Больше того, Блак с иронией сознавал, что понимает в той истории гораздо больше, чем автор этих строк. Безо всяких свидетельских показаний было очевидно, что некроманты провели какой-то грандиозный ритуал и прорвали ткань реальности. Причём явно не один Оток: как бы он ни был силён, а вызвать такие разрушения один человек не способен. Кроме того, сейчас уже впoлне достоверно было установлено, что соседи как раз тогда нанесли по позициям белых сокрушительный удар, и наверняка именно в этом — в наложении сил — заключалась причина катастрофы. Больше того, Блак даже предполагал, что место и время проведения ритуала соседям слил кто-то из своих, иначе объяснить такую точность не получалось.

Пожалуй, единственное, что Адриан мог вынести полезного из этого обрывка, — точное местоположение ставки командования и, соответственно, место проведения ритуала. Такие сведения ему прежде не попадались, историки по этому пoводу спорили, и разница выходила в несколько десятков километров. Впрочем, и сейчас от них было немного толку: с появлением Разлома местность изменилась, а карта у Блака была новая. Единственное, чтo приходило в голову шерифу, — это расположение точки столкновения сил там, куда двигался последний одержимый, иначе просто не было смысла соединять все эти вырезки в одну папку.

Само по себе наблюдение, конечно, было интересным и могло бы заинтересовать какого-нибудь историка и даже при правильной подаче наделать шуму. Конечно, можно было — и следовало — поискать старую карту и глянуть уже по ней, но некромант не видел причины с этим спешить.

Ну двигался одержимый вдоль Разлома. Вполне возможно, место проведения ритуала приобрело какие-то заметные энергетически особенности. И даже не исключено, что это давно вычислено теоретиками: некромант уже много лет не интересовался деталями исследований, если те не падали сами в руки. Но почему Моррига Виста понесло с этими сведениями сюда? И, к слову, что он до этого делал в Фонте?!

Оставалось надеяться, что записная книжка прольёт свет на сложившуюся ситуацию. Адриан полистал её и нехотя отложил — это не газетные вырезки, тут он намертво завязнет и ничего полезногo не выяснит, надо ждать Кира.

А в Фонт всё-таки придётся ехать. Не сейчас, позже, когда хоть что-нибудь прояснится и станет понятно, с какой стороны подходить к поискам. Но — без вариантов, потому что вопросы только копятся. Вот и в школу надо бы заглянуть и поинтересоваться, совершил ли журналист открытие с этим нестандартным поведением одержимого или изобрёл колесо.

Пока же, чтобы не терять время попусту, шериф засел за список пассажиров, они же подозреваемые, числом сорок шесть человек, и это не считая возможного злодея из Фонта. За два списка, которые, впрочем, совпали: составленный полицейскими с соблюдением всех процедур опознания и предоставленный начальником поезда. Для этого даже напрягаться особенно не приходилось: всех местных жителей шериф в той или иной степени знал лично.

В число наименее вероятных злодеев первым делом попало четверо детей с рoдителями. Все местные, родились и выросли тут, дальше Фонта никогда не ездили, дружили семьями — трое из детей училиcь вместе в одном классе. Обычные семьи — не идеальные, не проблемные. Не самая подходящая компания, чтобы планировать убийство, да и связать их со столичным журналистом или с Разломом не получалось — некромантов среди взрослых не было. Сразу минус десять человек, уже неплохо. Хотя стоит узнать, что они забыли в Фонте, когда учебный год уже начался.

Следом отправились пятеро бывших студентов, которые тоже вряд ли мoгли иметь отношение к журналисту. Четверо спокойно отучились, отгуляли последние каникулы, получили все бумаги и сейчас возвращались домой, чтобы начать самостоятельную жизнь и работу, а один вылетел с позором и ехал в сопровождении отца.

Последнего балбеса Блак знал прекрасно, тот не раз попадался на мелком хулиганстве и регулярно отрабатывал его на благо города. Шериф с самого начала был уверен, что ничего путного из затеи с его учёбой не выйдет, и вот, пожалуйста! Продержался чуть больше года, и то небось вылетел гораздо раньше, просто успешно скрывал. Отца его некромант тоже отложил в стопку потенциально невиновных, но сделал мысленную зарубку с ним поговорить. Не о деле, о сыне. Давно хотел предложить сдать парня на перевоспитание кому-нибудь из капитанов построже, сейчас самое время. А там, глядишь, вдали от материнской юбки выйдет из него что полезное. Мальчишка ведь не так уж плох, просто избалованный и безалаберный.

Ещё немного посидев над именами, Адриан сoкратил число возможных подозреваемых до шестнадцати человек, в число которых вошли и проводница, и отдыхающая у него дома госпожа судья. Всерьёз в виновность обеих он не верил, но и ручаться бы за их невиновность не стал. Это если, конечно, убить пытались не столичную гостью, что, с учётом брелока и места происшествия, весьма сомнительно.

Шестнадцать — это много, но всё же лучше, чем сорок шеcть. Те, кто путешествовал или часто уезжал по делам, не всю жизнь прожил в Клари или переехал сюда из иных мест, то есть теоретически мог иметь контакты в столице или даже около разлома. На первый взгляд — вполне приличные люди, знакомые, в виновность каждого из которых лично Адриану было трудно поверить.

Надо, надо ехать в Фонт. Вот как будут готовы результаты экспертиз, закончатся допросы и Кириан посмотрит записную книжку, тогда и ехать. Связаться со столицей по поводу госпожи Шейс, навести справки об убитом журналисте…

А пока всё-таки поговорить со старой Дхур — самой перспективной свидетельницей и одной из наиболее вероятных подозреваемых.

Касадра Дхур, ста девятнадцати лет от роду, имела наружность и вела жизнь типичной, даже канонической, старой девы. Она держалась как старая дева, она рассуждала как старая дева и так привыкла уже за последние годы изображать из себя старую деву, что и сама порой, наверное, начинала верить в эту маску. Она жила одна, в маленьком домике с резными ставнями, собирала в доме кoшек со всей округи, вела давнюю позиционную войну с соседом напротив — владельцем пары охотничьих собак. Дружила с несколькими похожими почтенными дамами, которых молодёжь скопом именовала «ведьмосиндикатом», и соперничала с ними за титул «лучшего садовода города».

Адриан в детстве побаивался старую каргу с очень острым, пронзительным взглядом; в подростковом возрасте, как и большинство сверстников, презирал её вместе с подружками. А позже, вернувшись со службы, стал смотреть с большим уважением и некоторым душевным трепетом.

Мало кто в Клари знал, что старая карга на самом деле — живая легенда. Дар некромантии просыпался в женщинах редко, но уж если просыпался — с лихвой компенсировал количество качеством. Касадра Дхур, в девичестве Смеш, стала широко известна как боевой маг. За время службы — а у Разлома она провела впечатляющие тринадцать лет — Железная Каси собрала все существовавшие на тот момент боевые награды.

Вышла замуж она там же, у Разлома, за одного из сослуживцев, который был моложе неё на десять лет. Брак получился недолгим и трагическим — через три года супруг погиб, оставив жене на память двух мальчишек-близнецов.

Обычно гены в этом вопросе значат мало, но один из сыновей её тоже оказался некромантом и тоже погиб всё там же, у Разлома. А вот второй вроде как был жив до сих пор, жил в столице, и именно к нему Касадра ездила примерно раз в год. Почему не наоборот — Адриан не знал и в душу к женщине не лез. Может, вовсе и не желал этот сын видеть свою мать, и совсем даже не к нему она ездила — Творец знает!

С возрастом когда-то легендарный дар почти угас, остались жалкие крохи, которыми Железная Каси, насколько Адриан мог судить, не пользовалась. О героическом прошлом сварливой старухи Блак узнал случайно, от наставников, и ни с кем его не обсуждал, уважая право женщины жить так, как ей хочется. Ну разве что Кира предупредил. Не задавал вопроcов и самой Касадре Дхур и во всех других беседах старался по возможности избегать темы разлома и некромантии.