— Дай мне руку. — Она посмотрела на Даржа, когда тот никак не отреагировал. — Руку!
Рыцарь удивленно заморгал, но руку протянул. Грейс схватила ее, взяла указательный палец и засунула в отверстие. Маленький мальчик против прорвавшейся плотины. Получилось не слишком эстетично, зато пузыри исчезли.
— Не убирай палец.
Грейс знала, что ее голос звучит чересчур резко, но сделала это сознательно. Они должны выполнять ее приказы, не задавая ненужных вопросов. Дарж кивнул и напряг руку, чтобы держать рану закрытой.
Грейс занялась правой рукой пациента. Прошла всего минута с того момента, как она подбежала к нему, но интуиция подсказывала, что следует спешить, что здесь он получил самое тяжелое ранение.
Может быть, дело вовсе не в интуиции, Грейс? А если все гораздо сложнее? Вспомни, что сказала Иволейна. То, что ты делала в отделении неотложной помощи, не слишком отличается от действий колдуний…
Обдумывать эту новую мысль было некогда, и Грейс сосредоточилась на пациенте.
Очень плохо. Рука полностью выбита из плечевого сустава, мышцы разорваны в клочья. Держится только за счет тонкой полоски кожи и сухожилий. Из артерии фонтаном била кровь, которая тут же впитывалась в землю, усыпанную сосновыми иголками.
— Сестра, у него посинели губы, — тихо проговорила Лирит. — И ногти. Я видела такое у утопленников. Но он еще дышит.
Грейс хотелось сказать, что он и в самом деле тонет. В собственной крови, а кислород, который ему удается вдохнуть, уходит через рану в плече в землю. Но на уроки анатомии и объяснение колдунье, живущей в средневековом обществе, к каким последствиям приводит разрыв легкого, у нее не было времени. Сейчас Лирит ни к чему знать, что такое «цианоз» или «гипотония». Грейс схватила сразу несколько артерий и зажала их в руке.
— Нам нужно остановить кровотечение, — сказала она. — Он посинел от потери крови.
— Что я должна делать, сестра? — посмотрев ей в глаза, спросила Лирит.
— Держи вот так.
Она взяла Лирит за руку и показала, как нужно зажать порванную артерию. Затем Грейс выпрямилась и задумалась, что делать дальше. Сохранить руку нет никаких шансов. Даже если бы у нее в распоряжении имелся ящик льда, чтобы заморозить оторванную конечность, и вертолет, готовый по первому сигналу подняться в воздух, операция почти наверняка не принесла бы желаемого результата. В этих же условиях пациент потеряет руку. С точки зрения Грейс, ничего смертельного в этом не было. Главное, чтобы он остался жить — так ее учил Леон Арлингтон. Значит, ампутация. Остановить кровотечение и доставить пациента в замок.
— Эйрин! — позвала она. — Принеси мою седельную сумку.
Никакого ответа. Грейс подняла голову. Эйрин по-прежнему сидела на лошади, глядя прямо перед собой, левая рука побелела от напряжения — с такой силой она вцепилась в поводья. Нет! — никто не имеет права проявлять слабость. Сейчас Грейс нуждается в помощи всех своих друзей.
Эйрин! Быстрее!
Грейс хотела крикнуть, но слова сформировались у нее в сознании. Баронесса моргнула и посмотрела на Грейс. Затем неловко сползла с лошади, схватила сумку Грейс и подбежала к ним.
Грейс повернулась и увидела, что Лирит за ней наблюдает с напряженным выражением на лице. Колдунья кивнула, но ничего не сказала. Она заметила, что произошло. Грейс не знала, хорошо это или плохо. Не важно. Сейчас у нее другие заботы.
Эйрин опустилась на колени, а Грейс тем временем схватила левое запястье пациента и принялась считать пульс. Учащенный и едва различимый. Сердце бьется слишком быстро, стараясь восполнить недостаток кислорода и крови. Она чувствовала, как с каждой секундой уходит из тела жизнь.
— Эйрин, дай нож.
Баронесса вытащила из седельной сумки маленький кинжал — тот самый, что она подарила Грейс, казалось, целую жизнь назад. Не скальпель, конечно, недостаточно острый. Грейс взяла кинжал и уверенными, точными движениями завершила ампутацию руки. Она знала, что ее спутники в ужасе — Эйрин вцепилась в свою больную правую руку, — но сосредоточила все свое внимание на ране.
— Иголку и нитку.
Эйрин порылась в сумке и вытащила рукоделие, которое прихватила с собой Грейс. Она прекрасно понимала, что ей придется призвать на помощь все свое умение, чтобы справиться с поставленной задачей столь примитивными инструментами. Она зашила те раны, что кровоточили сильнее всего, а затем прикрыла обрубок. После чего занялась отверстием в груди пациента. Существовала высокая вероятность заражения, но этой проблемой она займется позже.
Эйрин и Лирит разорвали одеяло на полосы, и Лирит смочила часть из них сосновым отваром. Хорошо — это обеспечит некоторую стерильность. Грейс занялась импровизированными бинтами. Подняв голову, она увидела, что Дарж срубил два деревца, чтобы соорудить подобие носилок. Привязав между ними другое одеяло, он прикрепил его к седлу Черногривого.
Грейс посмотрела на пациента. Дыхание, хоть и давалось ему с трудом, стало ровнее, а лицо приобрело относительно нормальный цвет. Однако он находился в шоке, и его следовало как можно скорее доставить в замок.
Гарф. Теперь она думала о нем не как о чужом, незнакомом человеке, а как о друге. Может, это хороший знак. Возможно, он все-таки выкарабкается и будет жить.
Дарж подвел Черногривого так, чтобы носилки оказались рядом с Гарфом. По команде Грейс они уложили его и привязали оставшимися полосами одеяла, чтобы раненый не упал.
— Скачи как можно быстрее, но постарайся не очень его трясти, — посмотрев на Даржа, попросила Грейс.
Эмбарец кивнул:
— Я сделаю все…
— Грейс! Он не дышит! — крикнула Эйрин.
Грейс мгновенно обернулась и увидела, что баронесса стоит на коленях рядом с Гарфом и смотрит на него широко раскрытыми глазами.
Грейс присела около юного рыцаря. Эйрин не ошиблась. Тело Гарфа напряглось, он не шевелился. Она попыталась нащупать пульс и не смогла.
— Что происходит? — спросила Лирит.
Грейс покачала головой. Она не знала. Проклятие, монитор сердечных ритмов ей сейчас очень даже пригодился бы.
А может быть, существует другой способ понять, что произошло?
Не теряя ни минуты, Грейс закрыла глаза и потянулась к Духу Природы. На короткое мгновение яркое переплетение нитей жизни чуть не поглотило ее, и она вскрикнула от неожиданности. Но тут же заставила себя сосредоточиться, пытаясь отыскать нить Гарфа, отделить ее от других, принадлежавших людям, лошадям, деревьям. И вот она ее нащупала: такую тоненькую и прозрачную, словно она была соткана из призрачного тумана. Грейс последовала за нитью, которая тянулась к телу Гарфа.
— Да, сестра, — прошептала Лирит. — Воспользуйся своим Даром. Иволейна права. Это твой талант.
Грейс колебалась. Разве она не проделывала то же самое сотни раз, когда работала в отделении неотложной помощи? Возможно, не отдавая себе отчета в том, что делает, она пользовалась силой — своей силой — чтобы понять, что происходит с пациентом, и ставила диагноз точнее любого прибора. Она собрала всю свою волю в кулак, затем заставила себя заглянуть в грудь Гарфа.
Его сердце билось под ее воображаемой рукой, точно раненая птица, угодившая в клетку.
— Фибрилляция! — открыв глаза, сказала Грейс. — Мне нужно полмиллиграмма эпинефрина, массаж сердца!
Лирит посмотрела на нее совершенно спокойно и заявила:
— Я не понимаю ни одного слова, сестра.
Грейс тряхнула головой. Она выяснила, в чем проблема, — и что дальше? Здесь нет адреналина, нет реанимационной бригады. Сердце Гарфа бьется в последней отчаянной попытке вернуть в тело жизнь, но через несколько секунд оно остановится.
— Миледи, вы не можете… что-нибудь сделать? — Дарж помахал в воздухе руками.
Грейс взглянула на него и неожиданно поняла, о чем он ее просит. От удивления она раскрыла рот, но ничего не сказала. Лирит встретилась с ней глазами и попросила:
— Ты должна соткать вокруг него паутину жизни, сестра. У тебя есть сила, какой не обладаем мы с Эйрин.