Нет, детка, умоляю, не делай этого. Только не сейчас…

Делает — слизывает соус с пальчика. Я умираю. Откровенно говоря, как только мы сели друг напротив друга, после церемонии знакомства, я умер. Перламутрового оттенка платье Джен открывает ее плечи и ключицы, а русые волосы, собранные в аккуратный хвост, кончиками касаются ее кожи, и я наверняка сейчас похож на маньяка, потому что не мигая слежу за этим кончиком. Представляю, как ей щекотно, наверное, поэтому она несколько раз поглаживает ладонью шею.

Мне сложнее всех в этой компании. Ведь мама искренне просит прощения за мое поведение. Я тоже намерен это сделать. Ведь Дженни смотрит на меня не с жалостью или страхом. Ее глаза наполнены доверием, поддержкой, даже озорством. Она играет со мной. Она всегда так делает. Я знаю, за этим последует безумная ночь. Сегодня я не намерен ее отпускать. Пусть хоть весь мой бизнес полетит к черту, пусть хоть вся жизнь провалиться в ад, я не упущу шанс, не отдам эту ночь кому бы то ни было. Я отдам ее нам с Джен.

Она резко вскидывает глаза, и я, моргнув, перевожу взгляд на лицо своей матери. Кажется, она что-то сказала.

— Гарольд, милый, ты готов?

Черт, к чему?

— Думаю, прежде чем Гарри начнет извиняться перед тобой, мама, — приходит на выручку Джен, обращаясь к Хлои, — может, ему стоит подумать? Что скажете?

— Нет, — отрезаю я, кашлянув в кулак, и, облокотившись о стол, в упор смотрю в глаза Дженни, чтобы собраться с мыслями, но так лишь хуже. Однако я должен, просто обязан сказать это. — Миссис Дэвис…

— Хлои, — добродушно сообщает мать Джен. Она такая же, как ее дочь. Они обе достойны лучшего, чем я.

Эти мысли вгоняют меня в мрачное расположение духа. Я прикусываю губу, упираясь взглядом в стол. Не знаю, что сказать. Как на исповеди.

— Мне жаль. Хлои, — поднимаю глаза на женщину, она смущается, — мне жаль, что вы знали меня такого. И сейчас, я еще больше жалею, что не даю нормально жить вашей дочери, — краем глаза замечаю, как Дженни опускает голову. Сердце сжимается. — Я… Знаете, а я предложил Джен подумать, хочет ли она быть со мной. Но вместо этого стал размышлять сам: а ей это нужно? Правильно ли то, что я вообще появился в ваших жизнях вновь? Я мог просто вернуться и не приближаться к Дженни. Но, черт, — эмоции начинают брать свое, и я прикрываю на мгновение глаза, а потом выпаливаю: — Я слабак, окей? Не могу оставить ее в покое… — перевожу взгляд на Джен. — Я правда не могу. Прости. Простите, Хлои. Мне жаль…

Вскакиваю. Швыряю салфетку на стул и быстрым шагом выхожу из гостиной.

Стою на кухне и смотрю в окно. Настроение испорчено. И мне правда очень жаль.

— Гарри, — ее тихий голос приводит меня в замешательство, и я оглядываюсь. Дженни стоит у стены, прислонившись к ней спиной, но как только я оборачиваюсь, она подходит ко мне, встает близко настолько, что я ощущаю ее тепло. — Спасибо, — непонимающе фыркаю. — За честность, — добавляет она. — Я понимаю, ты не знаешь, как поступить. Но почему мы должны идти против себя? Я хочу сказать, что мы вполне можем довериться тому…

Она не находит слов. Смущается. Я знаю, что она хочет сказать.

— Джен, я больше всего на свете хочу, чтобы ты впустила меня в свой дом, в свою жизнь. Но я не уверен, черт возьми, в том, что это безопасно. С гибелью Луи и тюремным заключением моего отца ничего не изменилось. У меня много врагов. Я не знаю, что буду делать, если ты… — сглатываю. — Я не настолько силен, Джен. Я едва со смертью Томлинсона справляюсь. Меня уже не хотят впускать на кладбище. Я превращаюсь в психопата. Словно это дерьмо вновь выливается из меня. Понимаешь? — Ее глаза горят. — Я не изменился, Джен, я лишь учусь меняться. Это сложно. Когда-нибудь, рано или поздно, все равно сорвусь. Я знаю это.

Она молчит. Замолкаю и я, разглядывая ее лицо. Не понимаю, о чем она думает. Это злит, делает меня беззащитным перед ней. Чувства собственника зашкаливают: хочу увезти ее, запереть и никому не показывать. Хочу быть в ее мыслях круглосуточно. Знаю, это задушит ее, но я не могу вынести на себе весь шквал этих эмоций. Мне не дано держать такое в себе. Я вообще не привык быть сдержанным, я просто не рожден для того, чтобы скрывать истинные чувства. Все написано на моем лице. Дженни и сейчас видит все это в моих глазах, они наверняка кажутся ей дикими и ненормальными.

Чувствую этот важный момент. Слышу голоса женщин из гостиной. У нас есть пару минут. Не могу их упустить.

Подвигаюсь к ней так, чтобы она не испугалась, но оказалась зажатой между мной и стеной. Слышу, как срывается ее дыхание. Не тороплюсь, смачиваю пальцы слюной, поднеся ко рту, но все равно движения лихорадочные, издерганные, когда моя рука осторожно задирает подол ее платья. Конечно на ней чулки. Кажется, теперь это мой фетиш. Вторую руку запускаю в ее волосы, поглаживая висок. Губами касаюсь ее подбородка, наше дыхание смешивается, когда я перемещаюсь к ее нижней губе. Хочу поймать этот вздох, чтобы заглушить стон, потому что мои пальцы отодвигают тонкое кружево под платьем Джен.

Да, я знал… Успеваю накрыть ее губы своими полностью, прежде чем она начинает постанывать. Подаюсь бедрами вперед, чтобы она чувствовала, как я хочу ее сейчас. Пусть знает, как мне приходится бороться с собой. Но я готов на все. Только бы Дженни была такой в моих руках, не в чьих других. Не вынесу ничего подобного. Свихнусь.

Она мокрая, потому мой палец легко проскальзывает внутрь, когда Джен резко стискивает лацканы пиджака, подтягивая меня к себе, при этом шепча в губы:

— Гарри… не здесь… боже… хватит…

И словно мне в отместку ее ладонь ложится на мой пах.

Черт, что?! Серьезно? Я сейчас сделаю что-то плохое. При свидетелях. Блять! Здесь же мама.

Рывком опускаю подол ее платья, отшатываюсь, отворачиваюсь и упираюсь руками в стол. Дыхание рваное. Она стоит позади меня, тихо шурша тканью. Представляю, как ей больно сейчас, не получив удовлетворения. Примерно так же паршиво и мне. Брюки невероятно жмут, хочется сорвать их к черту. Вместо этого поступаю более разумно: обхожу стол, приближаюсь к мойке и, крутанув вентиль, начинаю смывать испарину со лба, затем пью холодную воду прямо из ладоней и замираю, потому что эта безрассудная девчонка подходит сзади и обнимает меня за талию.

— Наш дом, Гарри. Ты должен там быть. Там до сих пор в ванной в стаканчике стоит твоя зубная щетка. Я не смогла ее выбросить.

В данный момент я слабо соображаю мозгами, концентрируясь на руках Дженни, но все же нахожу силы ответить:

— Тогда я хочу быть там сегодня же.

— Дьявольская сделка, Гарри Стайлс, — хихикает она.

— Я, кажется, именно с ним заключил эту сделку, когда решил выслеживать тебя, Дженни Дэвис, — хриплю в ответ.

Оборачиваюсь, опасаясь прижиматься к ней. Пока с меня хватит. Но от любимого жеста не удерживаюсь: протянув руку к ее лицу, провожу большим пальцем по ее пухлым губам, замечая, как затуманены ее темно-карие глаза. Со мной они всегда именно темные, только в моменты радости оттенок радужек меняется на зеленоватый, я видел это не раз.

— Давай вернемся за стол и добьем этот безумный вечер, — предлагаю я бодрым голосом.

— Давай, — губы Джен растягиваются в искренней улыбке. — Тем более что моя мама крайне растрогана твоей честностью.

— Оу, отличное начало, не находишь?

Она серьезнеет.

— Да, Гарри. Это лучшее начало. Поверь мне.

— Верю.

Увожу ее обратно, усмехаясь в предвкушении будущей ночи. Я хочу эту ночь сильнее других. Сам не знаю почему. Но мне это нужно.

Harry

Я похож на мальчишку. Стою в душе под струями воды, опустив голову и думая над тем, как все прошло в гостях у Хлои. Думаю о ее словах: «Если ты чего-то хочешь, Гарри, ты это получишь. Главное, разберись, что тебе нужно. А я буду наблюдать и, знай, моя дочь останется моей дочерью, а ты можешь исчезнуть. Не делай этого, Гарри, если потом собираешься вернуться. Дженни не вынесет второй попытки».