Мои хрустели.

Вдоль фасада росли подстриженные кусты самшита и азалии. У крыльца лежал на боку детский красный велосипед с серебристыми флажками-флюгерами на руле.

«Как мило, – думал я, – торопясь дальше, слишком мило».

Велосипед ребенка Казановы.

Респектабельный загородный дом Казановы.

Фальшивая, безупречно фальшивая жизнь Казановы. Безупречная маскировка. Наглое издевательство над всеми нами. Прямо в Дареме. Кукиш всему миру.

Я осторожно обогнул внутренний дворик, отделанный белой кафельной плиткой и огороженный таким же кирпичом, как тот, из которого построен дом и выложены дорожки. Мне бросились в глаза усики вьюнов, ползущие по краснокирпичным стенам. Может быть, он все-таки не совсем безупречен.

Я быстро пересек дворик и подошел к террасе. Обратного пути теперь нет. Во имя долга мне уже приходилось нарушать закон о неприкосновенности жилища. Это меня нисколько не оправдывало, но делало мою задачу проще.

Разбив небольшое окошко в двери, я проник внутрь. Ни звука. Я не думал, чтобы Вику Саксу взбрело в голову пользоваться сигнализацией. Едва ли ему хотелось, чтобы полиция Дарема являлась к нему в дом даже для расследования грабежа.

Первое, что я почувствовал, это устойчивый лимонный запах мебельной полироли. Респектабельность. Благообразие. Порядок. Все это – фасад, мастерски выполненная маска.

Я находился в берлоге монстра.

Внутри было все так же чисто и аккуратно, как снаружи. Может быть, даже еще того больше. Мило, очень мило, слишком мило.

Я нервничал, боялся, но это уже не имело никакого значения. Я привык жить с чувством страха и неуверенности. Медленно, настороженно я переходил из комнаты в комнату. Казалось, все было на своих местах – и это при двух малых детях. Странно, странно, очень странно.

Дом немного напоминал мне гостиничный номер Рудольфа в Лос-Анджелесе. Как будто на самом деле там никто не жил. Кто ты? Покажи мне свое истинное лицо, ты, ублюдок! Ведь этот дом не отражает его, не так ли? Видел ли тебя кто-нибудь без маски? Видел. Джентльмен видел.

Кухня как будто сошла с картинки журнала «Загородный дом». Антиквариат и другие красивые штучки почти во всех комнатах.

Небольшой кабинет сплошь завален лекциями и бумагами. «Как же так, – подумал я, – ведь этот человек должен быть невероятно дисциплинирован и аккуратен». Это противоречие я про себя отметил и отложил в памяти. Кто же он?

Я искал что-нибудь характерное, но не знал, куда направить свои поиски. Еще у входа я заметил массивную дубовую дверь, врезанную в фундамент. Она была не заперта и вела в котельную. Я вошел туда и внимательно осмотрел помещение. В противоположном конце котельной увидел еще одну дверь. Она походила на дверь в кладовку или другое хозяйственное помещение.

Дверь эта была закрыта на крючок, и я откинул его как можно осторожнее. Может быть, там есть еще комнаты? Какое-нибудь подземелье? Или дом ужасов? Туннель?

Я рывком распахнул деревянную дверь. Темнота – глаз выколи. Включил свет и вошел в комнату примерно двадцать пять на сорок футов. Сердце замерло. Колени подгибались, к горлу подступила тошнота.

В этой комнате не было женщин, никакого гарема, но она отражала болезненные фантазии Вика Сакса. Прямо в доме. Скрытая в тайнике. В фундаменте. Комната эта никоим образом не гармонировала с устройством всех остальных в доме. Он выстроил ее только для себя. Он ведь любил строить, создавать.

Убранством комната походила на библиотеку. Массивный дубовый стол, по обе стороны от него два мягких кресла, обитых красной кожей. Все четыре стены увешаны полками и забиты книгами и журналами с пола до потолка. Давление у меня, вероятно, подскочило пунктов на пятьдесят. Я пытался взять себя в руки, но не мог.

Это была коллекция эротических и порнографических изданий, самая невероятная, какую мне приходилось видеть или даже слышать. Книг было по меньшей мере тысяча. Передвигаясь от полки к полке, от стены к стене, я читал названия.

«Самые извращенные способы половых сношений всех рас мира» – сборник с иллюстрациями. Издано по заказу книжного общества «Эротика», Нью-Йорк.

«Насилие над Анастасией и Пирл».

«Антология гарема. Хрестоматия».

«Пока она не закричит».

«Девственная плева. Судебно-медицинское исследование по изнасилованию».

Я сосредоточился, пытаясь сообразить, что мне следует предпринять. Прежде всего избавиться от невероятного гула в ушах.

Мне хотелось каким-то образом дать знать Вику Саксу о моем пребывании, оповестить его, что мне известно о существовании этого маленького тайника непристойностей, что секретов у него больше нет. Я страстно желал, чтобы он испытал все те чувства, которые довелось пережить нам: потрясение, страх, нервное напряжение. Я хотел заставить доктора Вика Сакса страдать. Я даже не мог себе представить, что способен так истово ненавидеть.

На столе лежал рекламный проспект от поставщика эротической литературы и журналов: «Николас Дж. Соберхейген, 1115, бульвар Виктория, Стейтен-Айленд, Нью-Йорк. По предварительной договоренности». Я тут же сделал пометку. Николасу Соберхейгену мне тоже очень захотелось как следует насолить.

Сакс или кто-то другой отметил на страницах проспекта несколько книг. Я быстро перелистывал его, постоянно прислушиваясь, не подъезжает ли машина. Времени оставалось в обрез.

«Устав монастыря Святой Терезы». Не пропустить! Репринт уникального оригинального издания, выпущенного в 1880-х годах. Воспоминания непосредственных свидетелей и участников истязаний в женском монастыре в пригородах Мадрида, Испания.

«Жрица любви». Живо описанные приключения танцовщицы в Берлине, встречи с сексуальными маньяками. Для каждого истинного коллекционера!

«Освобождение». Первый перевод романа, основанного на реальных и вымышленных событиях жизни француза-убийцы Жилля де Ре.

Я осмотрел ряды деревянных полок непосредственно над столом. Сколько можно испытывать судьбу в этом доме? Саксу и его семейству пора возвращаться. Я остановился у полки над креслом.

У меня екнуло сердце, когда я увидел несколько книг, посвященных Казанове! Затаив дыхание, я читал названия.

«Воспоминания Казановы». «Казанова. 102 эротические гравюры». «Самые прекрасные ночи любви Казановы». Я подумал о двух малышах, Нейтане и Фей Энн, живущих в этом доме, и мне стало их жаль. Их папаша, доктор Вик Сакс, предается в этой комнате мерзким, развратным мечтам. Начитавшись книг из своей эротической коллекции, он планирует, какую из своих фантазий воплотить в жизнь. Я внезапно ощутил присутствие Сакса в этой комнате. Наконец-то я начинаю понимать, кто он такой.

Возможно ли, чтобы он держал женщин где-то поблизости? Там, где мы и не догадаемся искать? Не по этой ли причине никто до сих пор не смог обнаружить дом ужасов? Неужели он находится прямо в окрестностях такого респектабельного города, как Дарем?

Может быть, Наоми где-то рядом и ждет, чтобы ее спасли? Чем дольше она там остается, тем опаснее это для нее.

Я услышал наверху шум и замер, но больше никаких звуков не последовало. Может быть, какой-нибудь электрический прибор или ветер, а то и просто в башке у меня шумит.

Давно пора было выбираться из дома. Я бросился наверх, а оттуда прежней дорогой через внутренний дворик. Я собирался начертить крест на рекламном проспекте на столе у Сакса. Оставить свою метку. Но передумал. Он знал, кто я. Он наведался ко мне, как только я появился в Дареме. Но ведь и я теперь побывал в его логове!

В свой номер в гостинице я вернулся в начале первого ночи. Чувствовал себя совершенно опустошенным и отупевшим. Кровь толчками пульсировала во всех моих несчастных жилах.

Телефон зазвонил почти сразу, как я переступил порог. Отвратительный назойливый звонок, какие бывают только у гостиничных телефонов, принуждавший немедленно снять трубку.

– Кто еще, черт побери, – пробормотал я. К этому времени я уже совсем очумел. Готов был немедленно броситься в южную ночь и перерыть все вверх дном в поисках Наоми. Схватить доктора Вика Сакса за грудки и вытрясти из него всю правду. Чего бы это ни стоило.