Все переглянулись, а потом поспешили к лошадям. Через несколько минут отряд был готов вновь пуститься в дорогу. Теперь Грейс тоже увидела толстые черные колонны дыма, поднимающиеся в небеса.

— Они идут, — пробормотал Тревис. Фолкен взглянул на Мелию и вздохнул.

— Вперед, — отрывисто бросил бард.

И всадники последовали за своими тенями на восток, оставив позади талатрин и свежий запах воды.

И вновь они долго скакали вперед даже после наступления ночи, стараясь оказаться как можно дальше от дыма и пожаров. Наконец над горизонтом появились алые огоньки, которые, словно фонарики, озаряли их путь.

Но мы вовсе не путешествующие маги, Тревис. И под звездой нас не ждет рождение. Во всяком случае, если Сфитризир сказал правду.

Тревис пытался забыть слова дракона, но они вновь и вновь звучали в его сознании. Возможно, было бы лучше, если бы дракон решил не проявлять щедрость, а просто спалил их всех на месте. Но голос Джека заставил Тревиса выйти вперед и показать дракону правую ладонь.

Разбиватель рун.

А что именно это значит? Дракон заявил, что он принесет гибель Зее. Чепуха, конечно. Разве может один человек уничтожить целый мир? Но Фолкен сказал, что драконы никогда не лгут. Может быть, Тревис не обычный человек?

Тихие голоса звучали рядом с ним в темноте.

— Как ты думаешь, где он был спрятан, Фолкен?

— Не знаю, Мелия. Возможно, в Пустоши. Но это лишь предчувствие. Будем надеяться, что Том сможет нам что-нибудь подсказать, когда доберемся до Спардиса.

— Да. — Последовала долгая пауза. — Надеюсь, Том нам многое расскажет.

Голоса стали удаляться, и Тревис попытался последовать за ними. Он вытер вспотевшие ладони о штаны, а его скакун продолжал мерно шагать сквозь ночь.

Следующее утро встретило их туманом и жарой. Тревис сложил седельные сумки и понес к Пятнышу, привязанному вместе с остальными лошадьми. Он собрался пожелать доброго утра Лирит и Эйрин, но они отвернулись и поспешили прочь.

Наверное, хотят побыстрее собрать вещи, вот и все.

Однако Тревис понимал, что это не совсем так. С тех пор как они покинули долину храма, он практически не разговаривал с юной баронессой и толорийской колдуньей. Все происходило достаточно тонко — у него не было никаких оснований утверждать, что они его избегают. Тем не менее у них всякий раз возникали неотложные дела, когда он оказывался рядом. Не раз Тревис ощущал на себе внимательные взгляды блестящих голубых или дымчатых карих глаз, которые тут же находили другой объект для изучения, стоило ему обернуться.

— Разреши мне помочь, — послышался бодрый тенор, когда Тревис собрался положить седельные сумки на спину Пятныша.

Тревис обернулся.

— Все в порядке, я справлюсь.

— Знаю.

Мозолистые руки Бельтана легко подняли седельные сумки и положили на спину мерина. Быстрыми уверенными движениями он пристегнул их, и Тревис посмотрел на светловолосого рыцаря.

— Спасибо, Бельтан.

Спасибо за то, что не избегаешь меня, хотя тебе известно все. Однако произнести эти слова вслух Тревис не решился.

— Я все еще рыцарь-хранитель, Тревис, — улыбнулся Бельтан. — И мне совсем не хочется, чтобы меня обвинили в том, что я плохо выполняю свои обязанности.

Тревис хотел лишь похлопать Бельтана по плечу, но его руки сами обняли рыцаря, и он прижал его к груди. Может быть, Тревису требовалось ощутить близость другого человеческого существа, чтобы убедиться в том, что он сам человек, а не монстр. От рыцаря пахло сталью, потом и кожей. И его запах подействовал на Тревиса успокаивающе.

Наконец Тревис отступил назад и увидел, что улыбка исчезла с лица Бельтана. Может быть, он оскорбил рыцаря своей фамильярностью? Он открыл рот, чтобы извиниться, но голос Фолкена прорезал туманный воздух.

— Пора выступать.

Прошло несколько часов, и Тревис ненадолго задремал в седле. Когда он очнулся и открыл глаза, то сразу заметил, как Лирит отвела глаза в сторону. Она смотрела на него — Тревис в этом не сомневался. Потом Лирит наклонилась к Эйрин и что-то ей прошептала. Грейс находилась с противоположной стороны. Тревис решительно направил своего мерина к стройной кобыле Грейс, боясь, что потом у него не хватит духу. Тира, сидевшая перед Грейс, посмотрела на него, а затем снова занялась своей куклой.

— Что происходит, Грейс? — негромко спросил Тревис. В изумрудно-золотых глазах появилось удивление.

— О чем ты?

— Ты прекрасно понимаешь. Об этой парочке. — Его взгляд метнулся к баронессе и колдунье. — Почему Эйрин и Лирит меня избегают?

Грейс вцепилась в поводья.

— Я не понимаю, о чем ты…

— Нет, понимаешь. — Он сделал глубокий вдох. — Грейс, после всего того, что мы вместе пережили, ты могла бы ответить на мой вопрос.

Грейс смертельно побледнела и посмотрела мимо Тревиса, на Эйрин и Лирит, а потом вновь взглянула на него.

— Не знаю, как тебе объяснить, Тревис. Может быть, именно поэтому я не стала ничего говорить раньше, хотя, наверное, мне следовало. Но я думаю, что колдуньи…

— Эй, послушайте! — Громкий голос Фолкена перекрыл стук копыт. — Мы остановимся на несколько минут.

Тревис и Грейс остановили своих скакунов. Фолкен и Мелия соскочили с коней и склонились над чем-то в траве. Грейс взглянула на Тревиса.

— Посмотрим, что они нашли?

Тревиса уже начали пугать вещи, которые находили бард и леди. Однако он спрыгнул на землю, взял Тиру из протянутых рук Грейс и поставил на землю. Грейс тут же оказалась рядом с ним. Они последовали за Фолкеном вместе с Эйрин, Лирит и Бельтаном. Дарж остался в седле, внимательно поглядывая по сторонам.

— Что это такое? — спросила Лирит, разглядывая молочный камень, торчащий из травы.

Тревис подошел поближе. Камень явно имел искусственное происхождение. Кто-то придал ему форму пирамиды, высота которой доходила Тревису до пояса. Хотя время сгладило поверхность камня, он разглядел на ней какие-то узоры.

— Это талмарен, — сказал бард, внимательно разглядывая камень. — Путевая веха — реликвия времен войны против Бледного Властелина, которая бушевала тысячу лет назад.

Голубые глаза Эйрин широко распахнулись, и она отступила на шаг назад.

— Реликвия? Нечто вроде пилона?

— Нет, — ответила Мелия. — Талмарены не имеют ничего общего с Бледным Властелином. Их поставили здесь таррасцы, которые воевали с Берашем. Каждый такой камень отмечал место, где проходило сражение, и служил указателем для тех, кто приходил сюда позднее.

Бельтан показал на путевую веху.

— И что тут написано? Боюсь, я не могу положиться на свое знание древнего таррасского языка.

Мелия опустилась на колени и провела тонкими пальцами по поверхности талмарена.

— Здесь пали Галарус из Золотого Горна и Тайлерос Молчаливый. Двадцать малтеру были сражены их стрелами, пока не появились силтери.

Тревис покачал головой.

— Кто они такие, Мелия? Малтеру и силтери?

Мелия встала.

— Малтеру на таррасском значит фейдрим. — Она обратила к Тревису свои янтарные глаза. — А силтери — бледные призраки.

Тревис поправил очки, и перед его мысленным взором вдруг возникли прозрачные призраки на склоне ближайшего холма, два блистательных воина, пускающих одну стрелу за другой в месиво серого меха и желтых клыков, но вот новые враги показались на вершине холма: бледные и смертоносные, как иней на стали клинка.

Голос Грейс заставил исчезнуть поразительное видение.

— Фолкен, один из символов на камне напоминает тот, что изображен на твоей броши.

Тревис взглянул на символ, высеченный на талмарене, о котором говорила Грейс: стилизованный узел с четырьмя петлями. Она не ошиблась — на серебряной броши, украшавшей плащ Фолкена, был точно такой же узел.

Бард прикоснулся к броши.

— Да, это символ Малакора.

Грейс нахмурилась.

— Но мне показалось, что ты назвал путевую веху реликвией Тарраса.