(Дитерихс сдержанее: «Не думаю, что Распутин получал от немцев деньги.» Их, оказывается, получало окружение старца).

«Итак, шпионаж, который погубил Россию, происходил очень просто, – откомментировал пассаж Борис Бруцкус. – Распутин ездил во дворец, выведывал у царя и царицы тайные военные планы и возвращался к себе домой, где его уже ждали люди с еврейскими физиономиями. Эти же люди посещали его перед выездом во дворец, чтобы инструктировать насчет того, что именно требуется выведать у царя и царицы. Приезжали эти физиономии к Распутину с расчетом застать у него князя Юсупова. Подпоив вернувшегося из Царского Села Распутина, еврейские физиономии вынимали записные книжечки и записывали в них результаты расспросов. А потом, вежливо откланявшись наблюдавшему за ними князю Юсупову, сообщали раскрытые тайны Людендорфу. А когда они уезжали, князь Юсупов спрашивал Распутина: кто такие эти еврейские физиономии – и Распутин, лукаво улыбаясь, отвечал: это наши люди, они сносятся со Швецией, они немецкие шпионы, а мы для конспирации зовем их «зелеными».

Можно лгать за князя Юсупова, за графа Сумарокова и за господина Эльстона, – продолжает он, – но как может следователь заносить эту бездарную клевету в официальные акты, не пытаясь ни словом, ни вопросом удостовериться в качестве показания? Ну как следователю не спросить, например, чем объясняется, что шпионаж, за который полагается виселица, проводился открыто, в присутствии постороннего лица? Как не выразить недоумение, что шпионы, несомненно знавшие, кто лицо, постоянно присутствовавшее при их опасной работе, упорно творили свое преступление у него на глазах – у князя, женатого на родственнице царя, у сына того Юсупова, который в патриотическом рвении устроил погром немцев в Москве? Кто не удивится, что умный Распутин, будто бы глава шпионов в России, на вопрос Юсупова отвечает признанием, что сеть агентов раскинута широко, центр организации находится в Швеции и псевдоним ее – зеленые?»

Не оставил Бруцкус без ответа и осторожные попытки следователя и Дитерихса «оправдать» Распутина, обвиняя в измене лишь его еврейское окружение. Цитирую Соколова: «Самым близким человеком к русскому мужику Распутину, почти неграмотному, может идолопоклоннически, но все же православному, был Иван Федорович Манасевич-Мануйлов, лютеранин еврейского происхождения. Другим близким к Распутину человеком был банкир Дмитрий Рубинштейн, еврей… В 1916 году против него было возбуждено уголовное преследование за измену его России в пользу Германии, выразившееся в том, что он как директор страхового общества «Якорь», в коем правительство страховало военные заказы, сообщал немцам секретные сведения о движении наших военных транспортов, благодаря чему немцы топили их, и что как директор Русско-Французского банка… тормозил производство боевого снаряжения. Третьим близким к Распутину лицом был его личный секретарь Арон Симанович, еврей. Богатый человек, имевший свое торговое дело и квартиру, Симанович все время пребывал на квартире Распутина. Он был там свой человек».

Бруцкус так комментирует обвинения против «распутинских евреев»:

«Симанович пригодился Соколову только потому, что он еврей. В том обстоятельстве, что он проводил время на квартире Распутина, нет признака не только измены, но даже проступка, тем более, что служба личного секретаря обязывает к постоянному общению с хозяином. И кроме этой шутки ни звука не произносит Соколов против Симановича.

Но по отношению к Рубинштейну и Манасевичу, – переходит он к следующим обвиняемым, – Соколов не постеснялся использовать чисто преступные приемы.

Манасевич-Мануйлов был действительно по крови евреем, но родился христианином и всю жизнь прослужил в учреждениях не только антисемитских, но определенно погромных. С юных лет он успешно служил в Департаменте полиции и охранках разных видов и одновременно работал в качестве постоянного и видного сотрудника под давно раскрытым псевдонимом «Маска» в «Новом времени», газете, которая ежедневно травила евреев, обвиняла евреев в ритуальных убийствах и подстрекала к погромам. Подбросить такого «еврея», как Манасевич, еврейскому народу – на такой подвиг требуется так же много наглости, как мало совести.

Но гадость Соколова осложняется тем, что, как ни подл был Манасевич-Мануйлов, – в измене и шпионаже его никто никогда не думал обвинять. Наоборот, он обвинял в этом других – и особенно евреев, потому что был агентом-наводчиком знаменитой комиссии генерала Батюшина, ведавшей делами о шпионаже (помните одного из организаторов мясоедовского процесса, получившего за него генеральский чин? – М. X.) Батюшинская комиссия навела грозу на всю страну, отправила на виселицы и в Сибирь тысячи людей, но когда ее члены были сами преданы суду, оказалось, что ни одного действительного шпиона… эта комиссия не обнаружила, а занималась чисто коммерческими делами.

Коммерция генерала Батюшина и его ближайших помощников состояла в том, что они арестовывали богатых людей и предъявляли им обвинение в шпионаже, а потом через посредников вступали в торг с родственниками арестованных о выкупе. Так были арестованы крупнейшие киевские сахарозаводчики: Бабушкин, Гепнер, Добрый и др., а также некоторые банковские деятели, в том числе Рубинштейн.

Роль Манасевича сводилась к тому, что он наводил комиссию Батюшина на лиц, которых стоило по финансовым соображениям арестовать и сам же являлся ходатаем за них, уславливаясь с родными о сумме вознаграждения за освобождение.

Манасевич лично участвовал в аресте Д. Л. Рубинштейна… и тем не менее Соколов сводит этих двух людей, палача и жертву, как соучастников одного еврейского преступления – выведывания военных секретов у Распутина. Не надо быть юристом, а просто человеком среднего ума, чтобы понять вздорность обвинений в потоплении военных судов через сведения страхового общества «Якорь» – что за невероятная глупость! Или саботаж производства вооружения «как директора Русско-Французского банка»! Члены комиссии, вероятно, немало забавлялись, доказывая Рубинштейну, что комиссия Батюшина все может – может посадить и даже повесить на основании подобного вздора.

Такому могущественному учреждению полагалась, разумеется, величайшая взятка…

Эти монархисты, – завершает он монолог трубным раскатом, – эти адепты святой патриотической идеи, не задумываясь, тащат по грязи репутации носителей короны. Надо доказать «еврейскую измену» – и погромные Юсуповы облыжно заставляют Царя и Царицу докладывать Распутину о военных тайнах. А ритуальные следователи Соколовы пристраивают к этой княжеской лжи самодельный грязный хвост!»

Бруцкус обличил в архивной рукописи убийц Распутина («это украшение книги биографий ужаснейших преступников нашего времени»), но как раз публицистический пыл его меня насторожил. Может быть, темпераментная позиция ученого объясняется национальными пристрастиями, скажем, его желанием обелить евреев? По-человечески защита им земляков понятна и заслуживает сочувствия, но в западном мире, где я живу, задачей адвоката является охрана интересов подзащитного, а вовсе не выявление истины. У меня же как историка, а не адвоката евреев, должность и задача принципиально иные.

…Я вырос и был воспитан в стране, где антираспутинский (как и антимясоедовский) миф считался живым до самых последних лет. Уже в 80-х годах был издан роман самого популярного исторического прозаика страны Валентина Пикуля, где Распутин изображался марионеткой в руках Симановича, Рубинштейна и некоего «Мануса, которого французская контрразведка считала крупным шпионом Германии». Царь с царицей, по версии романа, «миллиардеры, жившие задарма на всем готовом… выедали казну, как крысы, забравшиеся в головку сыра», но были они скупыми, денег давали мало, это заприметил «международный сионизм», и – «биржевые тузы щедро финансировали Распутина.»

(Чтобы покончить с возникшим по дороге сюжетом о царской скупости – в следственном деле сохранился протокол обыска в доме одного из грабителей вещей покойной семьи: