет, глазея на ее роскошные округлости, поднимаются на гильотину.

Это были самые долгие три недели в его жизни.

Это были самые короткие три недели в ее жизни.

Счастливая и взволнованная, Элизабет стояла перед большим зеркалом в своей спальне на Променад-стрит, а Александра сидела на кровати и ободряюще улыбалась. В комнате находились еще четыре горничные, которых прислал Ян, чтобы помочь Элизабет одеться и уложить вещи.

– Простите, миледи, – сказала еще одна девушка, появляясь в дверях, – мистер Бентнер просил передать вам, что пришел мистер Вордсворт и просит принять его немедленно, хотя ему и объяснили, что у вас сегодня свадьба.

– Я сейчас приду, – сказала Элизабет, оглядываясь в поисках чего-нибудь, в чем было бы прилично появиться перед мужчиной.

– Кто такой Вордсворт? – спросила Алекс, недовольная тем, что кто-то прервал свадебные приготовления ее подруги.

– Это детектив, которого я наняла, чтобы выяснить, что случилось с Робертом.

Вордсворт, размахивая шляпой, в сильном волнении шагал по ковру, когда в небольшую гостиную вошла Элизабет.

– Простите, что побеспокоил вас в такой день, – начал он, – но по правде говоря, в этом и заключается причина такой срочности. Я думаю, вам следует прикрыть дверь, – сказал он.

Элизабет подошла к двери и дрожащей рукой закрыла ее.

– Леди Кэмерон, – сказал он взволнованным голосом, у меня есть основания думать, что ваш будущий муж каким-то образом связан с исчезновением вашего брата.

Элизабет бессильно упала на диван.

– Это совершенно несообразное предположение, – дрожащим голосом сказала она. – Почему вы так думаете?

Детектив отвернулся от окна и повернулся к ней лицом.

– Вам известно, что за неделю до своего исчезновения ваш брат стрелялся с

Яном Торнтоном?

– Ах, это, – облегченно выдохнула Элизабет. – Да, я знаю. Но никто серьезно не пострадал.

– Напротив, Торнтон… э-э… Кенсингтон получил ранение в руку.

– Да, я знаю.

– А вам известно, что ваш брат выстрелил раньше, чем был дан сигнал стрелять?

– Да.

– В таком случае попробуйте представить себе, как к этому должен был отнестись Кенсингтон. Своим бесчестным поведением ваш брат причинил ему боль – одно это является достаточной причиной для того, чтобы желать мщения.

– Мистер Вордсворт, – сказала Элизабет со слабой улыбкой, – если бы Ян… маркиз Кенсингтонский хотел отомстить ему, что, видимо, предполагаете вы, он мог бы сделать это на той же дуэли. Он удивительно метко стреляет. Однако он не сделал этого, потому что не считает возможным убивать человека из-за каких-то разногласий!

– Неужели, – с нескрываемым сарказмом произнес Вордсворт.

– Представьте себе, – резко ответила Элизабет. – Маркиз говорил мне об этом сам, и у меня есть основания верить ему, – добавила она, вспомнив, как он отклонил вызов Эверли, когда Ян обвинил его в жульничестве.

– А у меня есть основания полагать, – так же резко возразил Вордсворт, – что этот шотландец, за которого вы выходите замуж, – он произнес слово

«шотландец» с той же презрительной интонацией, с какой все англичане обычно отзываются о своих соседях из горной страны, – может совершенно спокойно убить человека на дуэли.