– Да, Кейт. И мне тоже.

Эту доску объявлений я заметил еще раньше, во время одной из прогулок в этих местах. Там было несколько сообщений о пропавших без вести в районе Чепел-Хилла. Пропавшие студенты. И все женщины. Меня приводило в ужас, что подобная эпидемия поразила местное общество и никто не в силах остановить ее. Ни у кого нет панацеи.

Вик Сакс как будто кого-то или чего-то ждал.

– С кем, черт побери, он собирается встретиться в Чепел-Хилле? – пробормотал я себе под нос.

– С Уиллом Рудольфом, – ответила Кейт, не задумавшись ни на секунду. – Своим старинным однокашником. Лучшим другом.

Мне, честно говоря, тоже приходило в голову, что Рудольф может объявиться в Северной Каролине. Стремление к себе подобному должно быть все равно что физическое влечение. В своей отрицательной форме оно основывается на взаимозависимости или тождественном поведении. Они оба похищали красивых женщин, затем издевались над ними или убивали. Это и есть их общая тайна? Или тут кроется что-то еще?

– Он очень похож на Казанову, каким он мог быть без маски, – сказала Кейт. Мы зашли в небольшую кондитерскую под названием «Школьники». – Кстати, почему он не прятал волосы? Почему только маска?

– А может быть, маска вовсе не прикрытие? В его воображаемом мире она может означать что-то иное, – предположил я. – Вполне возможно, что Казанова – его истинное «я». Маска, жертвоприношения, система символов – все это, вероятно, для него очень важно.

Сакс продолжал терпеливо ожидать у доски объявлений. Ожидать чего? У меня возникло ощущение, что тут какой-то подвох. Я внимательно рассматривал его в бинокль.

Лицо невозмутимое. Скорее даже безоблачно-спокойное. Прогулка вампира по парку. Мне пришло в голову: не принял ли он дозу наркотика? Уж ему-то наверняка известны всякие изысканные транквилизаторы.

За спиной у него, на доске, висели всяческие объявления.

«Пропала без вести – Кэролин Эйлин Де-вито».

«Пропала без вести – Робин Шверп». «Пропала без вести – Сьюзан Пайл». «Женщины поддерживают кандидатуру Джима Ханта на пост губернатора».

«Женщины за Лори Гарнье на пост вице-губернатора».

«Коварные Сирены» выступают в «Пещере».

И тогда меня осенила вполне правдоподобная догадка. Объявления! Казанова посылает нам страшное послание – любому, кто следит за ним, любому, кто отважился за ним следовать.

Я в сердцах стукнул ладонью по пыльному подоконнику маленькой кондитерской.

– Сукин сын играет в коварные игры! – Я почти кричал в переполненном кафе, из которого мы следили за Виком Саксом.

Пожилой хозяин посмотрел на меня подозрительно, как будто я был опасен.

Я и был опасен!

– Что стряслось? – Кейт прильнула ко мне, пытаясь разглядеть через плечо, что я такое увидел в окне.

– Доска у него за спиной. Он уже десять минут около нее стоит. Это его предупреждение тем, кто за ним следит. На оранжево-желтом объявлении написано все как есть.

Я протянул ей бинокль. Одно из объявлений на доске было больше и ярче всех остальных. Кейт прочла его вслух:

– «Женщины и дети голодают… а вы прогуливаетесь тут с карманами, набитыми мелочью. Немедленно пересмотрите свое поведение! Вы можете спасти их!»

– О Господи, Алекс, – взволнованно зашептала Кейт. – Если он не пойдет в этот дом, они умрут с голоду. А если за ним следят, он туда не пойдет. Вот что он хочет нам сказать! «Женщины и дети голодают… Немедленно пересмотрите свое поведение».

Мне хотелось взять Вика Сакса прямо на месте. Но я знал, что мы ничего не можем с ним сделать. У нас нет никаких прав на арест. Никаких оснований.

– Алекс, смотри. – В голосе Кейт зазвенела тревога. Она протянула мне бинокль.

К Саксу подошла женщина. Я, прищурившись, смотрел сквозь стекла бинокля. Полуденное солнце плясало яркими зайчиками на стеклянных и металлических поверхностях домов Фрэнклин-стрит.

Женщина была стройная и привлекательная, но гораздо старше тех, что он обычно похищал. На ней была черная шелковая блузка, узкие черные кожаные брюки, черные туфли. В руке она держала портфель, набитый книгами и бумагами.

– Она не совсем в его вкусе, – сказал я Кейт. – Ей уже под сорок.

– Я знаю ее. Знаю, кто это, Алекс, – прошептала Кейт.

Я взглянул на нее.

– Кто же, Кейт? Говори, ради всего святого.

– Преподаватель кафедры английского языка. Сюзанна Уэлсли. Некоторые студенты называют ее Потаскухой Сью. Даже анекдоты про нее рассказывают, вроде того, что она может бросить свое белье о стену и оно прилипнет.

– То же самое можно и о докторе Саксе сказать. – Про него ходили слухи, будто он все общежитие перетрахал. Уже долгие годы за ним такое водилось, все это знали, но никаких административных мер не принималось. Опять «безупречные» преступления?

Он и мисс Сюзанна Уэлсли поцеловались у объявления о голодных. Поцелуй что надо, «французский», как говорится. Это я углядел вполне отчетливо с помощью бинокля. И горячие объятия, невзирая на общественное мнение.

Я снова подумал об объявлении. Может быть, это совпадение? Но я уже давно не верил в совпадения. А вдруг Сюзанна Уэлсли тоже имеет отношение к «дому» Сакса? Могут быть и другие причастные к нему. Не исключено, что существует какая-нибудь сексуальная секта. Я о таких слышал. Даже в нашей великой столице они имелись и процветали.

Пара беспечно направилась по многолюдной Фрэнклин-стрит. Не торопясь. Никаких признаков беспокойства. Они шли в нашем направлении. Затем остановились у касс «Варсити-Тиэтр». Держатся за руки. Очаровательная пара.

– Будь все проклято. Он знает, что за ним следят, – сказал я. – Что же за игру он ведет?

– Она смотрит в нашу сторону. Может быть, тоже в курсе. Эй, Сьюзан, что ты затеяла, дьяволица?

Они купили билеты, как все нормальные люди, и вошли в кинотеатр. Афиша гласила: «Роберто Бенини в роли Джонни Стеккино – блестящая комедия». Трудно представить, чтобы в подобной ситуации Сакс мог смотреть итальянскую комедию. Неужели у Казановы стальные нервы? Вероятно, так оно и есть. Тем более если это входит в его планы.

– Может быть, афиша тоже послание? Что она может нам говорить, Алекс?

– Например, что все это для него «блестящая комедия». Вполне возможно, – сказал я.

– Ему не откажешь в чувстве юмора. За это я могу ручаться.

Он мог хохотать над собственными гнусными шутками.

Из соседнего кафе-мороженого «Бен и Джерри» я позвонил Кайлу Крейгу и рассказал об объявлении насчет голодающих детей и женщин. Он согласился, что это может быть обращением к нам. С Казановой все возможно.

Когда я вышел из кафе, Сакс и Сюзанна Уэлсли были еще в кино, хохотали, вероятно, до упаду над блестящими шутками итальянского актера Роберто Бенини. Или Сакс смеялся над нами? «Женщины и дети голодают».

В половине третьего Сакс и доктор Уэлсли вышли из кинотеатра «Варсити» и пошли обратно на угол улиц Фрэнклина и Колумба. Полквартала они прошли минут за десять. Там они завернули в вечно переполненное кафе «У Спэнки» и пообедали, хоть и с опозданием.

– Какая прелесть. Юные любовники, – прошипела сквозь зубы Кейт. – Будь он проклят. И она будь проклята тоже. И Спэнки пусть будет проклят за то, что кормит их и поит.

Они сидели в кафе у окна. Намеренно? Держались за руки и поцеловались несколько раз. Любовник Казанова? Свидание за обедом с коллегой? Ни то ни другое пока не укладывалось в наше представление о нем.

В половине четвертого они вышли из кафе и прошли те же полквартала обратно до доски объявлений. Там снова поцеловались, но на этот раз несколько холоднее, и наконец расстались. Сакс отправился домой в Хоуп-Вэлли. Вик Сакс совершенно очевидно играл с нами. В свою особую игру и для собственного удовольствия. В «кошки-крысы».