– Самая подходящая работа, – мурлыкнул Теол. – Сдирать прекрасные перья, обнажая прыщавый ужас под ними.

– Вроде как случайно заглянуть тебе под одеяло?

– Ты жестокая женщина.

Она помолчала, уставившись на него. – Если допустить, что это простые прыщи…

– Еще жесточе. Заставляешь меня думать, что на самом деле я тебе интересен.

Джанат метнула взгляд на Багга: – Что за исцеление ты применил? Мой мир кажется… уменьшившимся. – Она потерла висок. – Мои мысли странствуют далеко – так далеко, как возможно – и там пропадают. Блаженное забвение. Я помню, что произошло, но ни капли эмоций по этому поводу.

– Джанат, по большей части это ваша собственная защита. Мир ещё… разрастется. Нужно время. Но не удивляюсь, что вы развиваете в себе привязанность к Теолу, видя в нем защитника…

– Постой, старик! Привязанность? К Теолу? К бывшему ученику? Это в любом смысле неприемлемо, отвратительно…

– А я думаю, обычное дело, – возразил Теол. – Я слышал много разных историй…

– Обычное для дураков, не различающих любовь и почитание – раздувающих свои ничтожные эго, следует добавить. Свойство мужчин. Женатых мужчин. Жалкое…

– Джанат, разве… нет, не важно. – Теол потирал руки, взирая на Багга. – Мамочки мои, суп пахнет восхитительно.

Вернулся Аблала Сани, толкнул плечом дверь. – Окопник мерзкий на вкус!

Трое долго смотрели на него.

Наконец Багг подал голос: – Видишь полые тыквы? Аблала, возьми одну и черпай суп с вуаерой.

– Я так ее съем, я голодный.

Теол сказал: – Как раз одна для тебя.

Великан помедлил, глядя на раздавленную тушку. – Ладно.

– Перья оставишь? – спросила Джанат.

– Ладно.

Теол помялся. – Аблала, ты не возражаешь, если мы будем ужинать наверху?

– Валяйте.

– После ужина, – продолжал Теол, пока полукровка усаживался скрестив ноги и отрывал ножку от курицы, – мы потолкуем обо всем, что тебя тревожит. Ладно, Аблала?

– Зачем толковать, – невнятно сказал Аблала, забивший рот перьями, кожей и мясом, – когда я вас проведу к нему.

– К кому?

– Чемпиону. Тоблакаю.

Теол поглядел в глаза Баггу – и обнаружил в них неприкрытое беспокойство.

– Мы прорвемся во двор, – продолжил Аблала.

– Гм. Хорошо.

– Постараемся, чтобы он нас не убил.

– Мне казалось, ты говорил – толковать не о чем?

– Точно. Не о чем.

Джанат налила тыкву супа. – Мы должны держаться за лестницу одной рукой? Думаешь, я первая полезу? Думаешь, я идиотка?

Теол поморщился, а затем просиял: – Есть выбор, Джанат. Или ты лезешь за нами, рискуя аппетитом, или мы лезем за тобой, вознося к небу восхищенными взорами.

– Как насчет третьего? – Она вышла на улицу.

От места, где сидел Аблала, донеслись жуткие хрустящие звуки.

Теол и Багг мигом последовали примеру Джанат.

Ормли, бывший Поборник Гильдии Крысоловов, сел напротив Ракет.

Она приветственно кивнула и вернулась к еде. – Я предложила бы тебе немного этих хрустящих свиных ушей, но, видишь ли, осталось мало – а они относятся к числу любимых моих блюд.

– Ты это нарочно, так?

– Мужчины вечно считают, будто красавицы озабочены сексом или, точнее, возможностью его осуществления в каждый данный момент. Но уверяю тебя: пища предлагает гораздо больше, нежели неуклюжие обжимания в кишащей блохами койке, все ваши беспорядочные дерганья, причиняющие боль при малейшем изменении позиции.

Испитое лицо Ормли скривилось: – Изменение позиции? А это что такое?

– Что-то подсказывает мне: совсем не легионами исчисляется число женщин, безутешно тоскующих о человеке по имени Ормли.

– Ничего не желаю знать. Слушай, у меня нервы шалят.

– А как я себя чувствую – об этом ты подумал? Вина не желаешь? Ох, я надеялась, что ты откажешься. Знаешь ли, скрываясь в погребальной камере, я пресытилась изысканными винами лучших урожаев. Тебе-то легко, ты вечно таишься в тени – а вот я, как новый командир организации повстанцев, должна прятаться там, принимая и отправляя гонцов целыми днями, ведя бесконечную канцелярскую работу…

– Какую такую канцелярскую?

– Ну, работу, убеждающую всех приспешников, что я очень занята. Чтобы они каждый миг не вбегали с делами.

– Но что такое ты пишешь, Ракет?

– Обрывки разговоров сверху. Акустика здесь отличная, хотя непостоянная как дитя. Иногда получается просто поэзия, если тщательно все совместить.

– Если это случайные отрывки, при чем тут поэзия? – Ормли все еще кривился.

– Ясно, что ты не интересуешься новейшими тенденциями.

– Только одной интересуюсь, Ракет. Она-то и тревожит. Опять Теол Беддикт.

– На редкость особенное совмещение, – ответила она, потянувшись за еще одним свиным ухом. – Идиотизм плюс гений. Его гений особенно хорош в создании идиотских ситуаций. Например, когда мы любились в последний раз…

– Ракет, прошу тебя! Разве ты не понимаешь, что происходит снаружи? Извини. Думаю, ты не знаешь. Тогда слушай. Он слишком успешен! Он действует слишком быстро! Патриоты озабочены чем-то ужасным, и можешь быть уверена – Совет Вольности поддерживает их всеми доступными ресурсами. На Нижнем Рынке начался натуральный обмен, потому что нет монеты.

– Да, в этом и весь план…

– Но мы не готовы!

– Ормли, Чешуйчатый Дом обрушился, да?

Он поглядел подозрительно, хмыкнул и отвел глаза. – Ладно. Мы знаем, что именно надвигается. Да, мы готовились к этому. Верно, всё верно. Хотя мы не приблизились к пониманию того, что стрясется, когда все случится, если вообще знаем, что может случиться и стрястись… Вот, совсем меня запутала. Когда дело заходит о Теоле, ты теряешь всякую объективность.

– Неужто? Держишь меня за дуру?

– Да. Любовь, похоть, что бы там ни было – ты не можешь мыслить ясно, когда речь идет о нашем безумце.

– Это ты не мыслишь ясно. Теол – не тайна. Теол прост – нет, не то чтобы простак… хотя и это тоже. По любому я уже сказала. Он прост. Истинная тайна перед нами, Ормли – это его так называемый лакей.

– Багг?

– Багг.

– Он же просто подставное лицо…

– Ты уверен, что не наоборот? Куда девается монета, которую они собрали? Закопана на заднем дворе? У них вообще нет заднего двора. Ормли, мы говорим уже о тоннах. – Она обвела рукой склеп: – Можно двадцать раз кряду заполнить эту крипту. Да, под городом есть и другие крипты. Мы знаем все. Я послала разведчиков в каждую – они пусты, пыль на полу не тревожили сотни лет. Мы послали крыс во все трещины, щели и лазы. Ничего. – Она сплела пальцы. – Пропало. В воздухе растворилось. И не только в нашем городе.

– Ну, может, Теол отыскал тайник, которого мы еще не заметили. Что-то одновременно умное и идиотское, как ты и сказала.

– Я подумаю, Ормли. Но лучше верь, когда я говорю: деньги просто пропали.

Лицо Ормли внезапно прояснилось. Он налил себе еще вина. – Я уже все понял. Утопили в реке. Просто. Быстро.

– Но ведь Теол уверяет, что монету легко вернуть, чтобы наводнить рынок, когда финансисты Совета впадут в панику и начнут чеканить деньги свыше обычных квот. А даже обычные квоты для них разорительны, потому что нет возврата старой монеты. Прошлую стабильность не вернешь. Я слышала, даже имперская Сокровищница опустела. Теол сказал, что сможет вывалить всё на улицы в любой нужный момент.

– Может, врет.

– Может, и не врет.

– Может, мне достанется последнее свиное ухо?

– Можешь не мечтать.

– Отлично. У нас еще проблема. Нарастают трения между Эдур, истопатами и армией шпиков и головорезов канцлера. Пролилась кровь.

– Не удивлена. Это должно было случиться. Полагаю, что финансовая напряженность имеет к этому отношение.

– Разве что косвенно, – возразил Ормли. – Нет, я думаю, это личные конфликты.

– Можно извлечь пользу?

– Ага. Наконец мы обсудим что-то актуальное и придем к какому-то решению.