Harry

Днем ранее

Я торчу здесь уже почти час. Мне задолбало мокнуть под дождем, но я знаю, Луи приедет. Мне до сих пор не верится, что он так поступил со мной. Блядский француз думал обхитрить меня…

Они приехали спустя полтора часа. Я мялся за углом соседнего здания, давно настроив камеру. Зейн отговаривал меня от таких громких разборок, но хрена с два я повелся на его уговоры. Хватит того, что Томлинсон перенял бразды правления у законного владельца компанией, то есть у меня. И вполне достаточно, что Луи стрелял…

Черт, он выстрелил. Я не хотел верить в это. Не мог поверить и в то, чего наговорила Дженни. В тот день я разбил телевизор в доме матери. Она молчала, глядя на меня. Понимала, и я понимал, что мне придется платить чем-то за свое будущее воскрешение из мертвых. Но, к счастью, единственный, кто меня не подвел и не предал, это Малик. Я все еще злился на него из-за сраной бабочки на теле моей… Да, черт вас дери, она моя. Как бы там ни было, я прослушал то, что она записала на мой диктофон. Что я сделал? Само собой, разбил и телефон. Я не умею иначе. Мне в ярости нужно кого-то избить. Или хотя бы что-то.

Я не знал, как более эффектно появиться в жизни Дженни. Она столько раз говорила со мной на улице. Я трижды шел прямо за ней в сторону офиса. Она шагала от остановки, и это короткое расстояние давало мне шанс вдохнуть ее запах. После я скрывался за углом, наблюдая, как она, виляя бедрами в своей узкой юбке, входила в здание бизнес-центра. Кайф обломался, когда Зейн сказал, что отдает ей мою тачку. Я снова купил такую же. Хотел напугать ее. Зачем?

И еще… Черт… Я знаю, что вынудило меня во второй раз осознать, что мое сердце рвется на части: Дженни, которая в ту ночь, в ночь моего убийства, сидящая на несуществующей могиле Малика; Дженни, которая плакала так, что меня просто сгибало пополам от страха за нее. Я боялся в тот момент, что она все же бросится с моста. Но нет, Джен пообещала принять мой уход. Я же говорил, она сильная. Она моя и очень сильная, поэтому моя.

Я расскажу обо всем в позднем выпуске программы. А завтра Зейн встретит меня в офисе. Пусть все пошумят из-за нового владельца. Пусть поймут, что грядут перемены. Отцу и Луи конец. Обещаю.

Томлинсон. У меня горько из-за него во рту, я так дорожил им. Ненавидел его ревность и выходки, но ни разу не предал этого ублюдка. Как он мог так поступить? Он убил мою Джемму. Этого я никогда не смогу ему простить…

Камера четко записала все, о чем шла речь между тремя мужчинами, стоящими под фонарем возле своих дорогих пафосных тачек. Так же, как и выстрел, который прогремел из оружия Луиса. Он пустил пулю в очередного неугодного парня. Однако приказ был отдан моим отцом. Все так четко и слажено. Но хорошо, что на видео непонятно, убит ли тот человек. Он не убит — ранен, его припугнули. Однако я собираюсь играть по тем же правилам, что и Томлинсон. Он использовал Дженни, он сказал ей то, чего не было. Она ведь не собиралась стрелять в меня. Я знал, насколько дорог ей, но она была страшно обозлена и напугана. Я простил ей в этот момент все, что было до. Я простил ей даже эту чертову любовь к Малику. А после простил и любовь ко мне. Она не должна была, но сама призналась.

И да, все эти невыносимые восемь месяцев я жил, держа в голове ее слова: «Я люблю тебя, Гарри. Мне жаль…». То, что ей было жаль, меня нервировало. Нервировало потому, что делало больно в груди. Но я терпеливо сносил все, что меня точило.

Я постригся. Она просила об этом. Теперь я другой. Но кто для нее? Кем буду, когда вернусь? Ведь я уже вернулся. Что она сделает, когда я пройду в кабинет, в свой кабинет? Как поступит, когда увидит меня? Узнает? Наверняка нет. В ее голове зафиксирован мой образ с длинными волосами, в драных джинсах и с нагло расстегнутой рубашкой. Завтра же я буду выглядеть по-иному. Завтра она увидит меня сдержанного и очень на нее обиженного. Но, кажется, она давно привыкла.

Моя Дженни. Я возвращаюсь. Но только для начала ты примешь это, потому что, черт тебя подери, я видел, как ты говорила с Маликом у того клуба, обнималась с ним. Я видел, как ты сегодня, всего пару часов назад, танцевала в гостиной дома. Я, Дженни, видел, как ты позвала Зейна к себе. Ты наверняка была пьяна. Пила вино? Да, я видел. Ты же знаешь, что это плохо, малышка, это очень плохо, ведь теперь к тебе вернулись два призрака из прошлого. Что же ты будешь делать, Дженни? Как ты поступишь?

Сегодня

Хейли Стоун и Джонни Крэйг притащились ко мне уже в шесть вечера. Это была суббота. Они все же хотели закатить вечеринку, на что я раз сто отрезала: «Только поменьше народу», но подруга клятвенно заверила меня, что пригласила всего-то…

— Пятьдесят человек?! — проорала я, бросаясь к ней, а Хейли немедленно обогнула диван, крича в ответ:

— Да, бог мой, Гарри Стайлс, мать его, жив! И он заполучит тебя! Наконец-то! Давно пора! Меня достал этот ваш ад! И еще надо Зейна позвать! Тусовка века!

— Между прочим, она так и написала в соцсетях, — отозвался Джонни, развалившись в кресле и положив ноги на мой журнальный столик. — «Тусовка века. Приезжайте на улицу такую-то, в дом такой-то, ведь Дженни Дэвис готова принять всех! Специальные гости Гарри Стайлс и Зейн Малик».

— Твою ж… — процедила я и уперла руки в боки. — Зачем ты это сделала? Хейли, ты понимаешь, что сюда припрут репортеры? После возвращения… Да эти двое мне жизнь испортили! — проорала я в неописуемой ярости и, сопя, выскочила из гостиной, попутно набирая номер Малика.

Зейн не ответил. Я еще больше обозлилась на всех и даже подумывала сбежать. Уже успела переодеться в своей комнате, когда меня поймала Хейли.

— Ты что? Тебе сколько лет? Пятнадцать? — возмутилась подруга и добавила спокойнее: — Дженни, давай просто повеселимся. Зейн приедет, хочешь ты этого или нет. Насчет Гарри не знаю. И плевать на публичность всей этой ситуации. Ты с ним… вы… вы просто обязаны быть вместе. Сколько всего произошло… Джен, разве не так? Ты сама это понимаешь.

Да, я понимала.

Весь этот вечер понимала и принимала. А потом и ночью. Знаете почему? Потому что он не пришел. Был Зейн, Найл, даже Энди. Но только не тот, кого я действительно ждала.

Малик пару раз попытался успокоить меня, заверяя, что здесь слишком много людей, жаждущих скандала.

— Взгляни на них, — сказал Зейн, указывая стаканчиком, который держал в руке, — все наготове. Нас фотографируют целый вечер. Уверен, даже сейчас постят в Инстаграм нас двоих. Так что Гарри сделал правильно, что не пришел.

Я молча кивнула, как бы говоря: «Брось, я в порядке, приятель», и Малик отошел от меня, но я уловила его неосознанный жест. Парень взглянул на свои часы, после прикусил губу и провел пятерней по волосам. Он нервничал и чего-то ждал. Я сидела в углу на собственной вечеринке. Да. В углу. Прямо на полу. Мне хотелось слиться с обоями. И вот что я еще скажу, я ненавижу шампанское. От него меня наутро выворачивает, но я выпила стаканчик именно этой гадости.

Хейли отжигала с Джонни. После того, как она получила место в третьем участке департамента полиции Бостона, Стоун просто светилась. Она достойна этой работы. Психоаналитик из нее вышел что надо. Она даже парочку раз попробовала составить психологический портрет преступника. Многое совпало с ее выводами. Однако, чтобы работать в полиции, необходимо доучиться, но связи — хорошее дело. Мать Хейли пристроит дочурку, если понадобится, в любое место. Но пока Хейли именно там, где и Кейси — в третьем участке.

Неожиданно на мой сотовый пришло сообщение, которое вырвало меня из прострации: «Надо поговорить».

Я стиснула челюсти, глядя на эти два слова, которые написал Томлинсон. Что еще? Его же должны…

«Где?», — написала я ему и тут же получила ответ:

«За домом. Поторопись».

Моего ухода никто не заметил. Я так думала.

— Смотри, это она… — заговорили какие-то девчонки у меня за спиной. — Каким местом она заработала себе такую популярность? Один вернулся, второй…