— Мы свяжемся с нашим кровельщиком, — сказал синьор Стрега-Борджиа. — Хью Пайлум-Хэйт — вы его знаете?

— Да уж, знаем, сэр. Похоже, он ударился в бега. Мы разыскиваем его вместе с миссис Ффорбс-Кэмпбелл в связи с попыткой убийства.

— Боже правый, — удивился синьор Стрега-Борджиа. — Вы имеете в виду того несчастного в «Гербе Окенлохтермакти»?

Сообразив, что он сказал слишком много, ничего не получив взамен, полицейский захлопнул записную книжку, спрятал фонарик в карман и потер ладони.

— Кажется, кто-то упоминал здесь о кофе? — сказал он, заискивающе улыбаясь. — Я бы прикончил чашечку…

— Не кажется ли вам, что это неудачное слово? — пробормотала себе под нос синьора Стрега-Борджиа, провожая полицейского по коридору в кухню. Распахнув дверь, она одобрительно принюхалась:

— Мммм. Вкусно. Флора, я вижу, вы не теряли времени даром.

За столом сидели, поглощая булочки с корицей и изюмом, Титус, Пандора и Дэмп. Миссис Маклахлан, облаченная в фартук и прихватки, как раз доставала из плиты поднос, полный шоколадных кексов. Она выпрямилась, розовощекая, сияющая от удовольствия.

— Добро пожаловать домой, дорогие. Я знала, что вы проголодаетесь, поэтому приготовила вам немного фруктовых пышек, булочек с изюмом, шоколадных пирожных и торт пралине, а безе будут готовы через минуту… проходите и садитесь поближе к плите, вы, должно быть, продрогли.

Привлеченный божественным ароматом выпечки, полицейский протиснулся на кухню вслед за синьором и синьорой Стрега-Борджиа. Разглядывая эту кулинарную вакханалию, он вдруг заметил яйцо Ффуп, висевшее в котелке над плитой.

— Святые небеса, чем вы кормите своих кур? Ну и яйца они несут! — воскликнул он с неподдельным почтением.

Дэмп соскользнула со своего стула и зашлепала к матери, оставляя за собой дорожку из сладких крошек. Со счастливым вздохом малышка обвила ручонками мамины колени. Убедившись, что хозяева удобно устроились за столом, их чашки полны кофе и перед ними стоит тарелка с пирожными, миссис Маклахлан переключила внимание на маячившего у стола полицейского.

— Кофе, сержант? — спросила она, доставая из буфета еще одну кружку. Она наполнила ее кофе и передала полицейскому, преднамеренно не став уговаривать его попробовать выпечку. Сделав вид, что огорчена собственной внешностью, миссис Маклахлан достала пудреницу и принялась похлопывать по носу подушечкой. Заметив это, Пандора напряглась. Ее мучил вопрос: в чьи именно тайные мысли собирается няня проникнуть с помощью своего волшебного ай-мата? Когда же няня повернулась так, чтобы крышечка пудреницы с встроенным зеркальцем была направлена на полицейского, Пандора затаила дыхание. Неужели он собирается арестовать их всех за соучастие в убийстве? Подозревает их в чем-то? Или же не догадывается о том, что случилось в Стрега-Шлоссе?

— Ну вот. Немножко косметики никогда не помешает, — удовлетворенно заявила миссис Маклахлан, захлопывая ай-мат и убирая его в карман фартука. — Так, по-моему, гораздо лучше.

Пандора с облегчением выдохнула и потянулась за очередной булочкой, чтобы отпраздновать избавление от тревог. Миссис Маклахлан подмигнула ей. Все нянино существо излучало уверенность в том, что все они действительно находятся вне опасности. В зеркальце она увидела изображение полицейского, несущего папку под названием «СТРЕГА-ШЛОСС» вниз по лестнице в подвал. На крошечном экране ай-мата было видно, как полицейский открыл пыльный шкаф, стоявший в самом темном углу подвала, и зашвырнул туда папку. На волнующейся поверхности компакт-пудры проступили слова «ПАПКА ПОД ГРИФОМ «ЗАБЫТЬ» и «НЕНАВИЖУ БУМАЖНУЮ РАБОТУ»».

Этим объяснялась и широкая улыбка миссис Маклахлан, и ее радушное обращение:

— Еще кофе, сержант? Вы должны попробовать мои булочки… вот вам парочка для начала.

Приготовления к шотландскому хогманаю в «Гербе Окенлохтермакти» начались ранним утром последнего дня старого года. В отсутствие обоих владельцев персонал совершил набег на винный погреб Ффорбс-Кэмпбеллов и теперь наливался запасами коллекционного шампанского, гордостью Мортимера. Повара с горничными собрались в баре гостиной, поднимая тосты за здоровье пропавших хозяев, и не заметили, как к отелю подъехало такси. Мортимер, бледный и осунувшийся, выбрался с заднего сиденья и, шатаясь, поднялся по ступенькам крыльца. Снабженный строгими предписаниями врачей не притрагиваться к алкоголю в любом виде, он был отпущен домой для празднования Нового года. Справившись с вращающейся дверью, Мортимер на цыпочках пересек тартановый ковер и целенаправленно устремился к своей единственной утешительнице — бутылочке «Old Liverot», запрятанной в укромном уголке прачечной.

«Только один глоточек», — думал он, откупоривая бутылку дрожащими от вожделения руками и поднося ее к губам.

— Твое здоровье, Морти, старый пень, — пробормотал он. — Глупые врачи ни черта не понимают, не так ли? Сборище шарлатанов, молоко на губах не обсохло… — Он внезапно умолк, услышав, как кто-то скребется в одной из раковин рядом с промышленной стиральной машиной.

— Крысы, а? — фыркнул он, ковыляя к раковине. — Если бы Повелительница подсыпала этот проклятый яд этим тварям вместо того, чтобы кормить им своего Благоверного… — при мысли о злодейском покушении на свою жизнь глаза старика увлажнились. — Гнусная вещь — брак, а? Должна была любить и почитать и все такое, а вместо этого пыталась отделаться…

Он еще раз поднес бутылку ко рту, но прежде чем живительная влага успела оросить его губы, пробка, закрывавшая слив в раковине, откинулась, стукнувшись о фарфор, и крошечная голая фигурка тяжело, словно пораженная артритом, выбралась из слива, кряхтя и постанывая. В тот же миг бутылка виски разбилась вдребезги о кафельный пол, выпав из рук Мортимера.

— Хуже, чем я думал, а? — пробормотал он. — Уже мерещится черт-те что. Маленькие розовые человечки в прачечной. Дурной знак, Морти, старый черт. Пора завязывать, а? Хватит повышать настроение чарочкой…

Протерев глаза, Морти повернулся и зашагал из прачечной навстречу своему будущему, которое, как он поклялся себе, с момента лицезрения престарелого клона будет кристально трезвым.

В игровой комнате Стрега-Шлосса несколько настоечных солдатиков с увлечением играли в «Монополию», тогда как их коллеги дремали, уютно устроившись в лузах бильярдного стола. Во всю длину одной из стен тянулся застекленный шкаф, полки которого прогибались под тяжестью множества настольных игр, обожаемых поколениями Стрега-Борджиа. Шахматные наборы, сделанные из самых разных материалов, от каррарского мрамора до ляпис-лазури, высились над коробками с «морским боем» на батарейках. Древняя игра «го», сделанная, согласно легенде, для императора Тай Ф’Туаня, перемешалась с набором карточек для ма-джонга из позолоченного фарфора, датируемых эпохой династии Пинь. Головоломки, карты, покерные фишки, бирюльки, мраморные шарики, стебли тысячелистника, кости, домино, карточки «Счастливого случая», листы для ведения счета в бридже, фишки от скрэббла, кусочки пластика, дерева и металла неопределенного назначения — все эти груды мусора могли занять на целые месяцы усердного домовладельца, склонного целыми днями каталогизировать, сортировать и раскладывать все по отдельным коробочкам. В промежутках между возней с Дэмп и производством духовок, полных вкуснейшей еды, миссис Маклахлан примерно по часу в неделю пыталась навести здесь порядок, но пока преуспела мало.

Мечтая о создании клона миссис Маклахлан, который мог бы рассортировать хаос в игровой комнате, синьора Стрега-Борджиа встала на пороге и тяжело вздохнула. Она напомнила себе, что быть владелицей девяноста шести комнат Стрега-Шлосса означает, что все попытки навести здесь подобие порядка обречены на провал, и с легкой улыбкой подошла к окну игровой комнаты, откуда открывался лучший вид на Лохнагаргулью. У нее за спиной рассыпавшиеся по бильярдному столу настоечные солдатики замерли, пытаясь, насколько возможно, выдать себя за неживых оловянных солдатиков, разве что одетых в килты.