Он решил, что с него хватит бессмысленных злодейств, только уничтожающих его семью.

Эцио собирался перерезать канаты, как только они окажутся на другой стороне, но с ними были старики и раненые, которые не могли быстро идти. Позади он услышал крики и топот быстро приближающихся преследователей. Эцио вряд ли сумел бы тащить кого-нибудь на спине, но все же подхватил женщину, которая оперлась на его здоровое плечо. Шатаясь, они пошли вперед по первому канатному мосту. Он опасно качнулся под их весом.

- Давайте! - закричал он арьергарду, сцепившемуся с солдатами Борджиа. Он ждал на другой стороне оврага, пока последний из его людей не пересек мост. Ассассины бежали прочь, но их преследовали солдаты Борджиа. Эцио преступил им путь, здоровой рукой выхватил меч и вступил в бой. Рана причиняла сильную боль, но даже с ней Эцио оставался достойным противником для солдат Борджиа. Движения меча, которым он отбивал атаки, были расплывчаты и неясны. Эцио принимал удары на оба края клинка. Отступив в сторону, он пригнулся, уворачиваясь от мощного удара одного из солдат, и собственным мечом резанул по колену нападавшего. Тот упал, держась за поврежденную левую ногу. Второй бросился на мост, в надежде, что Эцио потеряет равновесие, но Ассассин лишь качнулся в сторону, меч лязгнул по камням. В ущелье посыпались обломки камней. Противник вздрогнул, поймав мечом клинок Эцио. Удар болью отозвался в руке врага, он едва не выронил оружие. Эцио воспользовался шансом, резко выпрямился и рубанул мечом поперек лица противника и по его поврежденной руке. Солдат еще падал, а Эцио, не прекращая движения меча, ударил по канатам, удерживающим мост. Лезвие прошло сквозь них легко, и канаты со свистом полетели через ущелье. Мост сложился гармошкой и рухнул, люди Борджиа, бежавшие по нему, с криками свалились в пропасть.

Эцио обернулся и на другой стороне увидел Чезаре. Рядом с ним стояли связанная Катерина и вызывающе выглядящая Лукреция с цепью от ошейника пленницы в руках. Позади - Хуан Борджиа, мертвенно-бледный Микелетто и потный француз, генерал Валуа. Леонардо нигде не было видно. Как он мог оказаться на одной стороне с этим ублюдком? Ему наверняка что-то угрожает. Эцио не мог поверить, что Лео по собственной воле мог так низко пасть.

Чезаре чем-то помахал Эцио.

- Ты следующий! - яростно крикнул он.

И Эцио увидел, что в руках у Чезаре голова дяди Марио.

Теперь у Эцио просто не оставалось выбора. Путь вперед войсками Чезаре был отрезан - у них уйдут дни, чтобы перебраться через ущелья и поймать сбежавших горожан. Эцио отправил людей в города, которые Борджиа пока не успел захватить - в Сиену, Сан-Джиминьяно, Пизу, Лукку, Пистою и Флоренцию. Там они найдут убежище. Он попытался снова убедить мать и сестру в том, что (не смотря на то, что случилось с виллой Аудиторе, и, не обращая внимания на грустные воспоминания о городе, и даже на то, что обе женщины горели желанием отомстить за смерть Марио) мудрее будет вернуться в безопасную Флоренцию.

Но сам Эцио собирался в Рим. В Рим, в который, как он догадывался, сейчас направляется Чезаре, чтобы перегруппироваться. В своем высокомерии Чезаре мог решить, что раненый Эцио сдохнет по дороге, как падаль. Если это действительно так, то это будет на руку Ассассину. Но Эцио не оставляла еще одна мысль. Со смертью Марио Братство лишилось лидера. Макиавелли, конечно, был силен, но в данный момент он не казался Эцио другом.

Этот вопрос еще следовало решить.

Вместе с людьми из города удалось вывести животных, среди которых обнаружился огромный гнедой боевой конь, которого так любил Марио.

Эцио оседлал его с помощью конюха, которому тоже удалось выбраться из города. К сожалению, большая часть лошадей была захвачена Борджиа.

- Тебе действительно нужно в Рим? - спросила Мария.

- Мама, есть только один способ победить в этой войне - забрать победу у врага.

- Но как ты совладаешь с силами Борджиа?

- Не только я в списке их врагов. Кроме того, там Макиавелли. Я должен с ним помириться. Мы будем работать вместе.

- Яблоко в руках у Чезаре, - рассудительно произнесла Клаудиа.

- Будем молиться, чтобы он не узнал про его мощь, - отозвался Эцио, хотя в душе ощущал беспокойство.

Сейчас Леонардо работал на Борджиа и был полностью в его власти. И Эцио хорошо помнил об уме и сообразительности своего бывшего друга. Если Леонардо раскроет Чезаре тайны Яблока, или, что еще хуже, если оно снова попадет к Родриго...

Он встряхнул головой, отгоняя эти мысли. Времени еще достаточно, он сможет придумать, что противопоставить угрозе, исходившей от Яблока.

- Ты не должен уезжать прямо сейчас. Рим находится далеко на юге. Ты не можешь переждать день-два? - спросила Клаудиа.

- Борджиа отдыхать не будут. А вместе с ними идет злой дух Тамплиеров, - сухо возразил Эцио. - Никто из нас не сможет спать спокойно, пока они не будут сокрушены.

- А что если этот день никогда не наступит?

- Мы никогда не должны прекращать бороться. В тот момент, когда мы сделаем это, мы проиграем.

- Верно, - плечи сестры поникли, но она снова расправила их. - Мы никогда не прекратим бороться, - твердо произнесла она.

- И будем драться до смерти, - кивнул Эцио.

- До смерти.

- Берегите себя.

- Ты тоже.

Эцио наклонился в седле, чтобы поцеловать мать и сестру, а потом развернул коня и поехал на юг. Его голова и раненое плечо разрывались от боли и напряжения, в котором он находился во время битвы. Но сильнее тела болели сердце и душа, горюя о смерти Марио и пленении Катерины. Он вздрогнул при мысли, что сейчас она находится в руках семьи Борджиа - он слишком хорошо знал, что может ее там ждать. Но Эцио так же знал, что если и есть человек, которого никогда не удастся сломить, то это Катерина. Он объехал стороной войско Борджиа. Сердце подсказало ему, что теперь, когда главная цель - уничтожение оплота Ассассинов - была достигнута, Чезаре направится домой.

Но важнее всего было вскрыть нарыв, заразивший Италию, пока нарыв этот не распространился по всему телу земли.

Он ударил коня коленями и поскакал по пыльной дороге на юг.

Его голова кружилась от истощения, но он приказал себе бодрствовать. Эцио поклялся не отдыхать, пока не доберется до измученной столицы своей осажденной страны. Но прежде чем он сможет поспать, нужно проехать еще много миль.

Как глупо он поступил... Скакать так долго и так далеко, раненым... Он останавливался лишь для того, чтобы дать отдохнуть коню. И раньше, чем конь мог бы нормально это сделать, пускался в путь, стегая бедное животное. Почтовые лошади были бы более разумным выбором, но Чемпион оставался его последним напоминанием о Марио.

И... где он теперь? Он вспомнил грязные полуразрушенные окраины Рима, за которыми поднималась некогда величественная желтая арка, давным-давно бывшая вратами, ведущими за стены когда-то великолепного города.

Первым побуждением Ассассина было вернуться к Макиавелли, который был прав, обидевшись на него за то, что Эцио не убедился в смерти Родриго Борджиа, Испанца.

Но, Бога ради, он так устал!

Эцио расслабился на соломенном тюфяке. К запаху сухой соломы примешивался запашок коровьего навоза.

Где он?

Перед глазами у него внезапно и ярко встала Катерина. Он должен освободить ее! В конце концов, они должны быть вместе!

Но, возможно, он должен освободить ее и от своего присутствия в ее жизни, хотя часть его души хотела совсем иного. Как он может ей верить? Как вообще может простой мужчина постичь коварные лабиринты женского ума? Увы, любовные муки с возрастом не стали менее острыми.

Могла ли она его использовать?

В глубине души Эцио всегда хранил место, в котором был абсолютно один, там было его Святилище, святая святых. Оно было заперто ото всех, даже от самых близких друзей, от матери (которая знала об этом и уважала за это сына), от сестры, а еще раньше, от отца и братьев.