— Ты опоздал, Тревис.

— Нет, не верю.

Еще одна машина остановилась около салуна. Значит, тот человек не один. Тревис быстро огляделся по сторонам в поисках пути к спасению.

— Макс, откуда они придут?

Его верный друг и партнер молчал, словно окаменел.

— Откуда, Макс?

Тот вздрогнул, очнулся, прошептал:

— С улицы. Они приказали мне закрыть заднюю дверь.

— Но ты ее не закрыл. Хорошо. Значит, у нас есть шанс спастись. Идем.

Он направился к кладовой и с радостью потащил бы Макса за собой, но не решился. Кто знает, как передается неведомая болезнь. Впрочем, через несколько секунд Макс бросился вслед за ним.

С улицы послышался топот ног. Тревис влетел в темную кладовку, пошарил вслепую, нашел лопату и, закрепив ее концы за трубы по обе стороны, заблокировал дверь.

— Бесполезно, Тревис, — сказал Макс. — Тебе их не остановить.

— Я и не собираюсь, — ответил Тревис, поворачиваясь, — нам только нужно… — Он не договорил, тихонько вскрикнув.

— Что такое, Тревис?

— Я… тебя вижу, Макс.

Макс поднял руку и принялся ее разглядывать. В темном помещении стало видно, что тело Макса окружено алым сиянием. Он светился.

Макс удивленно покачал головой.

— Что со мной происходит?

Тревис собрался ему ответить, но понял, что и сам не знает. В этот момент с другой стороны двери раздался грохот. Затем наступила тишина, послышались приглушенные голоса. Три человека. Тревис снова посмотрел на Макса. Страх наконец победил все остальные эмоции.

— Они здесь.

Макс опустил руку и едва заметно кивнул.

— Да, конечно… я все понял. Теперь я знаю, что происходит. И что должен сделать.

— Ты это о чем?

Макс сдвинулся с места, но в темноте Тревис не видел, что он делает, лишь различал очертания его тела. Макс наклонился, поискал что-то в углу, затем снова выпрямился, в руке он держал какой-то предмет. Блеснул заблудившийся луч света, и Тревис понял, что это топор.

— Нет!

Он опоздал. Макс поднял топор и замахнулся. Тревис отскочил в сторону, но лезвие прошло в нескольких футах от его головы. Раздался звон металла, затем послышалось шипение, словно последний вдох умирающей змеи. Топор упал на пол, а Макс без сил прислонился к стене. Тревис почувствовал сладковатый запах.

Макс разбил трубу старого бойлера. Комната быстро заполнялась газом.

Около двери в кладовку послышались шаги. Люди за дверью услышали грохот, попытались открыть дверь. Она чуть поддалась, но лопата держала достаточно надежно.

— Макс?

— Уходи, Тревис.

— Макс, что ты задумал?

В дверь принялись колотить, лопата немного сдвинулась с места, но еще держалась.

— Уходи, ты должен. — Голос Макса звучал спокойно и уверенно, словно ему наконец удалось обрести мир. — Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, Тревис.

— Макс!

Тревис был в отчаянии. Все повторялось. Однажды друг уже приказал ему бежать. Он не мог бросить Макса. Не мог — и все.

Новый удар сотряс дверь в кладовку. Ручка лопаты сломалась.

— Давай, Тревис. У тебя еще есть время. Открой дверь и уходи.

Запах газа стал сильнее, Тревис задыхался. Пройдет совсем немного времени, и они умрут от удушья. Они должны отсюда выбраться — оба. Он сделал шаг вперед, нащупал ручку двери. По другую сторону, всего в нескольких дюймах его ждал свежий воздух. Но Макс не сдвинулся с места, и Тревис оглянулся через плечо.

Еще один удар. Лопата разлетелась на кусочки, и дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий человек со светлой бородкой, в очках, как у Тревиса. Он отряхнул руки и улыбнулся. У него за спиной маячили две тени.

— Давай, Тревис!

Макс вытянул левую руку ладонью вверх в сторону разбитой трубы. Агент «Дюратека» отвел от Тревиса глаза, чтобы посмотреть, что делает Макс, и нахмурился. Макс закрыл глаза, затем открыл их, и на лице у него появилось выражение, схожее с экстазом. И тут Тревис увидел, что у него на ладони расцвел пурпурный цветок.

Человек на пороге побледнел. Тревис быстро повернулся, распахнул дверь и выскочил на улицу. У него за спиной хохотал Макс.

А в следующее мгновение мир взорвался огненным каскадом.

Небо затянули темно-красные тучи, когда Тревис выбрался на последний участок дороги, вьющейся по склону холма, к югу от города. Он знал, что это невозможно. Чтобы попасть сюда от дымящихся развалин «Шахтного ствола», нужен по меньшей мере час, а ему казалось, что прошло всего несколько минут — солнце так и не скрылось за горизонтом. Впрочем, может быть, теперь всегда будет закат, и день будет вечно умирать в огненных сполохах.

Он шагал, засунув руки под мышки. Так они меньше саднили, да и кровь почти остановилась. Когда Тревис вывалился из задней двери салуна, он пролетел по ступенькам и свалился на землю, выставив вперед руки. Мелкий гравий и осколки стекла располосовали ладони, несколько штук даже засели под кожей. Было больно, но вполне терпимо, а безумный полет спас его.

Он несколько секунд лежал, а на него сыпался дождь из горящих обломков и раскаленного металла. И хотя Тревис не помнил взрыва — казалось, будто все произошло в гробовой тишине, — у него до сих пор в ушах стоял легкий звон. Потом жар стал невыносимым, и Тревис вскочил на ноги, сделал несколько шагов и повернулся, чтобы взглянуть на пылающую преисподнюю, которая всего минуту назад была его жизнью, его существованием, его домом.

Прошло несколько секунд, прежде чем он сумел осознать, что же произошло. Большая часть задней половины салуна превратилась в руины. Сохранились лишь цементные ступени, ведущие к двери, именно они и прикрыли Тревиса от взрывной волны.

И тут раздался второй взрыв. Посыпались стекла, расцвели языки пламени, отчаянно стремящиеся воссоединиться с пылающим небом. Огонь принялся лизать дома, стоящие рядом с «Шахтным стволом», и Тревис понял, что они тоже обречены. Однако каким-то непостижимым образом сила второго взрыва победила огонь — по крайней мере частично.

И тут Тревис услышал вой сирен.

Он знал, что должен остаться, рассказать, что Макс Бейфилд погиб, а с ним еще три человека, чьих имен он не знает.

Но разве теперь это имело значение? Все равно уже ничего не изменишь. Максу он помочь не сможет. А «Дюратек» сам позаботится о своих служащих.

Вой сирен нарастал, и Тревис похолодел от страха. А что, если сюда мчатся новые представители «Дюратека»? Он останется поговорить с командиром бригады пожарных и с шерифом, а они возьмут и объявятся? Макс пожертвовал собой, спасая другу жизнь, а он преспокойненько отдастся им в руки?

Спасибо за все, что ты для меня сделал, Тревис.

Все, что Тревис для него сделал. Ведь именно из-за него погиб этот милый, добрый человек. А тот страшный незнакомец в черном явился к нему, и ни к кому другому. И еще «Дюратек». Что ж, по крайней мере Макс больше не страдает от боли.

С печальным предсмертным стоном обрушилась крыша «Шахтного ствола», и в воздух, словно прощальный фейерверк, поднялся ослепительный столб искр. Глаза у Тревиса болели от дыма и непролитых слез, но плакать он не мог.

— Прости меня, Макс, — прошептал он.

Затем во второй — и последний — раз в жизни Тревис повернулся и побежал прочь с места, где погиб его друг.

Алый полог продолжал укутывать небо, когда Тревис взобрался на вершину холма и посмотрел назад, туда, откуда пришел. Внизу, будто причудливая карта, раскинулась долина. В самом ее центре поднимался черный столб дыма: «Шахтный ствол», точнее, то, что от него осталось. Тревис перевел взгляд чуть южнее, на горстку коричневых домов: там жил Макс. Потом на северо-запад, где тонкой карандашной линией пролегла старая железная дорога, посмотрел на разбросанные прямоугольники никому не нужных вагонов. И, наконец, мимо черной ленты шоссе, на окраину городка. Останки «Обители Мага». Дом Джека Грейстоуна. Именно там все началось.

Только неправда все это. Тревис взглянул на восток, но картина, которую он надеялся увидеть — поля, раскинувшиеся до укутанного дымкой горизонта, старая ферма, обесцвеченная годами печали и дождем, — скрывалась от его взора. Но они там были, где-то далеко, за рыжими склонами Сигнального хребта и долиной. Вот где началось его путешествие.