Ну, хоть за это дорогому мужу я могу сказать спасибо.

— Поздравляю, мамаша, — радостно объявила я. — Ваш драгоценный сын успел насрать всем своим женщинам в том и этом мире. Достойный наследник!

— Моя семья десятилетиями искала способ вернуть утраченную магию. Знаешь, что я почувствовала, когда увидела, как мой сын в первый раз колдует? Зависть! Ядовитую ненависть к ребенку, способному больше, чем я.

В голосе Елизаветы не прозвучало ни нотки раскаяния, ни боли, ни обиды. Этой даме было наплевать на судьбу сыновей, волновали лишь собственные амбиции. Ожидания, желания, жажда — чувства смешались в опасное варево.

— Вы выжгли источники и сильных колдунов инквизицией, — от холода в моем голосе замерз бы ад, но Харламова даже не дрогнула.

Охранник толкнул меня в очередной раз, заставляя спуститься по ступеням в беспросветную темноту. Подземное помещение старой лютеранской церкви встретило нас ароматом сырости и зябкой прохладой. Мурашки мгновенно разбежались по телу, из-за чего та покрывалась гусиной кожей. Пульс участился, слух стал острее, организм начал приспосабливаться к смене температур. Приходилось ковылять по каменному полу босыми ногами, чувствуя, как мелкий мусор впивается в нежную кожу до скрипа зубов.

Спускались мы осторожно, дабы нигде не поскользнуться, и продолжали поражаться масштабности плана госпожи Харламовой.

Устроить из маленькой церкви магическую лабораторию — настоящий злодейский ход.

— Восхищаюсь вашей хитростью, — протянула я, разглядывая серые потолки и полумрак длинного коридора. Позади шагали охранники, дальше ребята, вынужденные терпеть неудобства от наручников и постоянных тычков в спину.

— Ждешь пояснений? — хмыкнула Елизавета, не оборачиваясь, и я качнула головой.

— Хороший ход, но вряд ли вы столь беспечны.

Стандартный и классический прием, который бесил меня в любом кино земного мира: злодей ловит хороших ребят, рассказывает дальнейшие планы, герои освобождаются, побеждают — счастливый конец. Только ни один грамотный стратег так не поступит. В самом деле я и не ждала от Елизаветы откровений, однако одна мысль мне никак не давала покоя.

— Как можно нарушить контракт с Бездной и остаться в живых? — спросила я. В ответ Лиза коротко улыбнулась, едва взглянув в мою сторону.

Дальше идти пришлось молча. В каждой церкви обязательно находился погреб, куда прятали бочки со священным вином или всяким хламом. Видимо, туда нас и вели.

Пока я шла, несколько раз попыталась сбросить наручники и освободиться — но тщетно. Харламова прекрасно разбиралась в рунах и ошибок старалась не допускать. Кроме одной, когда позволила нам уничтожить часть защитных заклятий в мраморном зале музея.

— Думаю, ты не обидишься на мое гостеприимство, — проговорила вдруг мать Эйдана и Эдика, едва мы дошли до крепкой деревянной двери.

Длинная вертикальная линия и две короткие по бокам красовались прямо перед нами. Стоило Елизавете Сергеевне коснуться ладонью вырезанного символа — тот ярко вспыхнул, и дверь медленно отворилась.

— Альгиз — самая сильная защитная руна, — улыбнулась она, кивая охранникам, чтобы нас втолкнули в помещение.

Свет зажегся почти сразу, как только первый из нас перешагнул порог. Ребята застыли, точно изваяния, разглядывая потолок, стены и пол. После унылой атмосферы катакомб помещение меня порадовало. Температура здесь была выше, не чувствовалась сырость благодаря зеркалам, что покрывали все вокруг — а на поверхности каждого из них светились руны. Пока я считывала причудливые рисунки, ощущая, как мой дар засыпает под воздействием магии комнаты — Лиза встала в пороге и задрала подбородок.

— Ни выйти, ни обмануть, — пробормотала я. — Полагаю, за нами присматривали через зеркала?

— Конечно, — дернула плечом Харламова, скользнув взглядом от ошарашенного Игоря до Олеси. Наш несчастный эмпат совсем расклеилась, забилась в угол комнаты, словно пыталась спрятаться от того, что таилось в глубине бесконечных отражений. — Сначала стена не позволяла ничего больше, чем просто смотреть. Мне пришлось наблюдать, как Эйдан растет в семье моей копии. Такой одинокий. Знаешь, графиня пыталась его утопить…

Я закатила глаза, нисколько не веря в эти пафосные речи о несчастной судьбе брошенного ребенка. Если Елизавета пыталась вызвать у меня сочувствие, то получалось у нее очень плохо. Гораздо лучше она играла стервозную мамашу или напуганную богатую дуру в музее, чем любящую родительницу.

— Да не пытайтесь, — фыркнула я, выдавая свои мысли, и заметила вспышку недовольства в глазах Харламовой. — Вы подвесили собственного сына цепи, врали о его местонахождении. Кого обманывать-то?

— Ты вроде и нравишься мне, и раздражаешь до жути. Но теперь понятно, что в тебе нашел Эйдан, — хмыкнула Лиза, коснувшись ручки двери. — В день вашей первой встречи я могла лишь смотреть на его смерть. Гадала, когда мой сын проявит способности, подаренные Бездной. К сожалению, он меня слегка разочаровал.

— Для Холланда вообще в порядке вещей все портить, — наклонила я голову набок и улыбнулась. — Переодеться нам дадут? В платье жутко неудобно.

— А разве есть разница в чем умирать? Лучше красивой, чем убогой, — подмигнула мне Елизавета Сергеевна, затем закрыла за собой дверь, отрезая любую возможность к отступлению.

Ни Бубенчика, ни Эйдана, ни одежды, ни видимой социальной дистанции. Комната, напичканная зеркалами, аналогично камерам слежения. За нами теперь круглосуточно присматривали.

— Мы умрем? — обреченно выдал Иван, глядя на красного Руслана, чьи усилия уничтожить наручники ни к чему не привели.

— Я не хочу-у-у, — заскулила Олеся, отбиваясь от рук Игоря. Тот попытался обнять подругу, но со сцепленными запястья дело оказалось гиблым.

— Все будет хорошо, — твердо заявил он, повернувшись ко мне с надеждой в глазах. — Инна на свободе. И Эйдан тоже. Они нас спасут.

Я позволила себе опуститься на пол, ерзая от внезапной ноющей боли в боевом ранении от удара плетью после боя с Ольгой и зуда от синтетической ткани. В итоге просто разлегшись на полу, вытянула перед собой сцепленные руки, предпочитая предаться рефлексии, чем оправдывать ожидания малолетних оболтусов.

Никто не придет — я знала наверняка. Бездна забрала Инну. После давления такой силы, вряд ли душа моей подруги останется цела. Я догадывалась, почему именно Волкову выбрала сама владычица мрака — искала возможность задержаться на Земле подольше. По правилам магии Бездна не могла долго находиться среди людей. Законы мироздания существовали не просто так, даже тьма обязалась их чтить. Они же позволили Елизавете обойти нерушимый договор.

Харламова отправила одного из близнецов в другой мир, за грань — тем самым нарушилось главное условие сделки. Как ей удалось провернуть такое под носом у той, что управляла мраком? Я не знала, но догадывалась.

Боги проложили границу между нашими мирами — пустое пространство для защиты от слияния и попыток посягательств. Так Бездна превратилась в прослойку между стенами, куда уходили нарушители древних законов. А еще она стала своеобразной красной кнопкой по уничтожению неугодного мира.

Древние цивилизации, удивительные животные — человечество не раз обнулялось в угоду богам руками Бездны. И чтобы тьма не вздумала безобразничать, людям дали возможность себя защитить. Ведь руны вокруг непросто красивые рисунки, они ограждали от мрака. Видимо, Лиза использовала для спасения своей жизни, когда переносила Эйдана.

— Она просто сбросила Холланда в ваш мир и благополучно забыла о нем на тридцать лет? — ужаснулся Руслан, бросив попытки освободиться.

Я поняла, что говорила вслух и села обратно, когда четыре внимательных взгляда прожгли меня до дырок. Захотелось шарахнуть в любопытных студентов чем-нибудь опасным и смертельным.

— Разве его не могли убить? — ахнула Олеся, на что я поморщилась.

— Нет, если Лиза использовала зеркало, как способ связи с графиней Холланд. Науськивала ту, ведь набожную фанатичку легко одурачить. Достаточно дать поверить, что происходящее — наказание за мнимые грехи. А потом вручила своего бастарда, наказав растить, как своего сына.