Старшая ведьма посмотрела на Нифонтова, потом на нас, оскалилась и убрала нож. Точнее – он будто втянулся ей в руку.

– Расходимся миром, – сообщила она Нифонтову. – Пока – миром.

– Насчет «пока» – полностью согласен, – сказал тот, и не подумав убирать оружие. – Таких как ты, давить надо. И чем скорей, тем лучше.

– Заезжай в гости, оперативник, – осклабилась старуха, показав острые, как иголки, зубы. – Буду ждать.

– Заеду, мать, заеду, – посулил Нифонтов. – С друзьями. Непременно. И скоро.

– А ты, племянничек, не радуйся особо, – обратилась ко мне Стефа. – Я все равно твое сердце вырву и съем.

– Подавишься, – неожиданно для себя самого выдал ответ я. – Оно жесткое, а у тебя зубы гнилые.

Рыжая Евгения одобрительно хохотнула. Она так и не опустила пистолет.

Ведьмы дружно взлетели вверх, почти до верхушек деревьев, раздался хлопок, и следом за ним хлопанье крыльев. В свете луны мелькнули три птичьих силуэта.

– Ф-фух, – выдохнул Нифонтов. – Однако, вечер задался. Жень, да убери ты свою пукалку, толку-то от нее. Что ты с ней как курица с яйцом носишься?

– Мужчина, уже все? – слабым голосом спросила у него Маринка. – Нас сегодня не будут убивать?

– Нет, не будут, – заверил ее оперативник, убирая нож.

– Хорошо, – пробормотала моя спутница, отпустила мое плечо, повернулась лицом к лесу, что-то пробормотала и согнулась в поясе.

Ее тошнило.

– Вы как тут оказались? – задал я Нифонтову вопрос, который, как мне показалось, следовало задать первым.

– Детали потом, – сказал он мне. – Давай будем последовательными и для начала выберемся из леса.

– Мы об этом уже несколько часов мечтаем, вот с ней, – я показал на Маринку, которая так и стояла, согнувшись. – Но все никак.

– Ничего, – потрепал меня по плечу Нифонтов. – Глядишь, со мной получится.

И правда – по тропинке, которая оказалась в том конце поляны, откуда они с Мезенцевой пришли, мы минут за семь бодро дотопали до потерянной дороги, на которой обнаружился довольно дорогой внедорожник, здорово забрызганный грязью.

– Спасибо, батюшка лесной хозяин, – нараспев сказал Нифонтов, повернувшись лицом к лесу. – За то, что выслушал, за то, что помог. Не побрезгуй угощением. Не тот нынче хлеб, я знаю, но какой есть.

Он залез в машину, достал оттуда кругляш «Столичного» хлеба, завернутый в белую холщовую тряпку, а после отнес его в лес, положив на ближайший пенек.

– Еще раз – спасибо тебе, – оперативник поклонился в пояс, его жест повторила и Мезенцева.

Я поспешно согнулся, всем существом ощутив, что необходимо сделать. Да еще и Маринку толкнул, прошипев:

– Кланяйся!

И снова без ветра зашумели деревья. А потом откуда-то из-за кустов послышался старческий ворчливый голос:

– И тебе спасибо, парень. Заходи в гости, если мимо проходить будешь.

– Не премину, – заверил невидимого собеседника Нифонтов и скомандовал: – Ну, все. По коням.

Первые минуты мы ехали молча, а потом я все-таки спросил у оперативника:

– Это был леший?

– Лесной хозяин, – поправил меня он. – Леший – это леший. Тут не все так просто…

– Не все так просто? – каким-то непривычно тонким голосом сказала Маринка. – Не все так просто? Смолин, сука, ты… Меня же чуть не убили! Ненавижу тебя!

И она несколько раз ударила меня по плечу.

Ее губы тряслись, лицо было мертвенно бледное.

– Сама виновата, – я схватил ее руку, которой она собралась оцарапать мне лицо. Не хватало только этого, мне пореза на ладони достаточно. – Чего за мной увязалась?

– Гад, ненавижу, – рычала Маринка, у которой явно началась истерика.

Мезенцева перегнулась через сидение и отвесила моей соседке пару крепких пощёчин.

Это сработало. Маринка протяжно всхлипнула, свернулась на сидении комочком и уставилась в окно.

– Так вот, – продолжил Нифонтов, которого произошедшее, казалось, совершенно не тронуло. – Лесной хозяин – это нечто большее. Он именно что хозяин всему – деревьям, зверям, воде, траве. Он в пределах своего леса может почти все. Его надо уважать и не следует злить.

– А мы ему чем так не угодили? – хмуро спросил я. – Вроде не обидели ничем, даже не мусорили. Просто шли.

– Вы? – Николай рассмеялся. – Да ничем. Все очень просто. Его попросили вас по лесу до темноты покружить, а после куда надо вывести. Он эту просьбу выполнил, вот и все.

– Ведьмы попросили? – уточнил я.

– А кто же еще? – подтвердил оперативник. – Они.

– Но… – заикнулся я, а после все понял и только головой покачал.

– Верно, – произнес Нифонтов. – Они ему соседки, а вы – никто. Когда соседка просит об услуге, как ее не уважить? Да, Александр? И наоборот – когда сосед соседку просит что-то узнать, неужто она ему не поможет?

– Да, – я с жалостью посмотрел на Маринку. – А вам этот лесной хозяин почему помог? Вы же ему не сосед.

– Скажем так – у нас есть общие знакомые, – пояснил он. – Мы ему друзья друзей. Кстати – теперь этого леса можешь больше не бояться, он тебя запомнил. А еще лучше – в следующий раз прихвати с собой хлеба, желательно черного, круглого, как у меня был, и с поклоном лесного хозяина угости. Но ничего не проси на первый раз, это важно. Поверь – пригодится.

– Да я в этот лес больше не ногой! – даже замахал руками я. – Ну нафиг!

– Не говори «гоп», – посоветовал мне Нифонтов. – Не надо.

Вскоре мы выехали на шоссе, а после – и на «Минку».

– Я бы поел, – сообщил нам Николай минут через двадцать после этого. – Вы как?

– Кофе хочу, – сказала Мезенцева и передернула плечами. – Продрогла я в этом лесу.

– Только за, – поддержал ее я.

Маринка промолчала.

– Большинством голосов, – подытожил Нифонтов и свернул к заправке, над которой виднелись большие светящиеся буквы, складывающиеся в слово «Sab».

В закусочной оказалось неожиданно уютно. Ну, насколько это слово вообще может быть применимо к закусочной, которая работает при заправке.

Был в ней пяток круглых столиков со стульями вокруг них и три прямоугольных, с диванчиками. Вот за одним из прямоугольных столов, расположенных возле окна, мы и устроились.

– И никого, – удовлетворенно заметила Мезенцева, снимая легкую курточку. – Как по заказу.

– Так ночь. Суббота, – посмотрел на нее Нифонтов. – Все на дачах. А дальнобойщики в такие заведения не ходят, они им нафиг не нужны, здесь ни пельменей, ни борща.

– Кто что будет? – деловито поинтересовался я, даже не присаживаясь. – Говорите и не стесняйтесь, я угощаю. По сути, у меня сегодня второй день рождения.

– Поесть – на твое усмотрение, – не стал чиниться оперативник. – Возьми пару любых сэндвичей, соуса и овощей не нужно. Чай – черный. И сахара побольше.

– Кофе, – буркнула Маринка. – Капучино. Большой. Еды не надо.

– А я с тобой пойду, – поднялась из-за стола Мезенцева. – Там выберу. Ну и подносы помогу донести, одним-то тут не обойдемся.

Когда заказывал еду, думал, что кусок в горло не полезет, но стоило мне только откусить кусок сэндвича, и я тут же понял, насколько голоден.

– Пробрало? – понимающе улыбнулся Нифонтов, размешивая сахар в чае. – Это всегда так. Отходняк, обычное дело. Еще сладкое хорошо после подобных стрессов.

– Водки хорошо бы после подобных стрессов, – Маринка отпила кофе, на лбу у нее билась синяя жилка, под глазами обозначились тени. – Это да.

– Держи, – Мезенцева пошарила в кармане куртки, лежавшей рядом с ней, и достала из нее конфету в пестром фантике. – Вкусная. «Озеро Рица» называется. Это лучше водки, как по мне.

– Странное название, – удивился я. – А что, на самом деле есть такое озеро?

– В Абхазии, – ответил мне Нифонтов, внимательно смотрящий на Маринку, которая конфету взяла, но есть не стала. – Вода в нем кристально чистая, ей аналогов в мире почти не имеется.

Маринка зевнула раз, зевнула два, поставила стаканчик с кофе на стол и прикрыла глаза. А через пару минут она и вовсе заснула.