Не мой договор, не моя подпись.

И как юристы такое подмахнули?

— Потому что мне все это показалось странным. Я сказала Алексею Владимировичу, что мне нужно десять минут. Найти скан-копию в программе, сравнить и я все сделаю. А он начал давить, что это все срочно, что все в порядке…

Скан-копию в утвержденном документе можно и заменить. А вот сумму без дополнительного согласования — программа уже не даст исправить.

— Мне Федоров рассказал другую версию.

Маша замолчала.

Вот и кому мне верить? Я с Алексеем шесть лет работаю. Без единого нарекания. А Маша… Да я ее неделю знаю. Или не знаю.

— На телефон почему не отвечали?

С упорством барана продолжал докапываться до девушки. Она же вроде сразу сказала, что нашла какую-то ошибку…

— Мне нужно было спокойно проверить всё.

Ну вот опять. На кухне повисла тишина, Маша упрямо жевала нижнюю губу, у меня наверняка гуляли желваки.

— Вы понимаете, в каком положении оказались? Ваше слово против слов Федорова.

— Ну, Алексей Владимирович руку на отсечение не давал.

И то верно.

Так и что? Коварный план помощницы по смещению руководителя отдела с должности или вороватый продажник, который подставил Марию?

Отсутствие мотива против жажды денег.

Выбор вроде очевиден. Хотя, несколько часов назад я тоже думал, что все кристально ясно.

— Я сюда не оправдываться пришла, — видимо, тишина угнетала не только меня. — Печать вернула. Документы отдала. Что вы с этим будете делать мне, если честно, все равно. Так что… до свидания.

— Сядьте.

Черт, я вроде спокойно сказал. А Маша вернулась на табуретку, кротко сложив руки на коленях.

— Куда вы собрались?

— Д-домой.

Нет, без приключений Ромашкина точно не может. На метро она не успевает, машины не имеет. Такси…

— Вас есть кому отвезти?

— Я сама.

Это прямо ее девиз, я посмотрю. Готов спорить, что на рентген Мария тоже не поедет.

— Как рука?

Ромашкина разогнула и согнула ее, вновь ощупала. Судя по всему, все обошлось. Но пока травматолог не выпишет справку, чувство, что я покалечил сотрудницу вряд ли отступит.

— Жить буду. Можно я уже пойду?

— Нет.

— Что значит «нет»?

Мне сейчас показалось, или Мария меня передразнивает? А ведь это я должен на нее злиться. Почему нельзя было сразу меня набрать, пока это не сделал Федоров? Мол — так и так, ситуация. Или взять трубку, когда я ее вызванивал.

Все это смахивает на попытку свалить со своих плеч ответственность за поспешное решение. «Что значит «нет»?», — задумался.

Хотелось вспылить.

Значит, что Добби не свободен. «Носок» я ей еще не вручил, рабства не отменял. Тирания, деспотизм. Диктаторский режим никто не свергал. Босс самодур, мерзавец и подлец.

Что-то я разошелся.

— Значит, что я вас еще не отпускал, — подцепил табурет Марии и притянул к себе ближе.

И не отпущу.

Нечего ей по ночному городу шататься одной, искать приключения на одно место. Особенно в расстроенных чувствах. Особенно, вероятно, по моей вине.

— Давайте, показывайте, что у вас здесь, — буркнул я. Придвинул ноутбук и документы, которые принесла Мария.

Как обычно, с проблемами надо разбираться по мере их поступления. Версию Федорова я слышал. Теперь очередь Маши.

Остальное — потом. И без Ромашкиной.

Что-то подсказывает, что такими темпами придется просить прощения…

Начинаю переосмысливать выражение «властный герой».

И предупреждение Никифорова по поводу рабства.

Стоило Сергею заявить, что он меня не отпускал, как я почувствовала, что твердое намерение свалить в туман, показать свою принципиальность, начало таять.

А потом начальник придвинул меня к себе. И я поняла, что остаюсь работать.

Бывший начальник, я хотела сказать.

Сергей Викторович выглядел… да как чудовище из детской сказки. Лохматый, помятый, наверняка колючий. Под глазами синяки и вселенская грусть. Может, заболел? Вот и в офисе не появился. Хоть обнимай и по голове гладь, пожалей несчастного.

Всякое желание сочувствовать Никифорову испарилось минут через десять. Он заварил нам крепкий кофе и дал понять, что сидеть мы с документами будем до упора. Изверг.

Мне казалось, что я и так за последние несколько часов проштудировала каждую строчку, все отметила и записала. Но нет, Сергею Викторовичу нужно было лично пересмотреть и перепроверить абсолютно все.

А сделать это сразу, когда я сказала, что есть ошибки, конечно, нельзя было.

Не знаю, сколько мы просидели с Сергеем. Оказалось, что в САП загружен уже подправленный вариант договора. А на копии, что распечатала я, не проставлялось время.

Сергей в основном молчал. Никаких обвинений. Иначе я бы сразу ушла. Но и извинений я тоже не услышала. Мужчина задавал уточняющие вопросы по поводу моих пометок. И, собственно, все.

— Вы совсем носом клюете, — мягко заметил он, когда я в очередной раз потерялась вреди перечисления отелей и бонусов. — Ложитесь спать.

От ноутбука Никифоров не отрывался, сказал куда идти, где взять постельное белье. Комнату я нашла без проблем. Была бы менее сонная, наверное, забеспокоилась, что приходится оставаться ночевать в квартире с малознакомым мужчиной.

Хотя, чего мне беспокоиться? Ноутбук и цифры Сергея интересуют куда больше, чем… Чем что-либо на свете. Да и я не претендую. Больно надо. Как ни крути, в мужчинах привлекает умение слушать. Зачем связываться с человеком, который чуть что — погонит прочь, даже не разобравшись? Я ему тут фирму, можно сказать, спасаю…

Заканчивай.

Просто обрадовалась, что предложенная для сна комната — не хозяйская. Маленькая комнатушка с раскладным диваном, узким вертикальным шкафом, в котором я нашла постельное белье, подушки и одеяло. На столе возле окна стояли какие-то игрушки, но я не стала всматриваться. Даже свет не включала. Еще не хватало спугнуть дрему.

Не получилось.

Была уверена, что провалюсь в сон, как только голова коснется подушки, но нет.

На новом месте было неуютно. Лежала и прислушивалась к происходящему в квартире. Сергей перебрался с кухни в свой кабинет, наверное. Не знаю. Во всяком случае его бурчание я слышала уже из соседней комнаты. Потом пришел кот.

Никогда не была кошатницей. Нет, животину, конечно, не обижу. Но его попытки топтаться на груди — раздражали. Несколько раз спускала пушистого мерзавца на пол, но он ослиным упорством лез обратно. Мурчал и вибрировал. Гаденыш ласковый.

Пришлось гладить.

Да и диван — это какое-то орудие пыток. Спину кололо, устроиться удобно было невозможно. Стоило повернуться — кот просыпался и вновь требовал, чтобы я его гладила. Отказ грозил предупредительным укусом. В общем, как и его хозяин — отказов батон шерсти не терпел.

В итоге заснула только после того, как переворошила все белье, стянула в потемках чехол с дивана и, наконец, обнаружила что-то маленькое и твердое, что искололо мне всю спину. После пришлось перестилать свою временную кровать. Зато можно было нормально заснуть.

Будильник успела поставить на шесть, уверенная, что проснусь раньше Никифорова и тихонечко покину его квартиру.

А то мало ли, вдруг он про рабство реально не шутил? Еще не выпустит, снова отчеты заставит перепроверять.

Я-то уже человек свободный, безработный. Может, не шибко принципиальный, но задаром пахать не собираюсь. Надо вернуться домой, помыться, выспаться. И снова искать работу.

Будильник зазвонил предательски быстро. Только выключить его не успела — меня обогнали. Уже от этого стало не по себе. Не мог же это сделать кот?

Открыла глаза и вздрогнула.

У кровати стояла маленькая девочка и разглядывала меня. Злобно так разглядывала.

— Ты кто?

Ребенок меня огорошил. Во-первых, не знала, что у Сергея Викторовича есть дочь. Во-вторых, этот тон еще слышать надо. Девчушка спрашивала с такой серьезностью и норовом, что впору задуматься, не держит ли она за спиной паяльник для пыток.