Я выпрямился и поднял широко разведенные руки, словно хотел впитать в себя все овации этого серого места, все эмоции зрителей. В глазах плыло от полученного заряда сил, и я, шатаясь, направился к своему углу, где помимо Зэра меня ждали Эйвин, Лара и Блик.

Но не успел я покинуть шестиугольник, как на середину выбежал Вилли Ливон.

— Каково вам, а? Это самая быстрая победа за этот вечер, по крайней мере, пока что! Делайте ваши ставки на второй круг нашего Гран-при: Рок Цунар против Жальза Льюиса и Бенджи Зиннал против Гауса Седого!

— Ну как ты? — встретила меня Лара. — Довольно быстро получилось, да?

Вместо меня ответил Зэр:

— Седой Гаус всё время следил за боем. Теперь он примерно представляет, что с тобой делать, но у меня есть план!

— Отлично вы его, мастер Бенжди! — похлопал меня по плечу Эй. — Вон, до сих пор лежит без сознания.

Я ничего не ответил, однако Зэр в моей голове хмыкнул:

— Конечно, без сознания. Артефакт сращивается с тенью. Его изъятие — большая травма и потеря для культиватора, как будто часть тебя забирают.

— У тебя такое было? — спросил я Зэра.

— У меня? Что ты, нет! Я много раз сам забирал и видел, как культиваторы цепляются за свои артефакты, оценивая их даже больше жизни. Но не думай про это. Отдыхай. Следующий бой пройдет не так легко.

Напитки лились рекой. В зрительских зонах делались ставки, официанты подносили вип-персонам яства. В шестиугольник вышли музыканты и принялись играть какую-то веселую и ритмичную мелодию. Я присел и, тяжело дыша, прислонился к стене. Поглощение артефакта заставило весь окружающий мир расплываться в моих глазах и мигать голубыми и алыми всполохами. Это продолжалось до сих пор, и я уже начал побаиваться, не затянется ли эффект до того времени, когда мне нужно будет снова выйти на арену.

— Блик, — обратилась Лара к шуту, — возьми листовки и попросовывай толстосумам на столики. Только ненавязчиво.

Шут глянул на рекламные бумажки призывающие лечиться у лекаря Тули Зиннал, нарисованные особо тщательно, и коротко кивнул: мол, сделаю.

Тем временем император наставлял меня:

— Твой следующий противник, Гаус, будет бороться. Постарайся не оказаться на полу. Но если окажешься, у меня есть план!

— У тебя на всё есть план, да? — пошутил я, замечая, что уж слишком часто я слышу от Зэра это выражение.

— Естественно, — самодовольно произнёс император, не восприняв мою шутку за сарказм. — Кто-то же должен думать за всех нас!

— С кем ты говоришь? — спросил меня Эйвин.

— Да так, мысли вслух, — отмахнулся я.

— Такое бывает после того как наполучаешь шибко, — глубокомысленно заметил ученик. — Можешь и имя свое забыть, и даже происходящего не помнить. Но вы ж вроде не пропускали в этом бою.

— Говорю же, мысли вслух, — повторил я Эйвину, которому беспокойство о моем психическом и физическом здоровье вовсе не мешало то и дело посматривать на солистку, находившуюся вместе с музыкантами на арене. — Ты-то сам, я смотрю, совсем не о турнире думаешь.

— Это да, мастер Бенджи, — вздохнул Эйвин кинув свой взор на арену, где под аккомпанемент скрипок и дудок сейчас пела девушка. — Мизана эта, опять из головы не выходит.

— А в чём сложности? Ты природой не обделенный, и язык у тебя подвешен, — начал было я, но, заметив что Эйвин поник, замолчал.

— Да Мизана, в общем, она лишь богачам продаётся. Мне на неё копить и копить, — выдохнул он. — Даже если все турниры в году выиграю, она мне не по карману.

Я взглянул на вокалистку, рыжеволосую пышногрудую и необычайно стройную девушку, чью и без того изящную талию перетягивал корсет. Она была вся в белом платье, словно жрица в воскресный вечер. Как ей не мешал петь корсет, оставалось для меня загадкой.

— Сказали же тебе, для богачей, — вернула меня на землю Лара, заметив мой взгляд.

— Эх, да, для богачей, — повторил задумчиво Эйвин и повернулся ко мне: — Мастер Бенджи, как ваши руки? Не затекли? Дыхание, общее самочувствие?

Моё самочувствие было лучше прежнего. Эффект от поглощения артефакта наконец-то прошел, и я уж готов был хоть сейчас ринуться в бой, но Эйвину ответил спокойно и сухо:

— Всё хорошо, я в порядке.

Тем временем начался второй круг турнира. Снова Вилли, набирая мощь на последних слогах, нараспев выкрикивал имена бойцов той пары, в которой выходил Рок Цунар. Лично мне уже было известно, кто победит, при этом не забыв устроить очередное шоу на потеху публике.

Начавшийся бой проходил по знакомому сценарию.

Рок был силён, артистичен и никак не показывал силы своего артефакта. Он шатался от получаемых ударов, улетал на канаты, а когда противник в очередной раз пытался его догнать и прижать к канатам, совсем по-шутовски, каким-нибудь нелепым движением уходил из опасной позиции. Вот и сейчас он сделал вид, что поскользнулся и, рухнув на травяной настил, сделал нелепый кувырок назад через голову. Это было вовремя: нога противника просвистела в каких-то сантиметрах от его лица.

Рок пятился, заставляя своего визави атаковать снова и снова, однако когда толпа начала гудеть, намекая на пассивность его защиты, он выбросил в сторону противника боковой удар, идущий по совсем уж странной траектории. Такой удар можно было встретить разве что в драках на ярмарках пива или у круглосуточных таверн, но никак не на турнире по свободным боям, однако этого крючка, угодившего точно в челюсть нападавшего, было достаточно, чтобы сбавить натиск.

Противник отшатнулся. Еще бы — ведь против него был культиватор со стажем. Однако рефлексы противостоящего Року бойца приказывали идти вперёд и раз за разом пытаться бить, пусть и в плывущую перед глазами цель.

Толпа ревела. Двое шатающихся бойцов обменивались звонкими плюхами. Разница была лишь в том, что Рок Цунар не получал урона и находился в образе, а вот его противник уже находился на пределе.

Зрители в очередной раз ухнули. Кулачники повисли на друг друге, и тут случилось то, к чему Рок вёл свой спектакль. Он резко развернулся к противнику спиной, подхватил его правой рукой под зеркальную левую руку и широким взмахом, как лягается лошадь, подбросил его вверх. Они падали вместе, закручиваясь в воздухе, но, как и положено при броске через бедро, сверху оказался Рок.

Любой бросок является нокаутом. Этот не был исключением. Рок пополз на четвереньках, будто и не замечая поверженного противника, а когда в шестиугольник выбежал Вилли, объявляя победителя, изобразил искреннее удивление под дружный смех толпы: “Как, всё закончилось? Я победил?”

— О, «взмах лисы», — констатировал Зэр.

— Почему мы не учили этот приём? — спросил я.

— Потому что он не работает без плотной одежды, а ты весь турнир расхаживаешь в одних штанах.

— Так у Рока же получилось.

— Ты мне доверяешь или нет? — повысил тон Зэр. В принципе мне этого было этого достаточно — мало ли сколько есть особенностей в бою культиваторов, — но император всё же пояснил: — Я надеюсь, что ты не будешь побит настолько, чтобы улететь на броске через бедро. Тела в бою от пота скользкие, вся бросковая техника сильно ограничена. И если ты не крестьянин на масляный день и не пьянчуга после зарплаты, то держи свой центр тяжести подальше от противника, и никто тебя так не бросит.

— … Но встречайте вторую пару полуфиналистов! — вопил Вилли, — Это Бенджи Зиннал и Гаус Седой!

— Кстати, твой выход! — просуфлировал ведущему Зэр. — Дыши ровно, не борись!

Лицо Гауса было напряжено, брови нахмурены так, что глаз почти не было видно. Он смотрел на меня исподлобья, готовясь растерзать, вбить в травяной настил высоким амплитудным броском. Именно на это и делался упор в его предыдущем бою. Он травмировал своего соперника не просто так. Это было послание всем, кто участвовал в турнире:

"Бойтесь! Вас ждёт то же самое!"

За моей спиной Эйвин что-то говорил Ларе, суетился вернувшийся после раздачи листовок шут, и лишь Зэр стоял неподвижно крупной, не видимой никому, кроме посвященных в его тайну, тенью. Вокруг шуршала и размахивала бумажками с чеками толпа, выкрикивая то мне, то моему противнику что-то типа: “Убей его!”, “Я поставил на тебя, Бенджи!”, “Сомни его, Гаус!”.