- И когда же наступит сей день?

- Будь терпелив. Тирания, конечно, невыносима, но и она не вечна. Она слишком хрупка.

- Хотел бы я в это поверить.

- Конечно, ты должен восстать против нее. Что бы ни случилось. Думаю, ты этим и занимаешься. – Он помолчал. – Я, наверное, лет на десять-пятнадцать старше тебя. Я многое должен успеть за оставшееся мне время. Ты никогда не смотрел на могилы и не думал: «Самое значительное дело, которое я сделал в своей жизни, - это смерть»?

Эцио промолчал.

- Нет, - продолжил Эгидио. – Думаю, не думал, - он снова стал самим собой. – Проклятые письма! Не нужно было посылать их послу! Чезаре убьет меня, как только ему представится такой шанс, не смотря на долги, если, конечно, он, каким-то чудом, не решит сорвать злость на ком-нибудь другом. Видит Бог, Чезаре очень непостоянен.

- Есть еще кто-нибудь? Твой брат?

- Я себя никогда не прощу!

- Почему? Ты же политик.

- Мы не все настолько плохи.

- Где твой брат?

- Понятия не имею. Слава Богу, не здесь. Мы не разговаривали с тех самых пор, как он узнал про письма. Я перед ним в огромном долгу. Если бы он тебя увидел…

- Может, вернемся к делу? – перебил Эцио.

- Конечно. Долг платежом и так далее.[4] Так чего ты хотел?

- Я хочу знать, где сейчас банкир Чезаре. Где он работает. Где он живет. И самое главное, кто он.

Эгидио заметно оживился.

- Точно! Я должен принести деньги. – Он снова развел руками. – Только есть проблема: денег у меня нет.

- Я же сказал, что дам их тебе. Просто скажи, сколько тебе надо. И где ты встречаешься с Банкиром.

- Я не знаю. Его посланники встречают меня в одном из трех условленных мест и отводят к нему… Я должен десять тысяч дукатов.

- Без проблем.

- Серьезно? – Эгидио прямо-таки просиял. – Перестань! Не вселяй в меня надежду!

- Будь здесь. Я принесу деньги на закате.

Эцио вернулся к Эгидио ранним вечером, сенатор недоверчиво посмотрел на него. Ассассин передал ему две тяжелые кожаные сумки.

- Ты вернулся! Ты правда вернулся!

- А ты, как вижу, ждал.

- Я в отчаянии. Не могу поверить, что ты правда сделал это!

- Есть одно условие.

- Я так и знал!

- Слушай, - произнес Эцио. – Если ты останешься в живых, - а я надеюсь, что так и будет, - я хочу, чтобы ты следил за тем, что происходит в мире политики. Я хочу, чтобы ты докладывал обо всем, что узнаешь… - он помедлил, но потом продолжил, - Госпоже Клаудии в борделе «Цветущая роза». В особенности о том, что ты узнаешь о Борджиа. – Эцио мысленно улыбнулся. – Ты знаешь этот бордель?

Эгидио закашлялся.

- Я… У меня есть друг, который иногда его посещает.

- Отлично.

- И что ты будешь делать с этой информацией? Заставишь Борджиа исчезнуть?

Эцио усмехнулся.

- Я просто… вербую тебя.

Сенатор посмотрел на сумки с деньгами.

- Ненавижу их за то, что придется отдать им деньги. – Он погрузился в задумчивое молчание, а потом добавил: - Мой брат прикрывал меня, потому что мы семья. Я ненавижу этот кусок дерьма, которым он и является, но он все еще мой брат.

- Он работает на Чезаре.

Эгидио сумел взять себя в руки.

- Хорошо. Они сообщили мне о месте встречи в полдень, когда ты ушел. Как раз вовремя. Им не терпится заполучить деньги, поэтому встреча состоится сегодня вечером. Знаешь ли, с меня чуть не лился кровавый пот, когда я сказал посланникам, что принесу с собой всю сумму. – Сенатор снова замолк. – Скоро надо будет идти. Что ты будешь делать? Пойдешь следом?

- Будет плохо, если им покажется, что ты не один.

Эгидио кивнул.

- Верно. Я хотел выпить стакан вина на дорожку. Присоединишься?

- Нет.

- Что ж, а мне один стаканчик просто необходим.

Эцио шел по лабиринту улиц следом за сенатором. Улицы, лежавшие ближе к Тибру, были ему более-менее знакомы. Он проходил мимо знакомых памятников, площадей и фонтанов, мимо дворцов, театров и галерей, строительство которых щедро профинансировали Борджиа, искавшие все новые способы самовосхваления. Наконец Эгидио остановился на небольшой, но очень уютной площади, образованной стоявшими с двух сторон частными домами и рядом дорогих лавок с третьей. На четвертой стороне располагался небольшой ухоженный парк, спускавшийся к реке. Туда Эгидио и направился. Сенатор присел на каменную лавку и сгорбился, напустив на себя уныние, посмотрел по сторонам, но, по всей видимости, сумел сохранить спокойствие. Эцио даже восхитился его самообладанием. Любое проявление нервозности заставило бы посланников Банкира насторожиться.

Эцио спрятался за кедром и замер. Но долго ждать не пришлось. Буквально через минуту после появления Эгидио, к сенатору подошел высокий мужчина в незнакомой Эцио форме. Эмблема на его плече была разделена на две части - на одной был изображен герб, красный бык на золотом поле, на другой - широкие черные и золотые вертикальны полосы. Эцио не имел ни малейшего понятия, чей это знак.

- Добрый вечер, Эгидио, - проговорил мужчина. - Кажется, ты готов умереть как мужчина!

- Не слишком-то дружелюбно, капитан, - отозвался Эгидио. - Посмотри, я принес деньги.

Мужчина поднял бровь.

- Правда? Так это же все меняет. Банкир будет очень доволен. Надеюсь, ты пришел один?

- А ты видишь здесь кого-то еще?

- Тогда иди за мной, умник.

Они пошли на восток и пересекли Тибр. Эцио следовал за ними на почтительном расстоянии, но старался держаться в пределах слышимости.

- Вы слышали что-нибудь о моем брате, капитан? - спросил по пути Эгидио.

- Могу только сказать, что герцог Чезаре очень хочет с ним поговорить. Когда вернется из Романьи, конечно.

- Надеюсь, он в порядке.

- Если он ничего не скрывает, ему нечего бояться.

Дальше они шли в тишине, и у церкви Санта-Мария-сопра-Минерва повернули на север, в сторону Пантеона.

- Что будет с моими деньгами? - поинтересовался Эгидио. Эцио понял, что он расспрашивает капитана специально для него. Умно.

- Твоими деньгами? - рассмеялся капитан. - Надеюсь, там вся сумма с процентами.

- Да.

- Было бы лучше, если б так и оказалось.

- И все же?

- Банкир любит делать подарки своим друзьям. Он их уважает. И может себе это позволить.

- И вас он тоже уважает?

- Думаю да.

- Какое благородство, - заметил Эгидио с таким нескрываемым сарказмом, что его заметил даже капитан.

- Что ты сказал? - угрожающе спросил он, замедляя шаг.

- О... ничего.

- Пойдем, мы почти на месте.

Величественная громада Пантеона выросла из мрака. Площадь рядом с ним казалось тесной. Высокий коринфский портик здания, полторы тысячи лет назад построенного как храм всех римских богов, но уже давно превращенного в церковь, возвышался над площадью. В тени портика уже ждали трое мужчин. Двое были одеты так же, как капитан. Третий - в гражданском. Он был высоким мужчиной с сухой фигурой, прекрасные одежды висели на нем, как на вешалке. Они поприветствовали капитана, а гражданский холодно кивнул Эгидио.

- Луиджи! Луиджи Торчелли! - громко воскликнул Эгидио, так, чтобы услышал Эцио. - Как приятно снова тебя увидеть. Я вижу, ты все еще работаешь на Банкира. А я-то думал, ты получил повышение по службе. Канцелярская работа и все такое.

- Заткнись, - огрызнулся старик.

- Он принес деньги, - сообщил капитан.

Глаза Торчелли заблестели.

- Ну и ну! Хозяину понравится эта новость. Сегодня ночью он устраивает особый прием, так что я лично доставлю эти деньги ему в особняк. И я должен поторопиться. Время - деньги. Давайте их сюда!

Эгидио не собирался подчиняться, но двое охранников направили на него алебарды, и сенатор был вынужден передать сумки старику.

- Уф, - выдохнул он. - Они тяжелые. Рад от них избавиться!

- Заткнись, - повторил посланник Банкира и повернулся к охранникам. - Не отпускайте его, пока я не вернусь.