– Мне не нравится, как он поступил с тобой.

Элизабет откинула назад голову и закрыла глаза, не зная, что на это сказать. Когда-то давно Ян признался, что наполовину влюблен в нее, однако теперь, когда они помолвлены, он ни разу не заговорил об этом и даже не пытался притвориться, что это так. Она не знала, какие чувства или мотивы движут его поступками, так же, как не могла разобраться в собственных чувствах. Она знала только, что при виде его красивого лица и пронзительных янтарных глаз все ее существо как бы оживало и кровь начинала бежать по жилам быстрее. Она знала, что ему нравится ее целовать и что ей приятны его поцелуи. Помимо прочих привлекательных сторон его натуры, с первой минуты знакомства ее влекло к нему ощущение внутренней глубины, скрывающейся под маской небрежной искушенности и грубой мужской силы.

– Так трудно понять, – прошептала она, – что я должна сейчас думать и чувствовать. И хуже всего, что это уже не имеет никакого значения, – добавила она почти печально, – потому я, кажется, полюбила его. – Она открыла глаза и посмотрела на Алекс. – Это случилось, и я ничего не могу с этим поделать. Так что, видишь, – грустно улыбнулась она, – мне было бы гораздо приятнее, если бы ты тоже смогла хоть немножко его полюбить.

Алекс перегнулась через стол и взяла руки Элизабет в свои.

– Если ты любишь его, он, должно быть, лучший из мужчин. И я сделаю все возможное, чтобы разглядеть в нем хорошее! – Алекс сначала подумала, потом со страхом спросила: – Элизабет, а он тебя любит?

Элизабет покачала головой.

– Он говорит, что он меня хочет, и еще говорит, что хочет детей. Алекс подавила смущенный смех.

– Что?

– Он хочет меня и хочет детей.

Загадочная улыбка появилась на губах Александры.

– Ты не говорила мне об этом. Что ж, это меня обнадеживает, – добавила она, и щеки ее порозовели.

– Меня тоже, – призналась Элизабет, бросив на Алекс быстрый пытливый взгляд.

– Элизабет, сейчас, наверное, не время обсуждать такие вещи, хотя вряд ли для этого бывает подходящее время, – сказала Алекс, покраснев еще больше, – но

Люсинда говорила тебе, откуда берутся дети?

– Ну конечно, – уверенно ответила Элизабет.

– Это хорошо, потому что я прекрасно помню свою реакцию, когда я узнала об эом. Это было ужасно, – засмеялась она. – Но ты всегда была более мудрой девушкой, чем я.

– Я бы этого не сказала, – ответила Элизабет, не понимая, из-за чего тут, собственно, краснеть. Когда она спросила у Люсинды, откуда берутся дети, та ответила, что они появляются, когда муж целует свою жену в постели. И что в первый раз это больно. От поцелуев Яна у нее иногда распухали губы, но это не было больно и ужасно ей нравилось.

Рассказав о своих чувствах Александре, Элизабет почувствовала такое облегчение, что готова была танцевать от радости, и Ян сразу заметил это, когда они с Джорданом присоединились к женщинам в гостиной.

Ян заметил не только это, когда они сели играть в карты, приняв жизнерадостное приглашение Элизабет, он заметил некоторое потепление со стороны обеих леди.

– Кто будет тасовать и сдавать? – спросила Элизабет. Ян кивнул, и она передала ему колоду. В немом восхищении она смотрела, как карты будто ожили в его руках, со свистом взлетая и снова укладываясь ровными рядами.

– Во что будем играть? – спросил он.

– Я бы с удовольствием поглядела, как вы умеете шельмовать, – пошутила

Элизабет.

Его руки замерли, и он сурово посмотрел на нее.

– Простите?

– Просто я имела в виду, – заторопилась она объяснить, и он снова начал тасовать карты, не отрывая от нее глаз, – что в тот вечер у Черайз кто-то упомянул о способности незаметно вытаскивать карты со дна колоды, и мне всегда было интересно знать, умеете ли вы так… если это возможно… – она умолкла, осознав, наконец, что ее предположение оскорбительно, и его жесткий прищуренный взгляд говорил, что ее слова прозвучали так, будто она верит в его способность к шулерству. – Простите меня, пожалуйста, – тихо сказала Элизабет. – Я, кажется, сказала что-то ужасное.

Ян принял ее извинение коротким кивком головы и после предложения Алекс считать каждую фишку за шиллинг опытной рукой сдал карты.

Не смея поднять глаза от стыда, Элизабет взяла свои карты.

Там было четыре короля.

Ее взгляд метнулся к Яну, но он откинулся в кресле, углубившись в свои карты.

Она выиграла три шиллинга и радовалась, насколько это было возможно.

Ян положил перед ней колоду, но Элизабет покачала головой.

– Я не люблю сдавать. Вечно роняю карты, а Селтон говорит, что это ужасно раздражает. Вы не могли бы сдать за меня?

– Пожалуйста, – безразлично согласился Ян, и у нее упало сердце от этого ровного тона.

– А кто такой Селтон? – поинтересовался Джордан.

– Это наш грум, я часто играю с ним в карты, – несчастным голосом объяснила Элизабет, открывая свои карты.

Там было четыре туза.

Наконец она поняла, и на губах ее задрожал смех облегчения. Она подняла голову и посмотрела на жениха. Он прекрасно владел своим лицом и ничем не выдал, что происходит что-то необычное, и только когда он поднял глаза, она увидела в них веселые огоньки.

– Хотите пересдачи или будете брать еще карты? – равнодушным голосом спросил Ян.

– Да, – ответила она, подавив улыбку. – Я бы хотела еще одного туза в придачу к тем, что у меня уже есть.

– Но их может быть только четыре, – мягко возразил он с такой ласковой убедительностью, что Элизабет не выдержала и расхохоталась, бросив карты на стол. – Вы невыносимый обманщик! – восхищенно сказала она, когда наконец снова смогла говорить.

– Благодарю вас, моя дорогая, – ответил он, с нежностью глядя на нее. – Я счастлив, что ваше мнение обо мне улучшается.

Смех замер у нее в груди, и по телу прокатилась теплая волна. Обычно дженльмены не позволяют себе таких нежных признаний на людях. – "Я шотландец,

– сказал он ей когда-то. – С нами это случается". – Таунсенды после минутного замешательства, последовавшего за его словами, увлеченно о чем-то заговорили, и это было очень кстати, потому что Элизабет, не отрываясь, смотрела на Яна. И в это бесконечное мгновение, что они смотрели друг на друга, она ощутила непреодолимое желание упасть в его объятия. Ян понял это и ответил ей таким взглядом, что ей показалось, будто она превратилась в мягкий воск, из которого он может лепить все, что угодно.

– Подумать только, – мягко вывел их из забытья Джордан, – сколько возможностей ты упустил из-за своей честности, Ян.

Ян с трудом оторвал взгляд от лица Элизабет и вопросительно улыбнулся.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, придвигая колоду к

Джордану. Элизабет положила нечестно выигранные фишки обратно.

– С твоими способностями мы могли бы обыграть пол-Лондона. А если кто – нибудь из наших жертв поймал бы нас за руку, Алекс проткнула бы его рапирой, а

Элизабет добила бы из пистолета.

Ян усмехнулся.

– Неплохая идея. А в чем будет заключаться твоя роль?

– Вытаскивать нас из Ньюгейта! – засмеялась Элизабет.

– Совершенно верно, миледи.

После отъезда Яна в гостиницу «Зеленый лист», откуда он собирался поехать к себе домой, Элизабет осталась внизу, чтобы затушить свечи и прибрать в гостиной. В это время Джордан в своей спальне посмотрел на жену, которая улыбалась слабой задумчивой улыбкой, и подавил понимающую усмешку.

– Ну, что ты теперь думаешь о маркизе Кенсингтонском? – опросил он.

Она подняла на него сияющие глаза.

– Я думаю, что в принципе он может быть твоим кузеном.

– Благодарю тебя, дорогая, – нежно сказал Джордан, – перефразируя слова

Яна. – Я счастлив, что твое мнение о нем улучшается.

Элизабет не могла дождаться, когда снова увидит Яна, и, кроме того, ей было любопытно посмотреть его дом. Он сказал ей, что купил Монтмэйн в прошлом году на собственные деньги, а побывав в его доме в Шотландии, она решила, что скорее всего это небольшой дешевый коттедж. Она считала лишней тратой денег содержать несколько домов, когда можно жить в Хэвенхёрсте, где есть все необходимое, но она понимала, что самолюбие Яна пострадает, если ему придется жить в ее доме.