Элизабет два года назад. И когда я думаю о том, как снисходительно она к тебе отнеслась…

– Что эта женщина тебе наговорила? – перебил его Ян, подходя к окну.

Его безразличный тон окончательно взбесил викария, он вскочил на ноги, подошел к Яну и сердито уставился на него.

– Она сказала, что ты безвозвратно погубил репутацию Элизабет Камерон. И еще она сказала, что ты уговорил эту невинную девушку, которая всю жизнь прожила в своем доме в деревне и всего несколько недель провела в обществе, встретиться с тобой в домике лесника, а потом – в оранжерее. И что в оранжерее вас видела целая толпа людей, которые не замедлили распространить слух о вашей связи по всему городу. Она сказала, что эти слухи дошли до жениха Элизабет, и он расторг помолвку. После его поступка общество окончательно укрепилось в мысли, что Элизабет совершенно испорченная девушка, и исключило ее из своего круга. Еще она сказала, что через несколько дней брат Элизабет покинул Англию, бежав от кредиторов. Если бы Элизабет вышла замуж, они сумели бы расплатиться со всеми долгами. Но репутация Элизабет была погублена, и брат исчез навсегда. – Викарий с мрачным удовлетворением заметил, как на шее Яна нервно забилась жилка. – Еще она сказала, что Элизабет приехала в Лондон только для того, чтобы выйти замуж и расплатиться с долгами, а ты лишил ее этого последнего шанса. Именно поэтому это дитя вынуждено теперь связать свою жизнь с человеком, которого ты назвал старым развратным типом, к тому же втрое старше нее! – Довольный тем, что его ядовитые стрелы достигают цели, Дункан нанес последний удар: – В результате твоей выходки эта прекрасная храбрая девушка была опозорена и два года прожила в полной изоляции, отторгнутая обществом. В ее доме, о котором она рассказывала с такой любовью, остались одни голые стены, после того, как она расплатилась с кредиторами. Тебя можно поздравить, Ян. Ты сделал из невинной девушки прокаженную! Нищую! И все это только за то, что она имела несчастье влюбиться в тебя. После всего, что я узнал, остается только удивляться, что она вообще в тебе нашла!

Лицо Яна окаменело, однако он не предпринял попытки оправдаться. Вцепившись в оконную раму, он молча вглядывался в темноту. Обвинения дяди тяжелыми ударами молота отдавались у него в голове, но он знал еще и то, чего не знал Дункан: как был жесток с Элизабет в последние дни.

Он видел ее такой, какой она была тогда в Англии, храброй и нежной, и слышал ее слова: «Вы сказали моему брату, что для вас это было лишь незначительным приключением». Видел, как она прицеливается в мишень, пока он насмехается над возможными претендентами на ее руку. Видел, как она стоит на коленях в траве и разглядывает его рисунки. «Мне так жаль», – прошептала она с глазами, полными слез. И то, как она плакала, осознав предательство подруги, он тоже вспомнил.

С горьким раскаянием Ян вспомнил ее доверчивость и нежность вчерашним вечером. Своей невинной пылкостью она чуть не свела его с ума и в ответ получила холодные, жестокие слова:

«Я не собираюсь делать вам традиционного предложения, которое следовало после каждого нашего свидания. О браке не может быть и речи. К тому же в этом месяце я не заработал на дорогие меха и крупные рубины».

Ян вспомнил и другие свои слова: «А с чего ваш дядя решил, будто я захочу жениться на вас?», «Леди Кэмерон – очень богатая молодая женщина, Дункан», «Готов спорить, что все ваши комнаты убраны персидскими коврами и драгоценными камнями величиной с вашу ладонь».

А она была слишком горда, чтобы сказать ему правду. Как же он был теперь зол на себя за свою глупость и слепоту! Он должен был догадаться – в ту же минуту, когда она рассказывала, как ловко умеет торговаться с лавочниками – он должен был догадаться, черт возьми! Все время, что они были знакомы, он был слеп. Нет, со злостью поправил себя Ян, – тогда, в Англии, он интуитивно чувствовал, какая она нежная и гордая, храбрая и невинная и… необыкновенная. Он чертовски хорошо знал, что она вовсе не меркантильная сердцеедка, однако обращался с ней именно так, а потом и сам поверил в это. И все это время она терпела его безобразное обращение! При этом еще пыталась оправдать его, мучаясь тем, что вела себя в Англии как «женщина, не знающая стыда»! Господи, до чего же она была добра и снисходительна к нему, если смогла простить его за все это!

Повисло напряженное молчание, Дункан не шевелился, наблюдая за племянником.

– Тебе сказала об этом ее компаньонка или это твое собственное мнение? – хриплым от волнения голосом спросил вдруг Ян.

– О чем?

Тяжело переведя дыхание, Ян повторил вопрос:

– Ее компаньонка сказала, что два года назад Элизабет была влюблена в меня, или это твое собственное мнение?

Видимо, ответ на этот вопрос был очень важен для Яна, и Дункан едва удержался от улыбки. Однако в настоящую минуту викарию больше всего на свете хотелось, во-первых, женить Яна на Элизабет, чтобы возместить причиненное ей зло, а во-вторых, помирить его с дедом. Для того, чтобы сделать первое, Яну придется выполнить второе, так как дядя Элизабет ясно дал понять, что на первом месте для него стоит титул. И Дункану так сильно хотелось, чтобы исполнились оба эти желания, что он солгал бы, если бы угрызения совести вовремя не удержали его.

– Мисс Трокмортон-Джонс высказывала такое мнение, когда была под действием лауданума. Видя отношение к тебе Элизабет, я пришел к такому же выводу.

Еще одну невыносимо долгую минуту он пребывал в неизвестности и, зная, о чем сейчас думает Ян, поспешил опередить его. Но чтобы тот не начал возражать, решил опираться только на твердую логику.

– Тебе не остается ничего другого, как избавить девушку от этого отвратительного брака.

Приняв молчание Яна как разрешение продолжать, Дункан заговорил увереннее:

– Чтобы сделать это, ты должен убедить дядю Элизабет не отдавать ее за этого человека. От мисс Трокмортон-Джонс и из прочитанной мною записки я узнал, что дядя Элизабет отдаст предпочтение обладателю самого высокого титула. Среди знати это общепринятое правило, поэтому можешь не питать напрасных надежд, что тебе удастся убедить его в неразумности такого подхода. – Заметив, как побелело лицо Яна, Дункан понял, что достиг своей цели, и пошел ва-банк. – Получить титул в твоих силах, Ян. Я знаю, как сильна твоя ненависть к деду, но сейчас это уже не имеет Значения. Либо ты позволишь Элизабет выйти за этого презренного Белховена, либо ты помиришься с герцогом Стэнхоупским. Тут или-или, третьего не дано, и ты знаешь об этом.

Способность трезво мыслить изменяла Яну каждый раз, когда речь заходила о том примирении с герцогом. Дункан молча наблюдал за ним, понимая, какая борьба сейчас происходит в его душе, и со страхом ждал ее результатов. Ян упрямо нагнул свою темноволосую голову и сжал кулаки.

– Проклятый сукин сын! – наконец вырвалось у него сквозь стиснутые зубы. – Через одиннадцать лет он все-таки добился своего. И все из-за того, что я не смог заставить себя не распускать руки и не дотрагиваться до нее.

Дункана наконец отпустило напряжение, и он с трудом сдержал свою радость.

– В жизни бывают вещи и похуже, чем женитьба на прекрасной молодой женщине, которая еще к тому же обладает настолько хорошим вкусом, что полюбила тебя, – утешил он Яна.

Ян хотел было улыбнуться. Однако это желание тут же прошло, как только реальность обрушилась на него во всей своей сложности и безысходности.

– Что бы она ни чувствовала ко мне, все это осталось в прошлом. Теперь ей нужна только независимость. Викарий удивленно вскинул на него глаза.

– Независимость? Действительно? Какое странное желание для женщины. Но я уверен, что ты сумеешь избавить ее от этих фантазий.

– Не рассчитывай на это.

– Людям свойственно переоценивать значение независимости.

Дай ей эту независимость, и она возненавидит ее, – посоветовал он племяннику.

Но Ян едва слушал его: ярость от сознания того, что ему придется капитулировать перед дедом, поднялась в нем с новой силой.