Артём дёрнулся, я остановила его.

– Пусть.

– Но...

– Просто уйдём.

– Да, ты права.

Его рука в моей руке, и мы зашагали неторопливо прочь по шелковистой траве отшепчущего великана и зевак.

Вдруг солнце обдало жаром кожу, и лишним теплом поделился асфальт под ступнями – мы явно вышли из тени. Остановились.

– Погоди, – сказал Артём и подхватил меня на руки: – Побережём твои ножки... Хватайся за шею!

Пожалуй, я бы застеснялась иначе, но в этой причудливой игре я будторастворилась в нём, по правилам зависимая от его рук, голоса и заботы. И потому я вновь наощупь обвила его шею. Голова немного закружилась от невероятногоощущения близости моего поводыря. Неловкость смешалась с электричеством потелу, закрутившемся в бёдрах. Всё-таки он обладал невероятным магнетизмом! С трудом удержалась, чтобы не уткнуться носом в его плечо. Я не видела, ночувствовала – оно близко, в паре миллиметров.

Артём поставил меня, и под ногами ощутилось тепло дерева, разогретого лучами, апотом он предупредил:

– Шагни, но не пугайся.

Но я вздрогнула от контраста: прохладное после жары море лизнуло мои пятки, поцеловало пальцы ног и щиколотки. Мелкая галька, зернистая, как песок, расползалась под моей тяжестью, наполняясь водой. Тело открылось навстречу бризу и пространству.

Я заулыбалась.

– О, здорово!

– Я знал, что тебе понравится!

– Очень! Какой долгий, самый замечательный час на свете! – сказала я.

– Упс, оказывается и не час, – ответил Артём. И одновременно зазвонил еготелефон.

Я стянула повязку, в глаза ударил свет, зажмурилась. А потом потихоньку приоткрыла веки, обнаруживая маленькую бухту, огороженную громаднымичёрными валунами, словно ванночку для детей, отделенную от «взрослого» моря. Я рассмотрела белые шезлонги, пляж, футболку и волевой подбородок Артёма, егогубы, нос... Я подняла глаза, но они заслезились от слишком большого количествасвета, пришлось прикрыть их ладонями.

– Мы не пропали. Просто увлеклись немного. Извини, – ответил кому-то Артём. Володе, наверное. – Да, не ждите. Мы сами доберёмся. Медитация? Ну ладно, я пропущу сегодня.

Он отвел трубку от уха, как раз когда мои глаза, наконец, привыкли к свету. И так хорошо было первой встретить его улыбку. Чуть взлохмаченные волосы, и выше синее-синее небо в пене белоснежных облаков.

– А я тебя не поводила, – сказала я.

– Я увлёкся, – ответил Артём. – Спасибо!

– Это тебе спасибо, – ответила я, уже жалея, что сейчас перестану чувствовать еготепло и моему поводырю больше не надо будет спасать меня от падений инаправлять осторожными касаниями. В них было столько нежности!

И вдруг Артём взял меня за руку и просто сказал:

– Немного не довёл тебя, куда хотел. Ты позволишь?

– Доведи, – улыбнулась я и обвела глазами вокруг себя. После темноты мир был большой-большой, яркий, бесконечный. А Артём... очень красивый.

– Что? – спросил он.

– Привыкаю видеть. Кажется, это бесценно.

– Да. Но закроешь глаза ещё хотя бы на минуту?

– Ладно.

Мы сделали несколько шагов по воде, я чуть не поскользнулась на камешках. ТогдаАртём поймал меня и вновь поднял на руки. Кажется, кто-то из нас сошел с ума. Или оба...

– Аккуратно. Держись! – предупредил он, опуская.

И затем мои щиколотки вновь оказались в воде.

– Теперь открывай глаза. Смотри вниз!

Я послушалась и ахнула. Казалось, что я стою босиком на облаках. И Артём рядом, поддерживая за талию, чтобы не упала. Длинный плоский валун уходил от берега, по бокам поросший водорослями. На дне рядом сидел крабик и ел, как мини-экскаватор, зачерпывая что-то обеими клешнями. С другой стороны суетилась барабулька. А облака плыли по прозрачной воде, чесали пузико о гальку, невозмутимо пенились вокруг наших ступней. И было в этом совершенное волшебство!

– Погуляем по облакам? – спросил Артём с сияющими глазами.

– Только держи меня крепче, – согласилась я и мысленно добавила: «И не отпускай, пожалуйста. Совсем не отпускай»...

Эля

Мы совсем недолго гуляли с Артёмом, шлёпая босиком по волнам, молчаливые и довольные. Задумавшись, он поглаживал мою кожу между указательным и большим пальцем. И от этого простого движения в моей душе загорались солнечные зайчики, а в животе щекотались светлячки. Хотелось сбросить одежду и уплыть туда, где никто нас не видит... Внезапно нашу идиллию прервал телефонный звонок. Точнее два. Мы поднесли трубки к ушам одновременно.

– Опять Фёдоров? – спросил Артём, отворачиваясь от меня.

– И где ты шляешься? Долго мне ждать? – гаркнул мне в ухо незнакомый женский голос.

– А вы кто? – опешила я.

– Конь в дублёнке. Горничная я. Ключи где?!

– Так Женя сказала, что у вас есть...

– Есть, есть, на пятках шерсть. У хоббитов, – отрезала тётка. – Спёрли у меня. Ещё полчаса жду, если не появляешься, сама у номерах будешь убираться.

– А почему вы собственно так со мной разговариваете? – возмутилась я.

– Как умею. Так шо, не ждать? Тогда я пошла.

Я представила себя, намывающую чёртову дюжину номеров, вспомнила Женькино предупреждение и решила слегка сдать назад.

– Нет, постойте! Я уже иду.

Артём рычал на кого-то в трубку. Снова совсем другой. Отбил звонок, и я с виноватой улыбкой сказала, что мне нужно срочно возвращаться.

– Да, у меня тоже есть неотложные вопросы, – сказал он с явным сожалением.

Вот так всегда в романтику врываются суровые будни. Эх...

* * *

Артёма ждали дела, а меня домоправительница из мультика про Карлсона. Готова поклясться, что мадам на Союзмультфильме рисовали с неё или с её родственницы. Тот же нос огурцом, рыжая, крашеная шевелюра, уложенная в гульку на макушке. Та же мощная фигура: плечи, грудь и живот монолитом, нацеленным на меня, как торпеда. Правда, вместо халата в цветочек чёрные леггинсы, обтягивающие колбасообразные ноги, и длинная футболка с феечками и бабочками.

– Зоя Петровна? – спросила я, пытаясь выглядеть начальственно. Правда, в положении снизу вверх у меня получалось смотреть не в глаза, а только во второй подбородок горничной. – Добрый день.

Сколько в ней? Метра два?!

– Ты, значит, – заявила мадам так, словно была директором школы, а я злостной прогульщицей, и уткнула руки в боки. – Чтоб это было в последний раз!

– А вы собираетесь ключи многократно терять? – сощурилась я.

Палец-сарделькой вырос перед моим носом.

– Поговори у меня тут! Спёрли у меня. Из кошёлки. Пока я по базару тащилась. Не могла Евгения кого-нибудь посолидней найти? Клопендрю какую-то руководить поставила. Ты хоть школу закончила?

– Между прочим, мы с Евгенией ровесницы. И рост у меня средний. Образование высшее. Ещё вопросы есть? – сказала я, борясь с желанием послать мадам куда подальше. Мысль о том, что любые претензии не только мои, но и наших звёзд, отскочат обратно в лоб от этой противотанкерной торпеды, помогла мне взять себя в руки.

Мадам смерила меня недоверчивым взглядом.

– Ладно. Но выглядишь, как мелюзга. Ключи мне сделаешь к четвергу, – распорядилась горничная и протянула лапищу. – А сейчас давай их сюда. Я из-за тебя и так уже «Модный приговор» пропустила.

Я хихикнула.

– Что такое? – Её рука потянулась ко мне, будто собираясь схватить то ли за шкирку, то ли за ухо.

Ой... Я отшагнула. Надо было Артёма не отпускать, вдруг придурь у неё по безлимитному тарифу? И я невероятным усилием воли сделала серьёзное лицо.

– Да ничего. Просто смешная передача вспомнилась. Другая. Как её? «Аншлаг», вот!

– Смотри у меня! – Вновь палец-сарделькой замельтешил перед моим носом.

Кажется, я потребую у Женьки компенсацию. За моральный ущерб и неумение подбирать персонал.

Зоя Петровна сурово изъяла у меня связку ключей, вставила наушники от Айфона в уши и, включив скорость ракеты Томагавк, понеслась с пылесосом в вип-зону. Я посторонилась и решила не мешать: не дай Бог зашибёт!