Нужно встать, что-нибудь найти… Талла, не поднимая туловища, спустила ноги с кровати, подтянула к себе простыни. Согнувшись пополам, она принялась в полутьме шарить по комнате.

– Что-то ищешь? – голос Итера сквозь стоящий в ушах шум.

– Нет! – рявкнула она. – Не твоё дело!

Сложенные столовые салфетки, толстые банные полотенца, ещё сырые после вечернего купания… Нет, не сгодятся. Новый приступ ножом провернулся в животе, Талла охнула, ухватилась за угол столика. На пол полетел кувшин, металлически звякнув, окатив голые ступни холодной водой. Да что же это?!

Дверь из комнаты Марбл приоткрылась вместе с тихим шёпотом:

– Талат? У вас тут всё в порядке?

И Талла, спотыкаясь, со стоном бросилась к ней.

– Я... Помоги, пожалуйста! Я врала, я не мальчик, Марбл… Я, я девушка, и мне так плохо, Марбл! Ты бы знала, как мне плохо!

– Эй, эй, милая, ну-ка пойдём…

Тёплая рука сжала плечи, так уверенно, мягко, обещая защиту и заботу. Талла вверила себя ей и на мгновение ощутила, будто она снова дома, с мамой. Будто здесь она самая важная и дорогая, и нет ничего главней её благополучия. Боль была всё там же, терзала внутренности раскалёнными зубами, но теперь между ней и Таллой лежала рука Марбл, согревая, успокаивая, обещая скорое избавление.

Торговка уложила её обратно на кровать, а сама куда-то ушла. Талла больше не старалась держать своё сознание настороже, отпустила, позволив ему блуждать в тумане – то ало-горячем, то бело-ледяном. Что-то коснулось её губ – тёплая терпкая жидкость, потом по лицу побежала влага. Медленно, медленно стало легче. Стало стыдно.

– Простыни…

– Ой, девочка, забудь и не думай. Скомкаешь и бросишь у дверей, чего здесь только не видели. Вот тебе, держи.

Марбл вручила ей странную штуковину, состоящую из пояса и нескольких слоёв ткани. Талла никогда таких не видела, но быстро разобралась, как ей воспользоваться. Итера в комнате не оказалось – должно быть, Марбл велела ему убраться в ту, что занимала она сама.

– Спасибо тебе, – пролепетала Талла, – спасибо, спасибо. И прости… Тебе и так пришлось потесниться из-за нас, а теперь это… Испорченный сон, испорченные вещи. Я…

– Иди уже, спи, у нас ещё будет столько дней, чтобы наговориться. И не бойся, секрет я твой не выдам. Как хоть тебя зовут на самом деле?

– Талла и… спасибо…

С этим словом она засыпала. Как хорошо было открыться кому-то! Талла и подумать не могла, что секрет настолько её тяготит, а Итер… Ему всё безразлично. Обсуждать с ним что-то личное, тревожившее душу – равно откровению перед ножкой стула или вороном, сидящим на верхушке дерева. Но теперь есть Марбл. Хоть на какое-то время, но есть.

Талла думала, что утром они, как можно скорее, постараются убраться из города, но Марбл вдруг потянула её за руку, увлекая прямо по траве куда-то к городским окраинам.

– Мне нужно заглянуть кое-куда, не против? Это быстро, не волнуйтесь!

После того, что случилось ночью, Талла никак не могла отказать. Её одежда просохла не до конца, но влажная лучше, чем заскорузлая и вонючая. Марбл выбрала зелёное, точно мох в дремучем лесу, дорожное платье и обернула вокруг головы заплетенные в косу волосы. В этом цветущем игрушечном городке она казалась феей.

Марбл привела их к дому – ничем не украшенному, в отличие от прочих в Хооле, без обязательного сада или цветника. Он больше походил на склад, и это впечатление усиливали наваленные кучей бочки и доски. Талла не успела задуматься, стоит ли ей заходить – доверие доверием, но бесповоротно глупеть от благодарности она не собиралась, – как спиной вперёд, волоча мешок, из дверей вывалился человек. По голубой рубашке рассыпался хвост рыжих волос, он тряхнул ими, будто конь, отгоняющий мух.

– Хали, лисья ты морда! – со смесью злости и непонятного восхищения окрикнула его Марбл.

Имя показалось знакомым. Мужчина обернулся – тощий, вёрткий, как хорёк или оголодавшая за зиму лисица, лицо в веснушках, брови над тёмными шустрыми глазами такие же рыжие, как волосы. Увидев Марбл, он отшатнулся, ругнулся тихо.

– Так и знала, что найду тебя здесь. А я ведь предупреждала, чтобы даже не думал меня кинуть, глупышка. Бросить в болотах… Фу, какая ужасная могла быть смерть, неужели ты желал мне такую? За всю мою доброту…

Значит… Это и есть тот проводник, чьё исчезновение спасло их с Итером? Парень бросил мешок, вызывающе глянул на Марбл.

– Ну и что ты мне сделаешь? – он мельком глянул на Таллу и Итера, но они его явно не впечатлили, так что нахального тона Хали не убавил. – А?

– Здесь Ярен и он очень зол, даже сильнее, чем я, – вкрадчиво ответила Марбл, – Готова спорить, далеко свалить не успеешь, если я прямо сейчас пойду и сообщу ему, что ты здесь. О, и от него ты точно не откупишься! Я слышала, какие у него были идеи относительно того, что с тобой стоит сделать, подвернись случай…

– Ладно, – рявкнул рыжий, – понял. Чего хочешь?

– Половину того, что ты украл у Ярена, конечно же.

– Треть.

– Нет, – промурлыкала Марбл, растягивая слово, – треть была в изначальном уговоре, в котором мы сбегали вместе. Теперь ты мне задолжал ещё и извинение. Половина, или сдам тебя Ярену с потрохами и конопушками.

– Ладно, чтоб тебя!

Хали полез за пазуху, достал свёрнутый мешочком лоскут ткани, развязал стягивающий горловину шнурок. Марбл засуетилась, тут же нашла в своей сумке деревянную шкатулку и подскочила к рыжему. Тот пересыпал что-то из мешочка в шкатулку. Потом, под настойчивым взглядом Марбл, добавил ещё немного.

– Вот и ладушки, – торговка захлопнула крышку и ловко затолкала шкатулку обратно в сумку, – дыши свободно, дорогой!

Её зелёные юбки взметнулись, когда она круто развернулась обратно. Талла молчала, понимая, что только что произошло нечто важное и не слишком… Честное? Правильное? Почему же Марбл так счастлива? Сейчас такой вопрос она задать не решилась, а торговка весело сообщила:

– Мы пройдём вдоль поля, через реку, а дальше будет лес, где тоже хватает трясин и прочих неприятностей. Вот там я очень надеюсь на ваши способности пробираться через эти самые неприятности. Идёт? Так мы срежем путь и доберёмся до Амстрена куда быстрее, чем Ярен по дороге.

Талла покосилась на Итера, и тот хмуро кивнул. Ему по-прежнему не нравилось, куда свернул путь. Сама Талла словно разваливалась надвое: все чувства кричали, что Марбл умная, хорошая, отзывчивая, разум же твердил об осторожности. А ещё почему-то прелесть и притягательность Хоолы сразу померкла, будто Талла увидела червяка в спелом матово-блестящем яблоке. Ещё с утра она печалилась о том, что не удастся побыть здесь лишний день, а теперь, выходя за пределы города, испытывала скорей облегчение.

Когда от домов позади остались только тонущие в зелени садов крыши, Талла отважилась спросить:

– Значит, Ярен был прав про тебя? Ты действительно…

– Ну… И да, и нет. Меня-то этот рыжий проныра и правда тоже надул, сама видела. А что до Ярена… Мне тот товар был нужнее, чем ему, но он отказался продать. К тому же, это опасные вещи, которые не стоит бездумно распродавать, как тот собирался. Так что – да, я не такая пушистенькая овечка, но и у меня есть свои причины.

– Я понимаю, наверное…

Талла замолчала, сейчас ей меньше всего хотелось, чтобы Марбл начала её переубеждать. Голос и жесты торговки, такие мягкие, но полные силы, заставляли верить словам безоговорочно, а Талле для начала необходимо было обдумать всё самой.

Они шли по узкой тропинке прямо через поле белых и розовых шариков клевера, легко склонивших головы под лаской тёплого ветерка. Коровы, из окна казавшиеся просто точками, пережёвывали траву в сонном умиротворении. И Талла позволила мягкой мелодии стрёкота насекомых, шелеста трав и птичьих сплетен влиться в душу и прогнать оттуда тревогу.

Когда они добрались до речки и двинулись вдоль берега в поисках брода, Талла шепнула Марбл: