Да и мертвой тишины здесь тоже не наблюдалось. Несмотря на то, что настала ночь, в кронах деревьев перекликались какие-то птицы, разная живность шуршала в кустах и сновала по дорожкам, несколько раз вдалеке мы видели и человеческие силуэты. К нам, правда, эти ночные путники не приближались, а потому мне неведомо, кто это был – живые или все-таки мертвые?

А еще – страха у меня не было совершенно. Напротив, я чувствовал себя превосходно, не сказать возбужденно. Мне нравилось здесь, в этом полумраке, среди темных деревьев, шумящих где-то в вышине, и еле различимых надгробий. Я словно попал домой. Нет, не к себе домой, тут другое. Знаете, как бывает? Вот ты рос первые лет десять-пятнадцать жизни в одном месте, а потом переехал оттуда куда-то еще. А после, уже совсем взрослым, ты попадаешь в те места, где детство прошло, и испытываешь всплеск эмоций. Тут и нахлынувшие воспоминания, и пробудившаяся ностальгия, и узнавание забытых улочек, и много чего еще. Вот нечто подобное сейчас происходило со мной. Разумеется, я не мог что-то вспомнить или узнать, поскольку тут до этого не бывал, по крайней мере, в этой части кладбища. Но эмоционально это было именно такое чувство.

Я шагал, глубоко вдыхая плотный прохладный воздух, и очень хотел, чтобы этот путь не кончался.

Увы, но всему на свете выходят сроки.

– Вот и оно, дерево, – остановился Нифонтов, и яркий луч его «Маглайта» осветил кривой серый ствол, напрочь лишенный коры, и змееподобно переплетенные безлистные сучья.

– Уродливое какое, – отметил я. – Брррр.

– Все верно, оно таким и должно быть, – оперативник раскрыл пакет, который до того находился у него под мышкой. – Чтобы путаницы не возникло, то это дерево или нет. А как ты думал? Все продумано, все учтено. На, подсвети мне.

Он отдал мне фонарь, после достал из пакета сверток, развернул его, и я увидел буро-красную массу, тот самый фарш, что был заказан в ресторане.

– На дерево луч направь, – попросил меня Нифонтов. – Ага, вон оно.

– Что? – спросил я.

– Ну, назовем это словом «алтарь», – пояснил Николай. – Хотя можно применить и определение «жертвенная площадка». Или любое другое, на твое усмотрение.

И вправду, сплетенные ветви образовали что-то вроде небольшой площадки, на которую оперативник и положил неприятно чавкнувшую мясную массу.

– Прими, Хозяин кладбища, подношение мое. Если тебе будет оно по нраву, то и мне будет радостно, – громко произнес он.

– Фонарик отдать? – спросил я у него.

– Не надо, – помотал головой он. – Пусть у тебя останется. Мало ли как будем с кладбища уходить, может, и поодиночке придется выбираться. Я, если что, и без света выйду, а тебе он не помешает.

– Как-то мрачно это прозвучало, – отметил я. – Ты же говорил, что мы в безопасности, пока гостями числимся?

– Так и есть, – подтвердил Нифонтов. – Но я не знаю, чем кончится разговор. Очень может быть, что мне придется задержаться в этих гостях до утра. И чего тебе тогда тут одному куковать, да еще с таким неопределенным статусом? Да ты не волнуйся, все будет хорошо.

– Очень оптимистичное заявление, особенно применительно к тому месту, где оно изречено, – послышался из кустов дребезжащий старческий голосок.

А секундой позже мы увидели и его обладателя. Был он синелиц, как и положено мертвецу, плюгав, лысоват, носат чрезвычайно и довольно странно одет. На босых ногах у него красовались кальсоны с завязочками, которые волоклись по земле, а тщедушное тельце было облачено в старинный сюртук с золотым тиснением, причем размера на три больше, чем требовалось.

– Колоритен, – оценил облачение появившегося из кустов человечка оперативник. – Впечатляет.

– Особенно сюртук, – поддержал его я.

– Мне тоже нравится, – показав нам гнилые до черноты зубы, растянул рот в улыбке человечек. – Я его у статского советника Темрятьева в «квинтич» выиграл, еще в старые времена. Ох, он и расстроился тогда! В склепе своем после этого закрылся, к нам не выходил, да так там и сгнил в результате. Кстати, господа, если он вам так нравится – готов поставить его закладом. Может, партейку?

В пальцах мертвеца появилась колода карт, он невероятно ловко разделил ее на две части, а после снова соединил в одно целое. Я такое раньше только в кино видел.

– Ага, сейчас, – совершенно неучтиво ответил ему Нифонтов. – С таким, как ты, за карты садиться – дураком надо быть. Давай, веди нас куда следует, игруля.

– Ну и зря, – с достоинством ответил обладатель сюртука. – И еще – очень обидные ваши слова.

– Обидные, – фыркнул оперативник. – Ты еще нам расскажи, что на этом свете задержался по ошибке и недоразумению.

– Так и есть, – с лица человечка пропала улыбка. – А почему же еще? Где-то там ошибка в их канцелярии вышла. Мое место там, а не здесь. Вот разберутся…

– А как же, – Нифонтов рассмеялся в голос. – Да раньше те, кто душу твою купил за талант игрока, тебя найдут, и положенное сполна взыщут.

– Не факт, – подал голос я, поняв, о чем идет речь. – Он тут уже невесть сколько времени ошивается, и никто его пока не сцапал.

В ведьмачьей книге мне попадались заметки об очень сложном ритуале, позволяющем вызвать некую сущность, с которой возможно заключить сделку и получить от нее практически все что угодно, кроме, разве что, бессмертия. И еще мертвых нельзя было воскрешать, это я точно помню. Зато все остальное, в пределах одного желания – без ограничений, но не за так, само собой. Платой за услуги была душа. После смерти, разумеется.

Нет-нет, никаких упоминаний про ад и сатану, ничего такого. Я так понял, что эта сущность имеет природу не библейского характера. Это было что-то совершенно другое, но что именно – не знаю, я до конца эти записи не изучил. Они были очень давние, одни из первых в книге, а потому практически нечитаемы.

А вообще, интересно. Оказывается, можно отвертеться от уплаты по подобным счетам. Никогда бы не подумал.

Хотя, возможно тут дело в том, что этот прощелыга спрятался именно на кладбище и здесь он неуязвим для своего кредитора? Или даже не неуязвим. Возможно, здесь он для него невидим.

Надо будет потом у Нифонтова спросить.

Человечку слова оперативника очень не понравились, он ощерил гнилые зубы, проворчал крайне непристойное ругательство, плюнул в нашу сторону, достал из-под сюртука невесть как там умещавшийся старинный масляный фонарь и двинулся куда-то в темноту, предварительно подав нам знак следовать за ним.

Все было так, как описывал Кузьмич – Хозяин проживал в самой дальней части кладбища и по совместительству самой старой. Здесь не было фонарей, но зато имелись надгробия, которые можно было смело заносить в списки шедевров, относящихся к историческому наследию. Мы проходили мимо изваяний скорбящих ангелов и женщин с печальными лицами, разглядывали кованые ажурные ограды с меня ростом и фамильные усыпальницы размером с неплохой дачный дом. Даже странно, что это все до сих пор сохранилось, учитывая как стоимость квадратных метров на кладбище, так и то, что никто давно за этими могилами не ухаживал. То есть, претензии в случае их сноса никто не предъявил бы.

Может, они под охраной закона? Как вышеупомянутое историческое и культурное наследие? Или они под охраной кого-то другого, кому плевать на все законы? Причем последний вариант мне кажется более реалистичным.

Наш проводник, которого так и подмывало назвать Вергилием, знай топал себе впереди, помахивая тускло светящимся фонарем и что-то бубня себе под нос.

Мы миновали черную громадину очередного мавзолея, довольно мрачно смотрящуюся на фоне звездного неба, и тут я ткнулся носом в спину Нифонтова. Как оказалось, проводник резко остановился, а следом за ним застыл на месте и оперативник.

– Вам туда, – недружелюбно буркнул обладатель сюртука и мотнул головой, показывая, куда именно. – Надеюсь, что обратно я вас сопровождать не буду. Хе-хе.