И Кириан подумал, что пари всё-таки стоило бы заключить, только не с самим Адрианом, что бы не натворил глупостей. Потому что вкусы друга он прекрасно знал, и госпожа Шейс отвечала им от строгих туфелек на каблуках до стриженой макушки. А всё остальное поведение говорило только об одном: Адриан вспомнил вчерашнее, и ему за него стыдно, вот и рычит. Да и приглянулась она ему, но резкий характер всё портил. Кир готов был поклясться: догадайся госпожа судья улыбнуться и напомнить, что она слабая беззащитная женщина, по-человечески попросив пoмощи, и могла бы брать шерифа голыми руками, а так… Нашла коса на камень.

Но озвучивать эти выводы он, конечно, не собирался. Зачем, если гораздо интереснее наблюдать за происходящим со стороны?

Всё-таки заместитель шерифа с каждой минутой нравился мне всё больше, жаль, я так и не узнала, как его зовут. Не знаю, какой он следователь и насколько хороший человек, но психолог точно отменный. Во всяком случае, в коридор он меня выставил очень вовремя, потому что ещё немного и…

Τворец! Да когда же это закончится?! Я ведь даже в детстве плаксой не была, и сразу после сканирования мне совсем не хотелось реветь, хотя и было себя очень жаль. А тут… Наорала на человека, вывалила на него свои переживания, даром ему не нужные, ещё минута — и точно разрыдалась бы. Хороша бы я была! Тоже мне, судья. Видел бы меня в этот момент кто-то из коллег! Или, хуже того, врагов…

Представив последнее, я искренне ужаснулась. Пожалуй, зря я начала ругать Марга. Он хоть и жук, и подставил меня всерьёз, но… Всё-таки забраться в эту глушь было хорошей идеей. Здесь меня никто — теперь никто — не знает и поведение моё не вызовет вопросов. Подумаешь, какая-то нервная особа! Мало ли таких в мире…

В общем, к тому моменту, как Адриан Блак вышел из кабинета, я успела взять себя в руки и даже немного пожалеть, что отсюда не слышно, что происходит за дверью. То ли чары какие-то звукоизолировали, то ли просто дверь толстая, то ли мужчины говорили слишком тихо. Хотя последнее сомнительно: шериф так басит, что даже его шёпот должен был слышаться отлично.

— Возьмите. — Блак закрыл дверь и протянул мне какую-то большую чёрно-зелёную тряпку.

— Что это? — опешила я от такого поворота.

— Плащ.

— Спасибо, обойдусь. Мы едем?

Блак смерил меня странным немигающим взглядом, взмахнул своей тряпкой, то есть плащом, расправляя. Я запоздало попыталась отшатнуться, но мужчина оказался проворней, и мои плечи всё-таки накрыла тяжёлая, холодная ткань. От плаща пахло странно — сыро, слегка химически, горьковато-резко. Но, на удивление, неприятным запах не показался. Мужчина стянул края плаща у меня под шеей, набросил на голову огромный широкий капюшон.

— Что вы… — опомнилась я.

— Едем, — коротко уронил Блак, развернулся и зашагал к выходу. Пришлось почти бежать за ним, на ходу подбирая слишком длинные полы, волочившиеся по полу.

Наверное, раз уж начала показывать гордость, следовало бы стянуть плащ и попытаться вернуть его шерифу, но тут я придержала сoбственное недовольство. Гoрдость, конечно, иногда бесценное качество, но не когда она граничит с глупостью. А если я сниму плащ и начну совать его мужчине с требованием забрать обратно, то выглядеть это будет именно что глупо. Потому что, готова поклясться, одежду он назад не примет.

Снаружи погода и не думала налаживаться. Налетевший шквал обдал нас водoй, дёрнул полы плаща — но внутрь не забрался.

Признавать это тяжело и неприятно, но Блак был совершенно прав.

— Передайте мою благодарность вашему заместителю, — попросила я, догнав широко шагающего шерифа сразу за выходом.

— Что? — нахмурился мужчина. Ему непогода, похоже, не доставляла никаких неудобств. На форме, что ли, артефакт пришит?

— За плащ. Это ведь он передал?

Блак бросил на меня непонятный взгляд, помолчал пару секунд.

— Передам, — буркнул он.

Что это значит, я так и не поняла, а спросить — не решилась. Да и не успела бы, потому что мы дошли до уже знакомой по вчерашней поездке машины, возле и внутри которой скучали несколько полицейских.

— Госпожа Ракс? А что это вы с нами? — полюбопытствовал один из них, когда мы все разместились в салоне фургона. Завр — вспомнила я его фамилию.

— Опасается за свои вещи, — хмыкнул шериф, воспользовавшись моим замешательством — вот так с ходу объяснить, зачем я это делаю, не получилось.

— Ну это вы напрасно, — обиделся Завр. — У нас всё аккуратно и не ворует никто.

— Я и не думала об этом, — поспешила заверить его. Ссориться со всей местной полицией глупо, достаточно мне одного шерифа. — Просто… — я замялась, судорожно пытаясь подобрать достойное оправдание.

— В детектива захотелось поиграть? — засмеялся один из них, тоже смутно знакомый. — Как в ваших книжках?

Я была готoва искренне поблагодарить и даже расцеловать его за такую замечательную версию, которую безо всякого подтверждения с моей стороны охотно подхватили все трое, и даже знакомый по вчерашней поездке водитель поддержал смехом. Всяко лучше, чем признаваться, что сглупила и погорячилась. Τолько насторожённо глянула на шерифа, который мог легко опровергнуть сказанное или придумать какую-нибудь гадость в своей обычной манере.

Однако Блак помалкивал, задумчиво разглядывая меня с лёгкой усмешкой в уголках губ. Даже неожиданно. Правда, под таким его взглядом стало еще больше не по себе, чем даже вчера, когда шериф ругался. Потому что вчера он казался грубым и неотёсанным болваном, а сейчас…

Чистый и в свежей форме, он уже не походил на пьяницу, но стал казаться еще более звероватым. Такое бывает с очень темноволосыми мужчинами: даже гладко выбритая, кожа на лице выглядит сизоватой и придаёт откровенно разбойный вид. А уж вкупе с остальными чертами лица, слегка взъерошенными волосами и, конечно, цепким тяжёлым взглядом его наружность откровенно пугала. Взгляд особенно. Я как-то вдруг запоздалo вспомнила, что передо мной не увалень-здоровяк, грозный только физической силой, но очень опытный и, что уж там, талантливый некромант, а значит, точно не дурак.

Остаётся только надеяться, что он не станет мстить за несколько резких слов в свой адрес, сейчас-то вон не стал. Главное, забрать свои вещи и постараться больше с ним не сталкиваться.

С этой надежды мысли перескочили на другое. Железнодорожная платформа находилась вдалеке от города. Рассмотреть вчера в темноте я ничего, конечно, не могла, но в карту ради интереса заглядывала и не могла припомнить где-то поблизости какого-то жилья. Но тогда интересно, как вчера добирался домой шериф?

Перед глазами встал образ трусящего по улице косматого медведя, и я даже тряхнула головой, отгоняя яркую картинку. Нашла о чём думать! Остальные-то пассажиры как-то разъехались, вот и шерифа небось кто-то подвёз. Да и не может он быть медведем на самом деле, потому что некромант, а одновременно быть перевёртышем и владеть магией нашего лепестка невозможно.

Об этой особенности знает каждый ребёнок: магия двух разных лепесткoв не смешивается, да и перемещается она из лепестка в лепесток очень неохотно. Например, если двое приезжих заведут ребёнка, то он унаследует магию родителей через них, а вот дети смешанной крови почти всегда получают местную магию. У стихийных иногда случаются отклонения, когда в ребёнке проявляется магия другой стихии — например, у огненного демора вода или воздух, — но никогда две сразу.

Впрочем, надoлго этих мыслей не хватило. Под разговор о качестве детективной литературы, в который конечно втянули и меня, дорога прошла незаметно.

Мужчины в своём отношении к подобным книжкам разделились на три характерных группы.

Завр, который с самого начала показался мне очень добродушным и мягким человеком, невесть зачем попавшим в полицию, придерживался дипломатичной точки зрения, что каждый выбирает книги себе по душе, и если он никому этим не вредит — то какая разница, что читает?