И тут Грег заметил, что Лиит делает ему какие-то знаки глазами, явно стараясь обратить на себя его внимание. Убедившись, что он внимательно на нее смотрит, она с многозначительным видом плавно подняла свободную от оружия руку и похлопала себя по плечу. Грег почему-то сразу понял, что она имеет в виду, и чуть заметно кивнул.

Дальнейшее действие заняло лишь несколько секунд. Другую руку, с бластером, Лиит выбросила вперед и выстрелила в разглагольствующего Лабастьера. А Грег одновременно с этим схватил воплощение, сидевшее у него на плече, и с размаху шмякнул им об пол.

Осталось десять! Самки ринулись вон из кают-компании.

– Не убивайте всех! – крикнул Грег Миам. – Без него нам не найти Безмятежную!

В коридоре звездолета уже слышна была пальба. «Если эта крылатая семейка повредит что-нибудь важное, нам всем крышка, никуда мы не полетим», – успел подумать Грег. Ситуация принимала самый отвратительный оборот из всех возможных. Ему через час в анабиоз, а на борту звездолета идет бойня… Что ж, раз так, надо ее поскорее закончить.

Грег поднялся с кресла, осторожно перешагнул через телльце убитого им воплощения и подошел к оружейному шкафу. Открыл его и чертыхнулся. Бластеров там не было, зажимы были пусты. Видно, мудрый Лабастьер Первый очистил звездолет от человеческого оружия еще до того, как разбудил его. И теперь из всех бодрствующих на корабле безоружен он один. С другой стороны, как раз ему, пока что, никто и не угрожает… «Жалко будет, если убьют Лиит», – подумал Грег, подходя к дверному проему и осторожно выглядывая из кают-компании.

И как раз в этот миг мимо него из коридора в комнату метнулась бабочка. Лабастьер! Грег выбросил руку и поймал самца за крыло.

– Прочь! – крикнул тот и, неловко извернувшись, пальнул в Грега из бластера. Но промахнулся, слишком уж в неудобной и неказистой позе он оказался. Перехватив противника одной рукой за торс, другой Грег без особого труда вырвал у него из рук бластер и бросил оружие на пол.

– Отпусти меня немедленно, бескрылый убийца! – крикнул Лабастьер, пытаясь вырваться. Несмотря на высокий регистр, голос его звучал повелительно и по-настоящему угрожающе.

– От убийцы слышу, – отозвался Грег и вновь перехватил Лабастьера – так, чтобы удерживать его руки прижатыми к телу. В ответ маака, извернувшись, укусил его за палец. Ойкнув, Грег немного изменил хватку – так, чтобы тот больше не смог до него дотянуться зубами.

При этом Грег стоял спиной к двери и подпрыгнул от неожиданности, когда сзади раздался приглушенный голос Миам:

– Бескрылый! Мы пропали! Я не смогла удержать их. Убиты все воплощения…

– Не все, не все, успокойся, – отозвался Грег, оборачиваясь и демонстрируя ей зажатого в кулаке Лабастьера. – Вот он, голубчик.

Неожиданно тот бросил что-то самке на певучем языке махаонов. Пораженно его выслушав, Миам перевела:

– Он сказал, чтобы мы не надеялись. Что он скорее покончит с собой, чем приведет нас на Безмятежную.

Искоса глянув на Грега с такой яростью, что у астронавта мурашки пробежали по коже, Лабастьер проскрипел по-английски:

– Я был прав. Земля гнусна и достойна гибели.

Грег моментально понял в чем дело:

– Он отался один, и теперь его сознание во власти того, кто летит к Солнцу! Вы его называли «думателем». Быстро собери в рубке всех, кто остался! – не выпуская из рук Лабастьера, сам он уже бежал туда. – Я запрограммирую гиперпрыжок куда попало, лишь бы нас не зацепило взрывом сверхновой, а сам залягу в анабиоз. – Миам летела рядом, ловя его слова, как манну небесную. – Когда мы вынырнем из гиперпространства, думатель уже погибнет, к тому же мы будем достаточно далеко, и Лабастьер снова станет собой. Он укажет нам путь к Безмятежной, это в его интересах… Ваша задача сейчас – связать его и беречь, как зеницу ока!

…В живых осталось четыре самки, и Грег с радостью увидел среди них Лиит. А вот Дипт-Дейен уже не было… К моменту бунта, после того, как Лабастьер застрелил Наиль, самок было восемь. Как им удалось разделаться с девятью воплощениями императора, потеряв лишь половину своего состава?.. Но сейчас было не до расспросов.

Связанный по рукам и ногам, с ртом, заклеенным куском липкой ленты из-под ошейника Грега, последний Лабастьер лежал на сиденье кресла второго пилота. Если он не врал, превращение Солнца в сверхновую случится менее, чем через час. На то, чтобы уйти в анабиоз, Грегу понадобится двадцать пять минут. Заканчивая программирование такого гиперпрыжка в неизвестность через тридцать минут, на который уйдет треть корабельных запасов полония, Грег наставлял порхавших вокруг препуганных самок:

– Лучше не разлепляйте ему рот. Миам, переведи это остальным. Он обязательно придумает новую хитрость и попытается убедить вас помогать ему. Прошу вас, не поддавайтесь на его уговоры. Не препятствуйте моему пробуждению. Вы уже убедились: мы можем поладить. И спастись мы можем только вместе… Да… И уберите трупы в холодильник.

Грег положил ладонь на пусковой планшет. Звездолет опознал в нем члена экипажа, и приборы указали на то, что отсчет времени начат.

– Миам, – Грег не отрывал взгляд от дисплея. – Скажи Лиит: «Если бы ты была бескрылой, я бы сказал, что влюблен в тебя…» Это я так, на всякий случай. Пусть знает. Если что стрясется… – произнеся это, он кинулся в анабиозный отсек и установил свой саркофаг на автоматическое выведение из анабиоза сразу по выходу корабля из гиперпространства.

Забираясь внутрь и напяливая кислородную маску, Грег подумал: «Черт! А есть-то как хочется! На корабле море провизии… Земляничный джем… Лягушачьи лапки… И, – бог ты мой! – пиво нескольких сортов… Но времени, времени нет совсем…»

– И все-таки вы были правы, Ваше Величество, – сказал Дент-Лаан. Но, судя по голосу, он и себя-то с трудом сумел в этом убедить.

Отряд спешился. Кроме четверых членов королевского семейного квадрата в него вошли пожелавшие посетить родные места командир гвардии Ракши и его жена, оружейница Тилия. Семь остальных сороконогов несли, естественно, по двое, лучших воинов гвардии.

Оторвав взгляд от усыпанной останками бабочек каменной площади, король Лабастьер Шестой укоризненно посмотрел на своего друга и со-мужа:

– Не надо успокаивать меня, Лаан, – покачал он головой. – Ты ведь прекрасно помнишь, как процветало это селение до моего вмешательства в его жизнь, как по-своему счастливы были эти бабочки…

Сказав это, он двинулся через площадь, ведя Умника под уздцы, с оставшейся на нем королевой Мариэль.

– Вот именно что «по-своему», – пробормотал Лаан.

Передней лапой сороконог коснулся высохшей оболочки гусеницы, та рассыпалась в прах, а король, увидев это, нахмурился еще сильнее.

– Это было ненастоящее счастье, мой господин, – продолжила его мысль Мариэль, разглядывая громадное пирамидальное строение на краю площади. – Помните ли вы бал в этом замке – доме правителя Дент-Маари?

– Еще бы, – откликнулся король. – Я прекрасно помню бал, помню самого Маари, помню слова и лица… Каждое слово.

Весь отряд медленно двигался через площадь, обходя скелеты бабочек, обряженные в истлевшее и иссушенное палящим солнцем тряпье, кое-где уже поросшие курган-травой.

– Лживые слова и лживые лица! – бросил Лаан.

– И я хотела сказать то же самое, – отозвалась Мариэль. – Даже тогда, когда мы еще не знали, что все они находятся во власти т’анга, мне казалось, что вокруг меня – марионетки, управляемые кем-то куклы, не имеющие собственной воли…