Кейт продолжала качать головой.

– Нет, я почти уверена, что это не Казанова, Алекс. Их, видимо, двое. Два шизика.

Карие глаза напряженно вглядывались мне в лицо.

Итак, их двое. Конкурируют? Что же это за игра у них такая на разных побережьях?

Пока сидишь на стреме, только и дел, что языком почесать. Это было мне хорошо знакомо. У нас с Сэмпсоном в Вашингтоне даже поговорка была по этому поводу: «Им убивать – нам выжидать».

– Сколько он может зарабатывать врачебной практикой в Беверли-Хиллз, если дела идут хорошо? Хотя бы приблизительно, – спросил я Кейт. Мы по-прежнему следили за частной стоянкой доктора у Седарс-Синай. Делать было нечего. Знай себе разглядывай новенькую с иголочки «БМВ» Рудольфа и трепись как бывало со старым приятелем у входа в вашингтонское полицейское управление.

– Думаю, он берет по полторы-две сотни за визит. Значит, в год может выходить до пятисот – шестисот тысяч. И еще оплата за хирургические операции, Алекс. Но все это в том случае, если у него есть совесть. А мы-то знаем, что совести у него нет, так что он скорее всего берет больше.

Я недоверчиво покачал головой и потер ладонью подбородок.

– Надо будет снова частной практикой заняться. Ребенку новые башмаки нужны. Кейт улыбнулась.

– Скучаете по своим, да, Алекс? Все время о детях говорите. Деймон и Дженни. Бильярдный шар и подлиза.

Я улыбнулся в ответ. Кейт уже знала прозвища моих ребятишек.

– Да, конечно. Они мои малыши. Мои маленькие приятели.

Кейт рассмеялась. Хорошо, что мне удается ее развеселить. Я вспомнил ее грустные и забавные рассказы о сестрах, особенно о близняшке Кристин. Смех – лучшее лекарство.

Черный двухместный «БМВ» по-прежнему стоял на своем месте, ярко поблескивая дорогими боками в лучах калифорнийского солнца. «Слежка всю душу выматывает, – подумал я, – все равно в каком месте. Даже в солнечном Лос-Анджелесе».

С легкой руки Кайла Крейга у меня здесь, в Лос-Анджелесе, появилось много концов. Гораздо больше, чем их было на Юге. И Кейт он тоже дело нашел. Но все это наверняка не за здорово живешь. Старый прохвост Кайл хотел, чтобы я допросил Джентльмена, как только его поймают, и доложил ему результаты. Было у меня подозрение, что Казанову он хочет приберечь для себя.

– Вы вправду думаете, что эти двое конкурируют? – спросила Кейт после небольшой паузы.

– Психологически это, мне кажется, имеет смысл, – сказал я. – Они могут чувствовать потребность переплюнуть друг друга. Джентльмен своими дневниками как бы говорит: «Смотри, я лучше тебя. Более знаменитый». Но до конца я еще не понял. Вероятно, когда делишься своими подвигами, острых ощущений получаешь больше, чем когда скрываешь их. Им обоим явно нравится раззадоривать себя.

Кейт посмотрела мне прямо в глаза.

– Алекс, у вас не возникает мерзкого ощущения, когда вы все это обдумываете? Я улыбнулся.

– Именно поэтому и хочу скорее поймать обоих мерзавцев. Тогда это ощущение сразу пройдет.

Мы с Кейт оставались на своем посту до тех пор, пока Рудольф наконец не вышел из больницы. Было около двух часов пополудни. Он поехал прямо к себе в офис на Норт-Бедфорд, к западу от Родео-Драйв. Там он принимал больных. По большей части женщин. Доктор Рудольф занимался пластической хирургией. Его профессиональный долг состоял в том, чтобы «создавать» и «лепить». Женщины от него зависели. Они были его пациентками и… сами его выбирали.

Около семи вечера мы поехали вслед за Рудольфом домой. «Пятьсот – шестьсот тысяч в год, – думал я. – Больше, чем я мог бы заработать за десяток лет. Неужели эти деньги нужны ему для того, чтобы быть Джентльменом? А Казанова, интересно, тоже богат? И тоже врач? Именно благодаря этому они совершают свои „безукоризненные“ преступления?»

Вопросы, вопросы – они не давали мне покоя. Я достал из брючного кармана карточку. Уже начал составлять короткое досье на Казанову и Джентльмена. Добавлял или вычеркивал какие-то существенные детали к портрету каждого. Карточку эту все время с собой таскал.

КАЗАНОВА

Коллекционер

гарем

художник, создает разные маски… чтобы отобразить настроение или воплотиться в том или ином образе?

врач?

объясняется жертвам в «любви»

получает удовольствие от насилия

знает обо мне

конкурирует с Гэри Сонеджи?

конкурирует с Джентльменом?

ДЖЕНТЛЬМЕН

Дарит цветы – они некий сексуальный символ?

в крайней степени агрессивен и опасен

интересуется молодыми красивыми женщинами всех типов

очень собран и предусмотрителен

не изощряется в способах убийства

врач

хладнокровен и невозмутим, как убийца… мясник

жаждет признания и славы, вероятно, богат – номер в пентхаусе

окончил Королевскую медицинскую академию в 1986 году

родился и вырос в Северной Каролине

Пока мы с Кейт прохлаждались у гостиницы, я раздумывал о связи между Казановой и Рудольфом. В голову пришла мысль о психологической взаимосвязи, типичной для двойников или близнецов. Вот где может быть ключ. Именно это обстоятельство способно объяснить странные отношения между двумя чудовищами. Они вытекают из необходимости единения, которое часто возникает между двумя одинокими людьми. Стоит таким «близнецам» объединиться, как они тут же становятся единым целым, приобретают зависимость друг от друга и часто одержимы стремлением к такой зависимости. Иногда «близнецы» начинают яростно соперничать.

Их тяга друг к другу все равно что стремление к спариванию. Желание принадлежать одному гнезду, тайному клубу. Только двое и никаких паролей. Как отрицательное явление подобное «спаривание» выражается в соединении двух людей ради удовлетворения их индивидуальных потребностей, обоюдно нездоровых.

Я решил посоветоваться с Кейт. Они ведь с сестрой тоже близнецы.

– Очень часто в отношениях между близнецами кто-то верховодит, – сказал я. – А как было у вас с сестрой?

– В нашем с Кристин случае, вероятно, лидером была я, – ответила Кейт. – Я получала в школе хорошие отметки. В некоторых случаях вела себя активнее. В старших классах она даже прозвала меня Танком за мою пробивную способность. А иногда называла и похуже.

– Доминирующий близнец может взять на себя мужскую роль в структуре поведения, – объяснял я Кейт. Мы беседовали друг с другом, как профессионалы-врачи. – Хотя он вполне может быть не слишком искушен в искусстве общения.

– Как вы, наверное, догадываетесь, я кое-что читала о взаимоотношениях близнецов, – с улыбкой сообщила Кейт. – В этом случае возникает на удивление прочная структура, внутри которой взаимосвязанная пара может действовать самыми различными способами. Я верно рассуждаю?

– Верно, доктор Мактирнан. В случае с Джентльменом и Казановой каждый из них как бы имеет собственного телохранителя-пособника. Может быть, именно поэтому им так все удавалось. Безукоризненные преступления. Каждому из них обеспечена некая неотъемлемая, невероятно эффективная эмоциональная поддержка.

В голове колоколом прогудел вопрос: «Как и где они впервые встретились? В медицинской академии? Может быть, Казанова тоже там учился?» В этом был смысл. И потом эта мысль напомнила мне дело Леопольда-Лоуба в Чикаго. Двое мальчиков, очень умных и очень непростых, совершали запрещенные акты. Делились грешными мыслями и грязными тайнами, поскольку были одиноки и ни с кем больше не могли поделиться… Самое худшее, самое разрушительное проявление тяги родственных душ друг к другу.

Может быть, это начало разгадки? Так мне подумалось, Могут ли Казанова с Джентльменом быть духовными близнецами? Работают ли они и в самом деле вместе? Что же это у них за мерзкая игра на пару?

– Пошли окна перебьем, ворвемся и все загадки сразу разрешим, – сказала Кейт. Настроение у нее было такое же, как у меня. Мы оба были уже способны на все.