Он остался на холодном полу, в окружении тьмы. Думая. Но даже мысли не приходят свободно, даже они имеют цену.
«Клянусь Бездной! Похоже, я совершил ошибку. Теперь придется жить с ней.
И строить планы».
Геделанак шагнул, прикрывшись круглым щитом. Мощная рука ухватила его пониже плеча, сжала – еще миг, и он пролетел через весь двор, тяжело шлепнувшись о землю, перевернувшись. Он катился, пока не ударился о стену.
Воин – мекрос застонал, потряс головой, отпустил короткую рукоять двулезвийной секиры. Поднял руки к шлему и стянул его. – Нечестно, – сказал он, моргая, сверкнув глазами на Карсу Орлонга. – Император так не сделал бы.
– Тем хуже для него, – прогудел в ответ Тоблакай.
– Похоже, ты порвал мне руку.
Семар Дев заговорила из тени, где сидела на стуле: – Тогда поспеши найти целителя, Геделанак.
– Кто еще дерзнет вызвать меня? – спросил Карса, опираясь на меч и оглядывая полудюжину воинов. Глаза всех обратились к женщине в маске – она стояла недвижно, словно забытая, источенная солнцем и ветрами статуя в каких-то развалинах. Казалось, она осталась равнодушной ко всеобщему вниманию. Два меча таились в ножнах.
– Трусы, – фыркнул Карса.
– Погоди, – скривив покрытое шрамами лицо, сказал некто по имени Пудинг. – Все не так, клятый бычара. Твой стиль драки… Нет смысла изучать его, потому что Император не будет так драться. Не сможет. У него нет нужной силы и размаха рук. К тому же он цивилизован – а ты дерешься как зверь, Карса. Ты мог бы повалить ублюдка наземь – но не успеешь. Я его первый повалю. – Он взвесил в руке короткое копье. – Сначала продырявлю – и поглядим, сможет ли он драться, когда в груди торчит деревяшка. Я пробью его с шести шагов, понял? Потом подберусь и покрошу в куски саблей.
Семар Дев больше не слушала: хвастливые речи Пудинга успели надоесть. Она не сводила взора с женщины, которую воин – мекрос назвал сегуле. Слово времен Первой Империи. Щит. Странное название для народа. Может, это остатки клана времен имперской колонизации Дессимбелакиса. Часть армии, поселенной на некоем милом острове в награду за великую победу – у всех его армий были прозвища, и «Щит» – имя довольно обычное для военных частей Первой Империи. А вот маска – чрезмерное преувеличение. Геделанк упоминал, что их носят все сегуле, что знаки и царапины на эмали означают ранги. Но надписи совсем не похожи на алфавит Первой Империи. Любопытно. Как жаль, что она вечно молчит.
Прижав к груди левую руку, Геделанк с трудом встал, держась за стену, и побрел на поиски лекаря.
Во дворце что-то происходило, и отзвуки потрясений доходили даже до обиталища бросивших Вызов. Возможно, утвержден Список, определяющий порядок сражений. Слух порадовал собравшихся здесь придурковатых воителей – но ответом Карсы стала лишь кислая ухмылка. Семар Дев готова была с ним согласиться – она не верила в точность слухов. Нет, произошло что-то иное, какая – то неразбериха. Фракции дерутся словно дворняги на пиру, хотя будь у псов мозги – все остались бы сытыми. Но разве не всегда так? Каждому нужно больше и еще больше…
Тут она ощутила еще что-то – содрогание пластов, костей, слоями зарытых под здешним королевством. Под здешним, как и под любым другим. Боги подлые… Ведьма поняла, что уже успела вскочить. Заморгала. Увидела, как стоявший на середине двора Карса обратился к ней лицом и по-звериному сверкнул глазами. Зубы Тоблакая были оскалены.
С трудом оторвав взор от ужасного воителя, ведьма торопливо ушла под колоннаду, в коридор, по сторонам которого расположены кельи поборников. Прошла все двери, достигнув своей скромной комнатки.
Захлопывая двери, она уже бормотала слова ритуала захвата. Там, снаружи, что-то стряслось – пролилась, зашипев как кислота, кровь. Наводящие ужас события, нечто за пределами вероятного, поток новой силы…
Сердце застучало в груди. Из пола комнаты восставало привидение. Оно словно растолкало ее чары.
Ведьма вытащила нож.
«Проклятый дух. Точнее, дух проклятого мага».
Сверкающие, но едва заметные глаза уставились на нее. – Ведьма, – прошептал призрак, – не сопротивляйся. Прошу.
– Тебя не приглашали, – возразила она. – Почему бы мне…
– Мне нужна твоя помощь.
– Похоже, ты пришел слишком поздно.
– Я Цеда Куру Кан.
Семар нахмурила лоб, потом кивнула: – Слышала твое имя. Ты пал при эдурском завоевании.
– Пал? Такое заключение нужно обдумать. Увы, нет времени. Ты должна кое-кого исцелить. Прошу. Я проведу тебя к ней.
– К кому?
– К летерийке. Ее зовут Пернатая Ведьма…
Семра Дев неразборчиво зашипела. – Ты выбрал не ту особу, Цеда Куру Кан. Исцелять эту блондинистую риназану? Если она умирает – я буду счастлива помочь. Эта женщина порочит имя всех ведьм.
По незримой, опутавшей мир сети прошло еще одно содрогание.
Она увидела, как призрак Цеды вздрогнул, увидела внезапно возникший в глазах ужас.
И тут Семар Дев плюнула на лезвие ножа, метнулась вперед, проведя оружием через призрака.
Вопль Куру Кана быстро прервался: лезвие захватило духа, втягивая в себя, порабощая. Рукоять в ладони вдруг стала холодной как лед. Над острием поднялся дымок.
Она быстро добавила несколько тихих слов, укрепляющих ритуал.
И побрела спиной назад, пока не наткнулась на кровать. Ведьма упала, содрогаясь от последствий захвата. Взгляд опустился к ножу в руке. – О боги, – пробормотала она, – еще один.
Миг спустя распахнулась дверь. Карса Орлонг поднырнул под низкую для него раму.
Семар Дев выругалась и сказала: – Всегда будешь так?
– В комнате воняет, ведьма.
– Ты прошел через мои чары, словно через паутинки. Тоблакай, для такого требуется треклятый бог – а ты уж явно не бог. Готова поклясться костями каждого бедняги и дурака, которых ты убил.
– Мне плевать на твои дурацкие чары, – отвечал воин – великан, прислоняя меч к стене. Один шаг вынес его на середину комнаты. – Я знаю, что так пахнет. Духи, призраки. Это запах забывчивости.
– Забывчивости?
– Иногда мертвые забывают, что они умерли.
– Подобно твоим друзьям в каменном мече?
Его глаза стали холодными как пепел. – Они обхитрили смерть, Семар Дев. Таков был мой дар. Ответный дар – в том, что они отвернулись от покоя, от забвения. Они живут, потому что живет меч.
– Да, садок внутри оружия. Не воображай, что это уникальный случай.
Он оскалился. – Нет. Ведь у тебя есть нож.
Ведьма вздрогнула. – Едва ли в этом лезвии садок, Карса Орлонг. Просто слои железа. Свернутые особо хитрым образом…
– Чтобы сделать тюрьму. Вы, цивилизованные люди, так стараетесь исказить смыслы слов. Может, потому, что слов у вас слишком много, ни используются слишком часто и без должной причины. – Он огляделся. – Итак, ты пленила духа. Не похоже на тебя.
– Не могу возражать, – отвечала она, – ибо с некоторых пор не знаю, какова я. На кого я похожа.
– Ты однажды сказала, что не подчиняешь, не заклинаешь, а заключаешь сделки.
– Ах, ты об этом. Ну да. Если есть выбор. Кажется, что пребывание в одной компании с тобой, Тоблакай, раздавило всякую привилегию выбора.
– Ты стыдишь меня за собственную жадность?
– Это не жадность. Скорее всепоглощающая нужда в силе.
– Чтобы противостоять мне?
– Тебе? Нет, я так не думаю. Скорее, чтобы оставаться в живых. Ты опасен, Карса Орлонг. Твоя воля, твоя мощь, твоя… неуважительность. Ты представляешь собой привлекательное и устрашающее доказательство, будто путем сознательного игнорирования правил и законов природы можно избавиться от их влияния. Представь себе: само твое существования является доказательством этого тезиса… и я не могу смириться, ибо тезис отрицает опыт всей моей жизни.
– Слишком много слов. Снова, Семар Дев. Скажи проще.
– Чудесно, – фыркнула она. – Все в тебе меня пугает.
