— Держи, — Максим передает мне в руки какие-то документы, банковскую карточку и авиабилет.

— Это что? — спрашиваю я, недоумевая.

— Твоя свобода, — отвечает, отводя взгляд в сторону.

— В смысле? — глотаю истерический смешок. Он же шутит, да?

Максим обнимает меня за талию, прижимая к своей груди. Я ошарашенно смотрю перед собой, не смея прикоснуться к мужчине. Ступор сковал всё тело. Кажется, я начинаю сходить с ума.

— Улетай до конца лета. Может больше. Затем возвращайся и живи своей жизнью, как ты и хотела. У тебя в руках документы и деньги. На карточке триста тысяч долларов. Тебе должно хватить, чтобы заново начать жить, — шепчет низкий голос.

Карина

— Ты бросаешь меня, Макс? — заглядываю в зелёную глубину глаз и еле дышу, боясь услышать "Да".

— Опоздаешь на регистрацию, — он не смотрит на меня, но и не разжимает кольца рук, продолжая удерживать за талию.

— Почему? Максим, почему?

Голос предательски дрожит и подгибаются колени. Сердце пропускает удар за ударом, убивая все мои надежды на счастливый конец. Значит, вот какой хэппи-энд приготовил Максим? Отпустить меня в свободное плавание, приплатив кучу денег? Да разве мне это нужно? Почему не спросит: хочу ли я, чтобы меня отпускали?

— Ты молчишь. Почему? — я тянусь к его волевому подбородку, чтобы Макс наконец-то посмотрел на меня. Посмотрел прямо в глаза и сказал, почему так поступает.

— Карина, не драматизируй. Так нужно. Просто улетай. Хоть раз в жизни сделай так, как я прошу, — его голос странно хрипит.

— Просто улетай. А что потом? Вернуться и жить дальше, без тебя?

— Ну ты же просила отпустить тебя в обычную мирную жизнь.

— Когда это было, Максим? — срываюсь на крик. — За что ты так со мной, чёрт побери.

— Успокойся, — он встряхивает меня за плечи, а затем стирает подушкой большого пальца капли слёз, которые просто текут из моих глаз против воли. — Мы разные с тобой, понимаешь? И мир у нас разный. Я привык к такой жизни, а ты? Ты ведь другая. Обычная девочка из обычной семьи. Тебя могут убить, принцесса. Понимаешь? Убить!

— Нет, — отрицательно машу головой, не соглашаясь до последнего. — Ты сможешь меня защитить. Раньше всегда защищал.

— Я не знаю, с кем имею дело сейчас, а вот он — знает обо мне всё. И о тебе знает. Поэтому, пожалуйста, улетай.

— Вместе. Давай улетим вместе, — я цепляюсь за ворот его футболки и тянусь к губам, покрывая их мимолётными прикосновениями. — Я не смогу без тебя, Максим. Я очень-очень люблю тебя.

— Карина! Хватит, — он разжимает объятия, отталкивая от себя моё трепещущее тело.

Я пытаюсь быть сильной. Пытаюсь взять себя в руки, но чёрт… Это немыслимо больно, это нокдаун, контрольный выстрел на поражение. Мне всё равно, что могут убить, ведь я и так умру, если он бросит меня.

Макс провожает меня до самой регистрации. Убедившись, что я действительно улетаю, он крепко обнимает меня и целует в щеку. Напоследок оборачивается и подмигивает, улыбаясь своей фирменной улыбочкой. Я гляжу вслед удаляющейся фигуре, не веря, что всё закончилось.

— Ваши документы, — какой-то мужской голос вырывает меня из сумбура, что творится в моей голове. — Девушка, вы меня не слышите? — Повторяет свой вопрос.

— Простите, — извиняюсь, протягивая руку с документами.

"Карина, что ты делаешь?!", — кричит, нет, просто вопит внутренний голос.

— Извините, я не лечу, — круто разворачиваюсь и бегу прочь от пропускного пункта.

Расталкиваю людей руками, пытаясь догнать Макса.

— Макс. Максим. Стой, — ору ему вслед, но он не слышит из-за громкого гула в аэропорту.

Он слишком быстро ходит, а мне навстречу попадаются слишком много людей. Макс отдаляется от меня всё больше и больше. Я не успеваю. Выбегаю на улицу и падаю на колени, зарываясь лицом в ладонях. Уехал. Не успела. Не догнала. Противные слёзы душат моё горло. Чужие люди останавливаются возле меня и предлагают помощь. Кто-то приносит бутылку с водой, кто-то усаживает на ближайшую лавочку, а дальше — пустота… Я перехожу грань между реальностью и бредом. То ли это я сажусь в такси и называю адрес Наташки, то ли это лишь моя тень. Не важно. Уже ничего не имеет значения без него.

— Девочка, ну всё, всё. Хватит, — Наташка шепчет в сотый раз, но я не перестаю всхлипывать.

Зажимаю рот кулаком, кусая кожу до крови. Только не орать, не выть.

— Карина, ну правда. Хватит. Ты ревешь два часа без остановок. Разве так можно? Если не перестанешь, я сейчас же наберу Макса. Пусть приезжает и спасает твою нервную систему.

— Нет, — вздрагиваю, услышав его имя. — Не нужно Максима. Не набирай, — хватаю подругу за руку. — Пожалуйста, Наташка. Я ещё чуть-чуть поплачу и успокоюсь.

— Ах, Карина, — вздыхает подруга. — Что мне с тобой делать? Эта твоя ненормальная любовь просто разрывает мне сердце. Что у вас случилось, может всё-таки расскажешь?

Я долго не отвечаю, не желая говорить. Эту боль не хочется делить.

— Карина, что произошло? — Наташка не отстаёт. Трясет меня за плечи до тех пор, пока я не поднимаю на неё опухшие от слёз глаза.

— Мы расстались с Максимом, — выдыхаю с горечью и снова реву.

— Так. Всё понятно. Что на этот раз? Тот придурок прокурор, да?

— Нет, — отрицательно машу головой.

— А что? Снова Макс? Что он сделал, Карина? Если что, я задушу его собственными руками. Ишь как довёл мою девочку до истерики.

— Давай помолчим, пожалуйста, — робко протягиваю я.

Не хочу говорить о Максе. Не хочу вспоминать наш последний разговор.

— Ладно, сиди здесь, — Наташка выходит из комнаты на несколько минут, а затем возвращается с бутылкой и двумя бокалами. — Пей.

Я смотрю на янтарную жидкость, ощущая, как к горлу подкатывает противный ком:

— Что это?

— Чивас, — отвечает девушка, насильно суя в мою руку бокал. — Пей.

— Лучше была бы отрава.

— Извините, мышьяк не держим.

Выпиваю залпом противную жидкость. Крепкий алкоголь обжигает моё горло, заставляя скривиться. Открываю широко рот и делаю глубокие вдохи.

— Запей, — Наташка сует мне под нос стакан с колой. — Лучше?

— Нет.

— Повторим, — подруга снова наполняет бокал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не хочу.

— Пей, Карина, иначе наберу Максима.

— Не нужно Максима, — яро отрицаю, вскрикивая на его имени.

Лучше набраться в хлам, только не видеть его, не слышать, не знать…

— Вот и молодец, — Наташка гладит меня по спине, и я потихоньку успокаиваюсь, ощущая расслабляющее действие алкоголя.

Этим вечером я действительно напиваюсь, забыв обо всём. Сплю сном младенца, не вздрагивая, не просыпаясь.