Девять тридцать шесть…

Элль никогда не была пунктуальной, но главное — пришла.

Он прищурился, глядя в узкое окошко на маленький зал кафе, и задержал дыхание, будто она могла его почувствовать — девушка с копной непослушных рыжих волос, небрежно собранных на затылке так, что это ни черта не имело смысла — волосы все равно падали на глаза, оплетали шею, забивались под воротник рубашки. Потертая футболка, такие же джинсы. Как бы ни пыталась затеряться среди пыльных городов, пестрых кварталов и душных кафе, она все равно притягивала взгляд.

Его взгляд.

Прошла за любимый столик в углу у окна с одним креслом, на ходу снимая пестрый рюкзак. Он знал — сейчас вытащит ноут и займет им половину стола. Слежка за ней не прекращалась все эти годы, и не только с его стороны, но пришло время забирать свое — иначе заберут другие. Он и так едва не опоздал…

К ней уже направился официант, но ее заказ не интересовал — для нее было готово совершенно другое меню.

— Привет, Марк, уже готовишь? — окликнул его хозяин от черного входа — добродушный испанец в летах.

Пришлось раздраженно кивнуть: он платил не за то, чтобы его дергали и изображали фальшивое дружелюбие. Конечно, имя было ненастоящим, но оно дало возможность похозяйничать на кухне облюбованного Элль кафе. Кухня тут до зубовного скрежета жалкая, но выбирать не приходилось.

Вымыл руки в который раз и, подтянув к себе накрытую полотенцем миску, выгреб из нее на стол тесто. Оно уже перестояло минут двадцать, но и черт с ним — хуже не будет. Скосил взгляд на край стола, где лежали ножи — принес собственные. Хоть какое-то утешение!

Лезвие хищно блеснуло в его руках, как всегда, успокаивая.

Быстро разделался с тестом, порезал его на куски… От нетерпения и предвкушения пальцы дрожали. Интересно, что она сделает, когда поймет?

Да к чему это все?! Можно было схватить ее и увезти к себе.

— Круасан просит и латте… — На стол легла бумажка с заказом. — Как обычно.

Нет, только не с ней…

— Ну да, — рассеянно заметил он, придирчиво изучая чистоту противня.

Она все равно уже его. Всегда была… Нужно только протянуть руку. Но именно этого он и боялся.

Он. Боялся.

Кривая усмешка изогнула губы. Он прикрыл глаза, тяжело дыша…

Элль нравилось смотреть, как он готовит… Тогда, в прошлой жизни. И сейчас он представлял, что она следит за ним.

Пока духовка набирала жар, забросил в миску все для начинки, нарезал моцареллу, натер пармезан. Оскалился, растирая между пальцами щепотку кардамона с корицей. Побег из ада стоил того, чтобы добраться до девочки первым. До судороги хотелось мстить, но вернуть ее — важнее.

— Черт!

Говорят, пища перенимает настроение повара. Его «пиде» в таком случае должно было воспламениться и сгореть к чертям! Но нет — «лодочки» из теста послушно румянились в духовке.

— Латте готовить? — Помощнику шефа явно нечего было делать.

— Воду ставь…

— Придурок, — проворчала я, едва открылась страничка моего блога на мониторе ноутбука. — Как ты меня достал…

С утра болела голова, невыносимо хотелось спать. Не ложиться до четырех утра уже вошло в привычку, но вставать в восемь так и не вышло из нее. Пробежалась глазами по гадкому комментарию под моей последней записью еще раз и протерла лицо руками.

«Милая девочка …»

Урод каждое свое сообщения начинал вот с этого «милая девочка»!

«…да будет вам известно, что морской окунь, которого выбирают для приготовления салатов, недопустимо мариновать, как это предлагаете вы, да еще и в таком примитивном наборе специй для маринада!»

Саймон Сэлмон — не зря выбрал себе такое прозвище — не упускал возможности первым полить каждый мой пост смесью пресного скептицизма с научными опровержениями и присыпать трухой словесных оборотов с претензией на искрометный цинизм.

Я фыркнула и подняла глаза. В излюбленном кафе «Мэйтон» на приятной громкости наигрывали романтические испанские мелодии, пахло кофе и мускатом с корицей, и казалось — вот она, жизнь. Протяни руку…

Но последние три года мне это было недоступно. Я стала человеком-невидимкой, путешественником сквозь мир. Другие люди вокруг жили, а я лишь проходила мимо. Казалось — стала бессмертной. И только регулярные звонки инспектора Дика Фрейдли напоминали, что мое исключение из жизни — вынужденная мера, и что я все еще осязаема. Звонил он, как правило, в одном случае: сообщить, что мне снова надо переезжать.

За эти три года я сменила больше тридцати мест жительства, имен и легенд. Я уже не запоминала, как меня обозвали в очередном паспорте — зачем, если через месяц выдадут другой. Все, что было постоянного: кулинарный блог Элль Макферсон, лошадь Кролик, которую я возила за собой, и дурные привычки — кофе, алкоголь и сигареты. К дурным привычкам я бы отнесла еще и знакомства на одну ночь с мужчинами, имен которых не помнила, как и свои собственные.

— Элль, доброе утро! — Материализовался рядом официант и с трудом улыбнулся.

— Опять на двух сменах? — ответила с натянутой улыбкой, содрогаясь внутри от звука своего имени.

Вот зачем назвалась здесь настоящим? Давно не слышала его от живых людей?

Хотя сейчас именно оно, как никакое другое, казалось выдуманным.

— Ага, — пожал он плечами.

Однажды мы разговорились с Рикардо. Оказалось, здесь — в Майами-Бич, можно работать круглосуточно, жизнь тут не затихает ни днем, ни ночью. И парень старался заработать так много, как только мог. Говорил, что один кормит семью.

— Что будете?

— Давай сегодня круасан и латте? Меня ждет плотный обед.

— Окей… — он вдруг замялся у столика, поджав губы, но потом снова кивнул и ретировался.

А я подперла щеку и глянула на улицу.

Оушен-Драйв оживала. Народу здесь всегда было много, но на этой улице — больше всего. И мне здесь нравилось. Люди гуляли, гоняли на всех видах транспорта, просто бегали, в общем — радовались жизни, и это было заразно.

Днем нужно было смотаться на обед в одно кафе и протестировать местное легендарное блюдо — цыпленка с овощами в кисло-сладком соусе. Моя разъездная жизнь была отличной основой для коммерчески успешного и немного скандального блога. А еще у меня на сегодня запланирована встреча с фотографом… Не многие могли фотографировать меня так, чтобы и узнать было невозможно, и интригу оставить столь же вкусную, как и основная тема блога. Я запланировала фотосет в том же кафе.

Слух подсказал, что вернулся Рикардо, но я с головой ушла в ответ Салмону, коротко кивнув. Пальцы порхали по клавиатуре, губы кривились в усмешке. Интересно, Салмон, может, скрытый садомазохист? И каждый раз, когда читает мои ответы, приговаривает «Сделай мне больно?».

Рикардо молча и, как показалось, нехотя ушел, но было не до того — я ярко представила картинку коленопреклоненного человека-селедки, протягивающего мне ремень.

И тут я перевела взгляд на столик и забыла, как дышать.

Смотрела на тарелку, пытаясь оторвать взгляд, и не могла. Нельзя было реагировать! Нельзя! Но ничего не выходило — перед глазами стояла навязчивая и до боли выворачивающая душу картинка…

… Наше с Кираном утро. Я сижу на широком подоконнике кухни. Не потому, что стульев нет — отсюда лучше видно. А оторвать взгляд, как и всегда, невозможно.

Он взбивал яйца в миске, добавляя ингредиенты один за другим, а мне было все равно — все, что он готовил, было божественным. Я знала его руки наизусть, каждый шрам, каждую венку, но хотелось знать их еще и на ощупь… и на вкус. Сколько раз я представляла, как облизываю его пальцы, чувствуя специи, которые он брал ими. Они разливаются, вспыхивают на языке фейерверком острой чувственности и обжигают.

Только самые желанные руки в мире оказались руками убийцы.

Я не скрывала от него своих чувств. И Киран… он будто растягивал удовольствие от моего внимания и с каждым днем привязывал к себе все больше, добавляя в наш с ним собственный рецепт остроту взглядов, сладость невинных прикосновений и — в итоге — горечь одиночества…