Она старалась говорить мягко. На что только надеялась? Что этот мужчина с жёстким взглядом вдруг оттает из-за детских воспоминаний?

– Говорю же: без разницы. Сегодня домой едешь, сестричка.

Руки, ноги, само сердце налились невыносимой тяжестью, будто ещё одна игла впилась в кожу, разливая по телу яд. Сегодня. Она-то думала… Надеялась… На что? Сбежать? Всё равно Марбл забрала браслет, так какая разница? Что стены дворца, что дорога до Соланира…

А потом до неё вдруг дошло: сегодня. Сегодня на её родину отправляется Дэй. Асир что, решил ехать с ними? Мгновение радости тут же окрасилось чёрным отчаянием. Нет, даже если Дэй узнает, он наверняка не простил её и не станет спасать. Да и сама Талла не хотела бы стравить его с этим ужасным человеком – давным давно бывшим весёлым мальчиком из детства. Слишком давно.

– Раз уж ты примелькалась здесь, не буду тебя позорить, – эхом её мыслей отозвался Асир. – На, переоденешься.

Он бросил на кровать тёмное платье, перчатки, вуаль. Талла не хотела к ним даже прикасаться. Только не снова… Лучше бы связал, чем это.

– Мне всё интересно, – сказал он, видя, что Талла не спешит примерять обновку, – кто же тебе помог, сестричка?

Она молчала, угрюмо глядя на Асира. С чего он решил, что может её так называть? Никакой он не брат! Ведь он не сын её мамы… А после того, каким стал – не брат тем более!

– Что, не хочешь выдавать? Не верю, что девчонка одна украла глаз у отца, а потом и бога ещё, – усмехнулся Асир. – Помню, какая ты была трусиха.

Талла открыла было рот, сказать, как она изменилась, что это всё сама, что никто… Только зачем? Даже если получится что-то доказать ему – зачем?

– Нет, так нет, – голос его вдруг стал отдавать металлом. Талла и забыла за его насмешливыми репликами, что находится в плену. Зато теперь – вспомнила. – Одевайся, у тебя десять минут.

Асир вышел, оставив её в комнате одну. Сверкнувшие падающей звездой надежда и радость мгновенно погасли, словно упали в мутную воду. Окно закрыто ставнями, а в комнате одна только мебель – добротная – не отломаешь и кусочка. Все свои вещи Асир уже наверняка собрал и отправил вниз к лошадям и повозкам.

Талла поняла, что бесцельно озирается вокруг вместо того, чтобы переодеваться. А ведь времени у неё осталось хорошо если половина.

Длинный подол скрыл стопы, под тёмными тряпками спрятались руки и волосы. Когда вошёл Асир, она возилась с вуалью. Непослушные пальцы в перчатках никак не хотели находить нужную петельку.

– Давай, шевелись!

Асир схватил её под локоть, и от испуга Талла одним мгновением приладила на место вуаль. Сразу стало нечем дышать. Мир вокруг окрасился в тёмно-серый. Она следовала за Асиром по коридорам, задыхаясь беспомощностью и неотвратимостью происходящего. А ведь уже утро… Смогла ли Марбл сбежать? Отдала ли глаз Итеру – конечно, отдала! Но почему тогда… Почему тогда он, получив своё, не пришёл спасти? Неужели она была права в своих опасениях?

Талла запнулась о выступающий камушек. Асир держал крепко, чуть локоть не вывернул, и она устояла на ногах. Вот и двор, ворота – тоже в серую сеточку. Вокруг толклись люди, больше мужчины, кто-то просто нервно прохаживался кругами, кто-то прощался с родными, слуги таскали туда-сюда сумки и ящики. Пахло лошадьми и суетой. Если бы не железные тиски пальцев на предплечье, Талла рискнула бы рвануться. Раствориться в толкотне, а потом… Куда потом? Она остро ощутила пустоту на запястье. Браслетик был почти невесомым, но его лёгкое прикосновение всегда приятно щекотало кожу. Как простое знание о том, что мама жива, грело сердце, а теперь...

Асир потащил её через толпу. Она едва не ткнулась в кого-то, неожиданно выскочившего на пути. Подняла глаза и сразу опустила. Только бы не узнал! И тут же вспомнила – вуаль… Дэй едва глянул на неё. Зато она успела рассмотреть и глубокую тень под глазами, и сжатые, будто никогда не были добрыми и улыбчивыми, губы.

Асир помог ей забраться – скорее уж запихнул – в открытую дверь экипажа. Кажется, единственного на всём дворе. Неужели потребовал такой специально для себя и Таллы? Остальные, кажется, собирались путешествовать верхом.

Она села на скамью и тут же стащила вуаль. Внутри и без того царил полумрак из-за задёрнутых чёрной тканью окон. Асир влез в экипаж следом, убивая любые фантазии относительно того, чтобы выбраться, пока он будет ехать на лошади.

– Зачем сняла?

– В ней душно, а ты всё равно меня уже видел, – буркнула Талла.

Глаза начали привыкать к темноте, но всё равно смотреть тут, кроме как на Асира, было не на что.

Снаружи послышались выкрики приказов, перестук конских копыт. Экипаж тронулся. Никто, конечно же, не прибежал спасать Таллу. Асир просто увозил её прочь из дворца, из города, из свободной жизни.

– Ты стала больно дерзкая, сложно тебе будет привыкать. Хотя, может и не придётся. Как думаешь, что папочка с тобой сделает?

Талла решила ему не отвечать. Почему он стал таким мерзким? Из-за того, что не наследник? Наверняка отец сможет это исправить, если у него не появится других детей, кроме бесполезной дочери. Она отвернулась к окну.

– Он так сильно не хотел, чтобы кто-то узнал, будто ты украла глаз. Так злился. Твоя мамаша рассказала бы тебе, как, если б могла.

– Не смей! – выкрикнула Талла так пронзительно, что если бы не гомон снаружи да не стенки экипажа, её бы услышал каждый вокруг. – Не трожь её.

– Ну точно дерзкая. Прежде, чем тебя к ней в камеру бросят, может, папочка поучит чему, чтобы не забывала, как себя вести. А может, и не бросит, а то больно вам там будет весело вместе.

Плещущая вскипающим молоком ярость никак не давала разобрать слов Асира. А ведь что-то в них… Что? Мама? В камеру к ней?..

– Но ведь она… – только и смогла проронить Талла.

– Ну, а ты что думала? Золотом её осыплет за предательство? Не одни вы такие умные выискались, отец мигом смекнул, кто тут кукла, а кто кукловод. Сразу за решётку, она даже слова поперёк не сказала. Учись.

– Так её не?.. То есть она?..

– Не сбежала, не надейся. Хотя пыталась, говорят стражнику предлагала разное, хорошо, тому ума хватило не поддаться. Доложился Великому, мамашу твою плетками отходили и обратно в камеру.

Наверное, Асир ошалел, увидев улыбку. Счастливую, будто Таллу помиловали прямо в петле. Он ведь тут про наказание, про плети, а она смеётся, как безумная. Может, так и решил – с ума сошла? Но Талле было всё равно. Она запрокинула голову, сияя, с наслаждением хватая ртом воздух, точно тот был взбитыми сливками. Жива, жива, жива!

Жива!

И пока ещё не отпела радость – вороной каркнула тревога. Почему же Марбл сказала про казнь? Ведь если не мама, то разве найдёшь в Соланире других светловолосых женщин, кого вывели бы на площадь? Неужели солгала? Но зачем? Зачем делать так больно?

– А я уж думал, совсем сбрендила, – Асир чуть склонил голову, вглядываясь в лицо Таллы. – Жизнь сурова, особенно с непослушными девочками, которые не знают своего места.

На этом он замолчал, откинувшись на спинку сиденья. Будто бы даже задремал, но стоило Талле заёрзать, потянуться к ручке дверцы, как сразу распахнул тёмные глаза. Будто видел сквозь веки. Зато не говорил больше ничего, и она была рада. Слишком многое прыгало, скакало в голове, раздёргивало мысли в стороны, мешая думать.

Марбл – наврала или ошиблась? Итер – ему совсем всё равно? Дэй наверняка не помог бы теперь, даже если бы узнал под вуалью. И только одно слово пульсировало внутри светом – мама. Как могло в этом кромешном отчаянии произойти что-то настолько хорошее? Лишь сейчас Талла ясно осознала, какую чёрную рану, впрыскивавшую в тело яд каждый миг, оставила весть о маминой смерти. Теперь она исцелялась. И всё же… Асир вёз её домой, они могли бы увидеться, но… Но Талла не хотела увидеться так. Она должна что-то придумать и сбежать!

Что если закричать, молить амстренцев о помощи? Встанут ли они против важного гостя из Соланира? Наверняка Асир придумал историю о том, кто она такая… Разве Дэй мог бы вступиться просто потому, что он хороший парень, но этого Талла всем сердцем не желала. Она и так нанесла ему слишком много вреда.